занятия йогой.
— Почему ты вообще здесь сегодня? — спросил его Ной, затем указал на Джима. — Или ты? Сегодня же воскресенье.
Джим подмигнул.
— Скажем так, это особый случай.
Когда толпа рассеялась — медленно и с несколькими приглашениями присоединиться к семьям на ужин в ближайшее время — мы с Ноем отступили в сторону фермерского дома.
— Что это было? — спросил он, помахав миссис Кастро на лошади.
— Похоже, мы должны благодарить Жаклин Рамос.
— Что значит, поблагодарить Жаклин… Черт. — Он провел рукой по лицу. — Не могу поверить, что не подумал об этом.
Я протянула ему несколько бутылок вина.
— Теперь мы ничего не можем с этим поделать.
Он обвел взглядом дорогу, на его лице внезапно проступило беспокойство.
— Где Дженни?
— Я здесь, — крикнула она. Мы повернулись и увидели ее в курятнике, корзина для яиц была подвешена на локте, а повязка на глазу на месте. — Эти люди были шумными и надоели мне до чертиков. — Она щелкнула пальцами на одну из кур. — Отойди от меня, тупица.
— Эй, Джен, — мягко сказал он. — Это было действительно суматошно и неожиданно. Мне жаль. Мы можем поговорить, малыш?
В хаосе утренних новостей я упустила из виду тот факт, что это большое открытие, вероятно, ударило по Дженни сильнее всего. Все, чего мы когда-либо хотели, это защитить ее и оградить от этой нашей безумной затеи, но ее все равно бросили в самую гущу событий. Любая обида или враждебность, которую я испытывала из-за неожиданного объявления о нашем браке, сменилась чувством вины. Последнее, что ей было нужно, это новые потрясения и путаница в ее жизни, и…
— Клянусь, я никому не говорила, что вы поженились.
Ной на секунду уставился на нее.
— Что?
— Это была не я. Я не делала этого. Не злись. Не кричи. Клянусь, это была не я.
Мы с Ноем обменялись еще одним взглядом типа «Что за хрень?».
Когда смогла сформировать слова, не выплескивая длинную череду «почему», «как» и «что», я сказала:
— Пойдем в дом и поговорим. Ты сказала, что хочешь блинчиков, верно? Я умею их печь.
Дженни смотрела на меня изнутри курятника.
— С шоколадными чипсами?
— Определенно, — сказала я с энтузиазмом. Ною прошептала: — Пожалуйста, скажи мне, что ты не запретил шоколадные чипсы, потому что они не встречаются в природе или их форма вызывает беспокойство.
Он отвел взгляд.
— А как насчет потертой плитки шоколада? Это сработает?
— О, боже. — Я поправила вещи в своих руках, находясь в опасной близости от того, чтобы уронить все это. — Все в дом. Мы готовим завтрак. Пойдемте.
Теперь, когда я поставила перед собой задачу приготовить блины, мне оставалось только найти рецепт, а затем открыть каждый шкафчик и ящик на кухне Ноя, чтобы найти все необходимое. Легко и просто. Гораздо проще и гораздо легче, чем задача Ноя усадить Дженни за стол и разобраться в сути ее маленькой бомбы.
— Итак, я не расстроен, — сказал Ной. — Я не кричу. Верно? Поговорим об этом?
Вместо ответа Дженни спросила:
— Это должно было быть тайной от меня?
Он посмотрел между мной и Дженни. Я пошла искать миску для смешивания.
— Видишь ли, — начал он, — это было не столько тайной, сколько…
— Из вас, ребята, получились бы худшие пираты, — выпалила она. — Вы бы никогда не захватили ни одного корабля и не украли бы ни одной добычи.
Ной вздохнул.
— Ладно, как бы то ни было, я хотел бы знать, что тебя насторожило и…
— Я никому не говорила, — настаивала она, сложив руки на груди и подняв плечи до ушей. — Я умею хранить секреты.
Он опустил руки на стол.
— Но как ты узнала?
Дженни подняла палец.
— Ты просматривал брачный договор на своем компьютере, однажды ты нарядился в шикарную одежду, а когда я спросила, зачем, ты сказал, что это для взрослых дел, и вы, ребята, действительно очевидны со всем этим любовным дерьмом.
— Любовное дерьмо, — повторил Ной.
Я взбила несколько яиц. Я не была уверена, входит ли это в рецепт, но мне казалось, что это правильно.
— Да, ты влюблен и все такое, — сказала Дженни, как будто констатируя очевидное. — Вот почему у тебя была ночевка с Шей прошлой ночью, и ты всегда делаешь для нее приятные вещи.
Он посмотрел на меня широко раскрытыми глазами, ища поддержки. Я продолжала взбивать.
— Если вы, ребята, не хотели, чтобы я заметила, то вам не нужно было все время целовать друг друга.
— Думаю, нам придется поработать над этим, — сказал Ной.
— Мне все равно, — ответила Дженни. — Это больше не противно. Я уже привыкла.
— Какое облегчение, — сказал он себе под нос.
— Шей собирается переехать к нам? Так ведь делают женатые люди? Они живут вместе в одном доме. — Она улыбнулась мне широкой, ожидающей улыбкой. — Ты можешь спать в моей комнате. Мне больше нравится верхняя койка, но ты можешь взять ее, если хочешь.
Я уставилась на Дженни и Ноя, мои пальцы сжимающие венчик онемели. Нет. Нет, нет, нет. Это был не вариант. Мне было одиноко в большом, пустом доме Лолли, но это было мое большое, пустое место для одиночества. Там я погрязла в жалости к себе и придумывала дикие объяснения уходу бывшего из моей жизни, там я пила вино в нижнем белье и ела пудинг на завтрак. Это был мой кокон, мое безопасное, личное пространство, где мне не нужно было притворяться, что все в порядке, и я могла быть такой несчастной, пьяной или угрюмой, какой хотела. Дом Лолли был мне нужен больше, чем поддержание видимости моего фиктивного брака.
Но если кто-нибудь догадается об этом — если они когда-нибудь соединят вместе условия наследства Лолли и стремление Ноя скупить всю землю на этой стороне бухты — это будет плохо для нас. Очень плохо.
Школа не захочет, чтобы полубезумная мошенница учила впечатлительных детей. Город не захочет покупать молоко, яблоки и малиновый джем у фермера, который обманом завладел землей по выгодной цене. У людей здесь были воспоминания, которые тянулись из поколения в поколение. Они не скоро забудут это и не поспешат простить Ноя. Не говоря уже о Дженни. Боже, ей и так было тяжело. Ей не нужно, чтобы мы наваливали на нее проблемы и усугубляли ситуацию своими выходками.
Я должна была переехать сюда. Должна была оставить свой кокон и дегустацию вина в нижнем белье. Если только я не хотела бросить все — свою работу преподавателя, ферму Лолли, Ноя и Дженни и все, что у нас
