тебе сестрой.
Зимри наклонил голову, но ничего не ответил, магия трона снова напомнила ей, что это ее испытание, ее жертва, которую она должна принять или отвергнуть, умерев.
В этот момент смерть казалась милостью.
В отличие от испытания, во время которого Арабесса наблюдала за смертью своих сестер, теперь она точно знала, что результат повлияет на реальность.
– Завтра ты забудешь все, что было между нами? – еле слышно спросила она.
Зимри кивнул.
– Ты женишься на другой, получишь свои акции «Макабриса». – Она пыталась привести доводы для своего решения, хотя каждое новое слово лишь причиняло еще большую боль. Но, продвигаясь вперед, она всегда руководствовалась логикой, всегда помнила об обязанностях. – Я стану твоим королем, и ты с легкостью будешь служить мне, – продолжала она. – Ты не станешь страдать, если между нами ничего не будет, и я никогда не выберу роль твоей любовницы. Любая боль, которую я могла бы причинить тебе из-за наших прошлых отношений, исчезнет. Если ты больше не будешь испытывать ко мне любовь, помнить, что когда-то любил меня, ты обретешь свободу.
«От меня».
Арабессе каким-то образом удалось не рухнуть на пол. Она едва сдерживала рвущиеся наружу рыдания. «Но мне никогда не освободиться от тебя!» – хотелось закричать ей.
Арабесса знала, что всегда будет помнить каждый интимный момент, каждый украденный поцелуй, прикосновение и объятие. Каждый дружеский визит, близость, ободряющий взгляд, который помог зарождению их любви. Их единение, случившееся на этой неделе, действительно должно было стать последним. И Арабесса не сомневалась, что навсегда сохранит воспоминания об этом, как и чувства, которые жили в ее сердце; она понимала, что будет тосковать по ним, когда Зимри окажется рядом, но для него эти чувства уже потеряют значение. Он сможет любить ее, но никогда так, как раньше.
Когда-то она считала, что любовь делает человека слабым, отвлекает его, заставляет забыть о своей цели. Она судила об этом, видя, как болит душа у ее отца, верила в это, наблюдая, как часто отсутствуют дома Ларкира и Ния.
Но Арабесса поняла, что именно любовь заставляет людей развиваться, становиться лучше и сильнее ради тех, кого они любят, именно эта сила помогает стремиться к другим мечтам, другим обязанностям.
– Так каков будет твой выбор? – спросил Зимри.
Когда Арабесса посмотрела в лицо мужчины, навсегда завладевшего ее сердцем, в глаза таинственному мальчику, что пришел послушать ее игру в ту ночь, когда она, сама того не понимая, сильно нуждалась в компании, в ее голове что-то щелкнуло.
Выбор.
Это был ее выбор. Не выбор Зимри. Ее собственный выбор – отобрать у него воспоминания о том, что он любил ее.
«Я сам принимаю решения, касающиеся моей жизни, и мне, а не тебе, надо думать о них».
Зимри обвинял ее в том, что в ситуации с «Макабрисом» она сделала выбор за него, говорил, что быть с ней он хотел сильнее, чем владеть большей частью клуба своих родителей. Но она ему не поверила.
«Желания меняются. И люди тоже».
Она лишила его возможности изменить свои цели, не позволила проявить самостоятельность в отношении собственной жизни и желаний.
Разве не этого Арабесса всегда хотела для себя? Иметь возможность самостоятельно принимать решения, касающиеся ее будущего?
Разве она не будет еще большей лицемеркой, если лишит его воспоминаний?
Слова, которые он шептал ей, когда она лежала на нем, пронеслись в ее сознании жаркой волной. «Воспоминания о нас навсегда останутся в моей душе. В последние недели лишь эта память заставляла мое сердце биться. Я никогда не смогу забыть ни единого мгновения, которое разделил с тобой, Арабесса Бассетт».
Сердце Арабессы заколотилось от понимания.
– Это не моя жертва, – решительно возразила она.
Зимри с любопытством посмотрел на нее.
– Так ли это?
– Нет. Тогда я бы действовала от твоего имени. Лишила бы тебя чего-то ценного. И это был бы мой выбор, а не твой. Зимри, я больше никогда не лишу тебя права выбора.
Вспышка серебра заплясала во взгляде Зимри – напоминание о том, что он являлся созданием магии трона, именно эта сила заставила его произнести следующие слова:
– Крайне эксцентричный способ потерпеть неудачу, – сказала магия, голос Зимри соединился с голосами всех Королей Воров прошлого.
– Я не потерпела неудачу, – возразила Арабесса, не обращая внимания на то, как протестующе заметались дары, почувствовав направление ее мыслей. – Я пожертвую кое-чем дорогим для меня.
– А что может быть дороже любви человека, которого ты всегда любила?
Приняв решение, Арабесса замерла, ее сердце билось быстро, словно у бегущего вперед зверя, когда она поняла, от чего ей нужно отказаться. Единственное, что этот трон мог бы счесть достойной альтернативой его собственному выбору.
«Нет, – закричали дары в ее крови. – Не-е-ет!»
Но это был единственный выход. Единственная для нее возможность закончить эту борьбу и выжить.
Доказать свою ценность и преданность, отметить заслуги собственной семьи, при этом не лишая Зимри права выбора.
Подобное решение навсегда изменит ее жизнь, но оно станет ее великой жертвой ради трона.
«Что может быть сокровеннее?» – спросила древняя магия трона.
«Мои дары», – ответила Арабесса, а затем наклонилась к бурлящей лаве и окунула руки в огненный поток.
Глава 43
В жизни каждого бывают моменты, когда реальность происходящего не укладывается в голове. Перелом в падении песка, наклон, при котором песчинкам требовалось больше времени, чтобы достичь дна, так как они сыплются по неровной стенке часов.
Держа на руках дрожащее тело Арабессы, Зимри медленно пытался осознать, что именно произошло в тронном зале. Все, что он ощущал, это подавляющий аромат ее боли, пока отчаянно пытался укротить ее дрожь и мучительные крики. Вокруг него роился хаос. Пытка Арабессы стала его пыткой. Он стоял на коленях на дорожке, ведущей к трону. Ния находилась где-то позади него, она кричала каменным стражам вызвать королевских лекарей. Ачак бормотала под нос странные слова, белая магия древних окутывала Арабессу туманом, когда Зимри уловил приближение массивной фигуры Короля Воров.
Горячая ярость наполнила его сердце при появлении короля. Он позволил этому случиться, возможно, даже настоял на таком исходе, но эти эмоции быстро заглушили остальные чувства: душевные муки, паника, страх.
Единственным облегчением для Зимри стали прохладные нити песни Ларкиры, касавшиеся его руки. Ее исцеляющий голос окутывал руки Арабессы полосками золота. Аромат залитых солнцем лугов пытался перекрыть запах смерти и разрушения. Зимри поражался, как в таких условиях Ларкире удавалось создавать спокойную мелодию, особенно когда он совершил ошибку, взглянув
