Поскольку «нефтяная игла» предполагала под собой более тесное сближение с Западом, началась активная капитализации советской экономики и культуры. Особенно заметно это стало после 1975 года, когда Брежнев на Хельсинкском совещании по безопасности в Европе подписал «документы третьей корзины», где предусматривалось расширение культурных взаимоотношений между Востоком и Западом. Вскоре после этого и началась коммерциализация по-советски: когда коммерция шла в связке со «священной коровой» советского режима — идеологией, при этом последняя обретала более мягкие формы, чем это было принято ранее. В результате этого синтеза в советском искусстве произошёл настоящий переворот, который не только родил на свет целую плеяду творчески талантливых людей, но и позволил прежним кумирам обрести «второе дыхание» и вновь взлететь на гребень успеха. Взять ту же эстраду.
Например, популярный композитор Давид Тухманов, несмотря на свою прежнюю славу (а он к середине 70-х входил в пятёрку самых высокооплачиваемых советских композиторов), в 1976 году выпустил в свет свою самую концептуальную пластинку — «По волне моей памяти». Та же история произошла и с другим композитором (а также певцом) Юрием Антоновым, который во второй половине 70-х, объединив свои усилия с рок-группой «Аракс», стал одним из флагманов диско-рокового направления в советской эстраде. Новое лицо (и звучание) также обрели такие коллективы, как «Песняры» (перешли в жанр рок-оперы), «Машина времени» (после девяти лет самодеятельного существования она влилась в штат «Росконцерта», после чего начался новый виток её славы — куда более широкой), «Весёлые ребята» (первыми выпустили целый диск ремейков западных шлягеров) и т.д.
Все эти примеры (а я назвал лишь некоторые, поскольку перечисление всех займёт слишком много места) наглядно демонстрировали, что никакого «застоя» в советском искусстве тогда не существовало, а шёл обратный процесс — движение вперёд и наполнение новым содержанием. Например, когда путинская Россия точно так же села на «нефтяную иглу» и сидела на ней восемь лет (чуть меньше, чем СССР), ничего подобного мы не наблюдали. Спрашивается: почему? Да потому, что советский проект по своему наполнению был гораздо глубже и шире нынешнего российского: допуская коммерцию в искусстве, он по-прежнему во главу угла ставил его духовное наполнение, а не материальное. В итоге духовная составляющая (идеология) удачно совмещалась с материальной (коммерция), рождая на свет подлинные шедевры.
Сегодня обе эти составляющие тоже присутствуют, но уже не в равных долях: мало того, что нынешняя идеология практически утратила свою духовную направленность, но и оказалась фактически подмята под себя коммерцией. Так что верно пела в 77-м Пугачёва, что «всё могут короли» — тогдашние «короли» и в самом деле могли и нефть качать, и деньги от её продажи вкладывать в настоящее дело — в то же искусство, например. В итоге на «нефтяные» деньги в СССР конца 70-х и обрели «второе дыхание» перечисленные выше Д. Тухманов, Ю. Антонов, «Песняры», «Весёлые ребята», «Машина времени», да и та же Алла Пугачёва. У нынешних «королей» так уже не получается. На их деньги взошли лишь звёзды вроде Ксении Собчак, Сергея Зверева, Жанны Фриске, «Блестящих», ВИА ГРЫ и т.д. Как говорится, почувствуйте разницу.
Но вернёмся к Алле Пугачёвой.
Итак, для неё идейно-коммерческая волна, возникшая во второй половине 70-х, стала отличным трамплином для вознесения на самый верх эстрадного Олимпа. Оказалось, что из всех тогдашних советских певиц именно она оказалась наиболее готовой к этой волне. Например, если «идейное» начало имелось у подавляющего большинства её коллег по сцене, то вот по части «коммерческого» дело обстояло иначе. Взять, к примеру, такую замечательную певицу, как София Ротару. Она начала своё восхождение к славе раньше Пугачёвой — в 1972 году (именно тогда состоялись её масштабные гастроли по стране и трансляции по ЦТ её выступлений), однако эта фора в несколько лет так и не помогла Ротару — Пугачёва обогнала её по части массовой популярности буквально за пару лет. Спрашивается: почему?
На волне капитализации советской системы наибольшим спросом у широкой публики стали пользоваться артисты универсальные: те, кто удачно совмещал в себе идейную и коммерческую составляющие с преобладанием последней. Та же Ротару была больше идейной певицей — значительное место в её репертуаре составлял тот же фольклор (украинский и молдавский), что уже тогда выходило из моды. Ведь в конце 70-х в СССР в жизнь вступало поколение молодых людей, которое отличалось от предыдущих весьма существенной особенностью — значительной утратой своей пассионарности. Это поколение было больше прозападным, чем советским, поэтому в своём выборе между Ротару и Пугачёвой оно выбирало последнюю за её ярко выраженный крен в сторону эстрады западного образца (нечто среднее между Эдит Пиаф и Далидой).
Собственно, за это же тем поколением был выбран и другой тогдашний советский песенный кумир — Владимир Высоцкий. Он тоже удачно совмещал в себе как идейную, так и коммерческую составляющие: с равным успехом пел как о войне, так и о современных «жлобах» советского разлива. Плюс был весь опутан скандалами самого разного характера: как любовными (был женат на Марине Влади и имел массу побочных любовных связей), так и алкогольными. Таким образом, Высоцкий в основном «рыхлил» сознание мужской половины населения СССР, а Пугачёва — её слабой половины.
Возвращаясь к Ротару, отметим, что по этой части (по скандалам) последняя опять же начисто проигрывала своей визави — Пугачёвой. То есть Ротару вообще не играла на данном «коммерческом поле»: скандалы из личной жизни никогда не использовались ею в целях раскрутки своей популярности. Да и не числилось за ней ничего подобного: у неё всегда был один-единственный супруг, в любви к которому она признавалась практически в каждом своём интервью.
У Пугачёвой в этом плане всё было иначе. Слухи о её любовных романах и прочих скандалах постоянно будоражили умы широкой публики, привлекая к ней повышенное внимание последней. Причём часть этих скандалов она придумывала сама либо по наущению того же А. Стефановича, который в этом деле был генератором идей (взять ту же историю с мифическим композитором Б. Горбоносом, под личиной которого скрывалась сама Пугачёва, пожелавшая таким образом пристроить песни собственного сочинения в фильм «Женщина, которая поёт»). Кроме этого, Пугачёва не боялась смело экспериментировать на сцене как с собственным обликом (первой стала выступать в балахонах, которые играли самостоятельную роль — были не только сценическими костюмами, но и полноправными героями песен), так и с репертуаром, где были чётко выражены две составляющие — идейная и коммерческая. В первую входили песни «Сонет Шекспира», «Женщина, которая поёт», «Ленинград», «Не отрекаются любя» и др., во вторую — «Всё могут короли», «Волшебник-недоучка», «Песня первоклассника», «Улетай, туча» и др.
Вот почему именно Пугачёва была выбрана советским кинематографом в качестве актрисы для выпуска первого в СССР клона западных музыкальных фильмов, которые в те годы были весьма популярны как во всём мире, так и в СССР: например, «Пусть говорят» (в советский прокат вышел в 1970-м) и «Когда тебя нет» (в 1976-м), где главные роли исполнял знаменитый испанский певец Рафаэль. В итоге в марте 1979 года свет увидел фильм «Женщина, которая поёт» с Пугачёвой в главной роли, ставший фаворитом проката и собравший на своих сеансах почти 55 миллионов зрителей. Скажем прямо, лента абсолютно бесхитростная, но вызвавшая в прессе такие массовые споры, которым могли позавидовать даже самые интеллектуальные советские фильмы. Всё это опять же поставим в плюс тогдашнему советскому режиму: несмотря на стремительную коммерциализацию общества, его людей продолжала волновать не только скандальная начинка, но и духовная составляющая произведения — будь то кинофильм или песня. В сегодняшней России мы видим только первое: интерес людей исключительно к скандалам.
Именно появление фильма «Женщина, которая поёт» и споры, возникшие вокруг него, окончательно закрепили главенствующее положение Пугачёвой в советской эстраде. И тогда же началась борьба за влияние на неё со стороны различных политических течений, определявших направление движения страны. Речь идёт о так называемых державниках («русской партии») и либералах-западниках. Оба течения сформировались ещё в далёкие сталинские годы и с тех пор вели перманентную борьбу друг с другом, влияя тем самым на все сферы жизнедеятельности советского общества — начиная от политики и заканчивая культурой. Представители этих течений примерно в равных пропорциях были представлены в руководящих органах советской элиты, хотя с началом в первой половине 70-х годов процесса «разрядки» (сближение с Западом) у либералов появилось весомое преимущество, выраженное в том, что под их знамёна стали постепенно переходить представители иных течений — например, центристы-государственники.
