Не вышло договориться.
Дневник президента
6 ноября 1992 года
Мы встретились с Хасбулатовым в Кремле. Эта встреча продолжалась с половины седьмого до половины двенадцатого ночи. У нас не было какого-то системного разговора, затрагивались разные вопросы.
Хасбулатов сидел и непрерывно курил свою трубку, практически не выпуская её изо рта. Он даже зелёный стал от табака. Пили сухое белое вино «Цинандали». Он рассказал про свои домашние заботы — мать у него сейчас в Чечне, там же многие близкие родственники. Дудаев, по сути, держит их как заложников.
Я поинтересовался, почему у него не сложились отношения с Филатовым, первым заместителем. Он обвинил во всем Филатова, хотя я считаю, что тут он абсолютно не прав. Филатов очень интеллигентный, порядочный человек, и, естественно, он не принимает деспотичной манеры спикера.
…Я вспоминаю тот момент, когда остановил свой выбор на Хасбулатове. К сожалению, в этом был элемент случайности, я его раньше совсем не знал. Когда на съезде трижды не прошла кандидатура Шахрая на должность моего заместителя — консервативная часть парламента не принимала его, — я собрал согласительную комиссию. Представители фракций называли очень много кандидатур, человек пятнадцать. Я понимал, что нужно найти какую-то компромиссную фигуру, которую мало знают и которая устроит и демократов, и консерваторов. Так возникла кандидатура Хасбулатова. Он не русский, и в этом был определённый политический смысл, его поддержат автономии. Биография у него вполне обычная — учёный, преподаватель политэкономии. В общем, Хасбулатова поддержала согласительная комиссия, и он легко прошёл на выборах. Когда я был председателем, он советовался со мной по каждому вопросу, в большую политику не лез.
…Иногда разговор переходил в жестковатый режим. За время нашей совместной работы я хорошо изучил его натуру. У него всегда по одному и тому же вопросу заготовлено несколько мнений. Вслух он высказывает только одно, а остальные держит при себе наготове. Внешне это выглядело как обыкновенная беседа двух деловых людей. Но внутреннее напряжение было чрезвычайно высоко. Каждый хотел быть лидером. Меня к этому обязывает, так сказать, служебное положение. А у него, как мне кажется, это какая-то природная страсть.
Я начал разговор с жёсткого упрёка: мне в глаза вы говорите одно, а делаете другое. Недавно на семинаре в Чувашии, в Чебоксарах, куда были приглашены руководители законодательной и исполнительной властей России, я выступил с попыткой разрешить конфликт между ними. Я сказал Верховному Совету: давайте сотрудничать, протянул руку, сделал шаг навстречу. Затем, на открытии сессии, попытался сделать ещё один шаг. В ответ — полное молчание. Как же так?
Хасбулатов сказал: да, мы ошиблись, надо было среагировать немедленно, официально, я это сделаю в ближайшие дни, мы примем политическое заявление на Верховном Совете, что поддерживаем президента, его заявления в Чебоксарах, и парламент покажет, что он тоже готов пойти навстречу…
Конечно, это ненормальная ситуация, когда две власти не могут договориться между собой. Важно снять напряжение у людей. Поэтому я согласился с предложением Хасбулатова. И ничего страшного, что это произойдёт месяцем позже, чем они могли бы это сделать. Главное — разрядить атмосферу перед съездом…
Я говорю: давайте не будем позориться и устраивать перед всеми россиянами, перед всем миром драчку. Если поведение депутатов будет принимать непарламентские формы, председательствующий должен немедленно пресекать такие вещи, отключать микрофон, сажать скандалистов на место.
Вроде согласился…
Пора прервать эту мучительную запись. Ещё мы с Хасбулатовым обсуждали поправки к конституции, состав правительства. Поимённо. Список, предложенный Хасбулатовым, состоял из десяти фамилий и совпадал с предложениями «Гражданского союза». При этом спикер предложил компромисс: Гайдара давайте оставим, дадим ему поработать, раз вы так настаиваете, а новых министров введём. Ну что за издевательство! Гайдар на такое никогда бы не пошёл. Старательно уходил я и от разговора о Бурбулисе.
…И только теперь понимаю — он специально втягивал меня в эти изнурительные, изматывающие отношения. Это была его главная идея: угрожая противостоянием, заставить отступать, уступать, отрезать самому себе хвост по кусочкам. И привести к взрыву. Ведь не мог же он всерьёз полагать, что я испугаюсь достаточно пассивного, аморфного состава парламента, который в тот момент чётко контролировался практически
одним движением бровей Хасбулатова. Не мог думать, что я испугаюсь и круто изменю политический, стратегический курс. Короче говоря, это был не поиск компромисса, в который я тогда верил, а игра в компромисс, его имитация.
Однажды я проезжал на машине мимо митинга национал-патриотов или коммунистов — не знаю уж, кого было больше. Кажется, коммунистов. Останавливаюсь. Смотрю: стоит пожилая бабка, в руках полотнище — красный флаг, и она машет им, как маятником, будто её кто дёргает за верёвочки. Вяло так, монотонно, и приговаривает при этом: долой, долой… Я попросил Коржакова подойти к ней и спросить: кого долой-то?
Он подошёл, спросил, она в ответ: да пошёл ты!..
К сожалению, Хасбулатов оказался человеком, самой природой созданным, чтобы дёргать за верёвочки.
В составе Верховного Совета — в принципе — были люди с головой, которые активно думали над законами, над бюджетом, над вопросами внутренней и внешней политики. Но за годы спикерства Хасбулатова они — хотя ничем другим не занимались вроде бы — так и не смогли выдвинуть свою концепцию развития России.
Хасбулатов как бы закупорил собой на целых два года политическую оппозицию, прорывался только пар — люди, которые могли или орать, или говорить страшные слова со стеклянными глазами.
Это горький моральный урок, и мне искренне жаль наш первый парламент, но придётся признать: Хасбулатов изуродовал его, превратил нормальных людей в марионеток политического спектакля.
Обидно.
…Существует мнение, что наш бывший парламент — урод в замечательной семье парламентов разных стран: умных, благопристойных и исключительно демократических.
Однако это не совсем так. Слова «конгрессмен», «депутат», «сенатор» на разных языках мира вовсе не окружены таким уж сияющим ореолом. Достаточно вспомнить определённые страницы Марка Твена, чтобы осознать: эта должность нередко ассоциируется в сознании западных людей и с коррупцией, и с официальным бездельем, и с надутой, пустой важностью.
Одним словом, спорить с тем, что парламентской деятельности порой сопутствуют скандалы и разоблачения, не приходится.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
