— Вы меня слушаете, Брам?
— Да, господин генерал!
— По-видимому, нашему разговору мешали помехи.
— Так точно, господин генерал.
— Я это дело представляю себе так: у вас большие заслуги перед вермахтом и фатерландом. Беспрекословное и точное выполнение своего воинского долга с первого дня наступления. Ваш личный вклад и так далее… Короче говоря, мнение этой корреспондентки вряд ли сможет омрачить ваше положение.
При этих словах Брам почувствовал издевательскую ухмылку на лице генерала.
— Между нами говоря, — продолжал Круземарк, — этот случай единственный. Я дам господину редактору разъяснение, которое будет целиком соответствовать нашей исторической миссии, я никому не позволю порочить моего заслуженного, награждённого высшим орденом офицера. Вот такие у нас дела. Ваше поведение, само собой разумеется, безукоризненно, дорогой Брам, — добавил командир дивизии.
Майор вытянулся в струнку:
— Покорнейше благодарю, господин генерал!
— Да, посмотрите-ка… впрочем, барометр продолжает падать и мы ещё успеем получить с неба сполна. И снарядов, и снега. Поэтому я ещё раз требую от вас самой высокой бдительности.
— Слушаюсь, господин генерал!
«Если бы ты только знал, что у меня в кармане приказ о присвоении тебе очередного воинского звания…» — подумал Круземарк, довольный тем, что в его власти хоть на несколько дней задержать объявление этого приказа.
— Тогда всего хорошего, Брам. Вряд ли вам сегодня ночью придётся поспать. До свидания!
Майор посмотрел на трубку телефона.
«Смешно, что я не ощущаю ни радости, ни успокоения, что история с Май закончилась без всякого шума и, словно нарочно, с помощью Круземарка».
Брам развернул карту. Ближайший путь в Шлейден — от Бюллингена до Лосхеймерграбена, оттуда вдоль границы через Холлерат. Немногим больше сорока километров. На джипе это не расстояние. Единственным препятствием в пути могут быть снежные заносы или встречный транспорт на узких участках дороги.
Брам позвонил Найдхарду.
— Послушайте, мне необходимо попасть к доктору Квангелю в Шлейден. С рукой что-то не всё благополучно. Если что, ищите меня там. Вы остаётесь за меня. Через несколько часов я вернусь. Но не позже пяти. Вопросы есть?
— Никак нет, господин майор.
— Впрочем, это между нами.
— Само собой разумеется, господин майор.
— Тогда держите ухо востро, Найдхард!
Шофёр доложил, что джип готов к рейсу.
— Вы можете пока отоспаться. Я поеду один.
— Благодарю вас, господин майор.
— Бензин?
— Полный бак и пять канистр, как приказано.
— Хорошо. Лопата для снега?
— Лопата есть, господин майор, и три старые покрышки для подкладывания под колёса.
— Отлично. Молодец!
Брам тронулся с места. Машина подпрыгивала на обледеневших бугорках и выбоинах. Снег слепил глаза и больно колол щёки.
Справа и слева от дороги виднелись воткнутые в снег вехи с привязанными к ним пучками соломы, служащие указателями.
Майор включил сильный свет. И сразу же тысячи снежинок закружились в свете фар, словно бесчисленное количество мелких рыбёшек, устремившихся на луч света. Снежная позёмка мела с востока.
Джип трясло и подбрасывало на ухабах. Брам, крепко ухватившись за руль, который вырывался при каждом толчке, старался выровнять машину, смягчить удары, прилагая для этого нечеловеческие усилия.
«Боль в левой руке стала значительно сильней, — мелькнуло у него в голове, но он тут же сосредоточился на своём намерении и его последствиях. — Этот лысый Зойферт принесёт мне ещё массу неприятностей. Одной выходкой больше или меньше — от этого дело не изменится. Конечно, моя отлучка не останется вне поля зрения генерала, хотя причина у меня довольно убедительная. Однако Круземарк обязательно с ехидством напомнит: «Дружище Брам, мы так долго разговаривали по телефону, а вы ни словом не обмолвились о Зойферте…»
Встречная колонна медленно спускалась по склону. Световые прорези маскировочного устройства фар почти не были заметны в снежной пыли бушующей метели. На путевых столбах десятки указателей с номерами боннских частей, названиями населённых пунктов, дальностью в километрах. У тыловых служб, по-видимому, было много хлопот, а главная — обеспечить самих себя.
Вот и высота Вейсерштейн. 790 метров над уровнем моря. Отсюда дорога постепенно снижалась до самого Шлейдена.
Брам вновь подумал о последствиях. Генералу необходимо представить веские доказательства, обличающие Зойферта, предпринять наконец меры для его наказания. Это можно устроить через Квангеля. Нигде не встретишь столько чиновников службы безопасности, как в тылу.
«Я обязан поговорить с Урсулой. Она должна всё рассказать своему мужу и порвать со всем тем, что связывает её с прежней жизнью. Если же она будет колебаться, я приложу все силы, чтобы она пошла за мной».
Световых указателей не было видно — их скрыл буран.
«А вдруг какому-нибудь американскому полковнику стукнет в голову именно в этот момент рискнуть пойти в наступление, и как раз на участке моего полка?»
Оставалось километров пять. За короткое время нужно было выработать план действий.
«Сначала я зайду к Квангелю, объясню ему всё. Делу Зойферта нужно дать ход, быстро закончить его, чтобы подольше побыть с Урсулой. Прошло две недели, как мы виделись в последний раз. Позавчера я разговаривал с ней по телефону».
Перед входом в барак горел такой тусклый свет, что его по сочли нужным даже замаскировать.
— Добрый день, Квангель. — Брам посмотрел на погоны начальника госпиталя. — О, да вы уже майор санитарной службы! Моё почтение! Чёрт возьми, старый дружище!
Они обнялись, похлопали друг друга по спине.
— Сердечно поздравляю с присвоением очередного звания.
— А откуда вы прибыли?
— Брось церемонию, почему не «ты»?
— Дружище Брам! Единственный из боевых товарищей, который ещё жив! Трудно этому поверить.
— Заскочил на несколько минут.
— Жаль. А то предложил бы тебе настоящих капель. У большинства фронтовиков кое-что попадается в вещах.
— Послушай, доктор! Я ищу одного человека. Похоже, самострел.
— Не может этого быть! — ответил Квангель.
— Может! Это капитан Виктор Зойферт!
— Зойферт?! Его доставили к нам с гладкой сквозной раной голени. Вчера отправили санитарным поездом. Вероятно, в центр Франции.
— Отправили санитарным поездом? — Браму показалось, что он ослышался. Его алиби укатило по железнодорожным рельсам. Круземарк не преминет съязвить: «Любой новичок сначала навёл бы справки по телефону!»
— Нужно ли этот случай предавать широкой огласке? — осторожно спросил Квангель и добавил: — Ведь это, может быть, лишь предположение?
Брам устало покачал головой:
— Ну что же, теперь поеду к своим. Надо спешить. Пока всё, доктор! — Для встречи с Урсулой остались считанные минуты.
— Полмесяца назад ты уезжал хромая. А сегодня уже прыгаешь, как индеец. — Голос Квангеля сейчас можно было сравнить с острым лезвием бритвы…
— А что, сестра Урсула… она сегодня не дежурит? — почти боязливо спросил Брам.
Доктор вскинул на него глаза. «Что-то между ними есть», — подумал он и ответил:
— Она всё ещё живёт в отеле Корна. При такой погоде вряд ли она пойдёт на прогулку…
Брам молча подал ему руку.
— Если доведётся встретиться ещё раз, закатим с тобой настоящий кутёж, — сказал доктор.
— Согласен. После окончательной победы, — ответил Брам. «А не показать ли ему руку? — подумал он. — Нет, лучше не надо, времени совсем не остаётся».
Когда Брам остановил джип у разрушенной стены отеля Корна, пробитую на шоссе колею уже замело белым пушистым снегом. Буря, будто вырвавшись из огромных мехов, пронеслась через городишко.
Господин Корн уставился на майора, как на привидение. Его обычно невозмутимое лицо вытянулось, глаза округлились.
— Я полагал, что вы парализованы, — запинаясь, растерянно пролепетал он. — Об этом сам господин генерал говорил.
— Может быть. Только отчасти. — ответил Брам рассеянно. — Фрау Хальваг?..
— Да, она живёт всё в той же комнате.
«Знакомые ступеньки. Здесь я впервые встретил Эльвиру Май», — подумал майор, поднимаясь по лестнице. Узкий коридор, чуть освещённый двумя тусклыми лампочками. Потёртая ковровая дорожка. Номер на фарфоровой табличке.
Перед дверью он почувствовал слабость во всём теле, а левая рука будто налилась свинцом. Он завернул рукав. Красная полоса уже тянулась от запястья к предплечью. «Наверное, воспалилась», — подумал он и, тихо постучав в дверь, прошептал:
— Это я, Брам!
Ввалившись в комнату, он чуть не упал. В полутьме Брам увидел Урсулу.
