И здесь — препятствие, глухая стена, пред которой он застывает в растерянности. На самом ли деле Дженни умерла? Обрела ли она покой, или какая-то часть ее и сейчас еще бродит по Мингнишу? Невыносимая, неразрешимая мысль…
Итак, он едет на север, в горы. И если он не разыщет там гномов, то поднимется на Сгарр Диг, а после этого вернется домой. Может быть, попытается придумать счастливый конец истории — для этого мира и его людей. Быть может, для них — если не для него самого — эта выдумка станет реальностью. Но прежде всего ему нужно позаботиться о том, чтобы жена его упокоилась с миром.
А пока принимай все, как есть. Наслаждайся поездкой.
Взгляд его невольно обратился к Мадре. Она сидела на крыше будки вместе с Финнаном, Байклином и Ратаганом. Лицо ее озарялось улыбкой. Кажется, она стала чаще улыбаться за эти последние дни?
Он заставил себя отвести взгляд и уставился на спины работающих матросов. Дармид и Коррари тоже взялись за шесты и старались теперь изо всех сил. Кольчуги стражей были свалены в кучу на нижней палубе.
Три дня они уже провели на реке. Тихие дни — теплые, ясные — и прохладные ночи. Костры на берегу. Дозоры ночью. Ни разу не остановились они, чтоб перемолвиться словом с матросами проходящих мимо судов, хотя их баржа привлекала к себе любопытные взгляды. Очевидно, мирканов и стражей редко можно было повстречать в этих краях.
Вдоль реки, по обоим ее берегам, одна за другой тянулись деревни. Возле каждого дома лежали лодки и были развешены рыбацкие сети — для починки или просушки. Великая река служила торной дорогой и кормилицей для здешних городов и деревень.
Лошади наилучшим образом использовали время отдыха. Раны их затянулись. Они вновь раздобрели, резвясь у реки, когда их выводили на берег пастись.
Вечером четвертого дня баржа причалила к берегу, заросшему кустами ивняка и лещины, среди которых белели березы. Из болотистой почвы сочилась вода, на возвышениях росла густая трава. Путешественники выпустили лошадей пастись под присмотром Римира, Айсы и еще двух человек Финнана, потом нашли более или менее сухой участок земли и разбили лагерь — теперь это стало привычным делом. Весело запылали костры, котелки забурлили над огнем. Никто не сидел без дела: кто собирал хворост, кто таскал воду. Только Ривен бесцельно бродил меж деревьев неподалеку от лагеря.
– Я далеко не уйду, — покачал он головой на вопросительный взгляд Айсы. — Мне нужно побыть одному.
Он погладил теплую морду лошади, когда та потянулась, чтобы обнюхать его, и почесал у нее за ушами. Потом углубился в рощицу. Сумерки потихоньку сгущались. В просветах ветвей уже показались первые звезды. Ривен сел, прислонившись спиной к белому стволу березы, и подтянул колени к груди.
Просто я здесь слишком долго. И мне уже не хочется отсюда уходить, вот в чем проблема.
Позади зашелестела листва. И как бы ему ни хотелось побыть одному, он все равно улыбнулся, когда Мадра подсела к нему.
– Славная ночь, — проговорила она. — Скоро взойдет луна, а утром будет туман. — Она положила голову ему на плечо, и даже от этого легкого прикосновения в теле его шевельнулось желание — такое уже знакомое. Он чуть отодвинулся от нее, и ей пришлось поднять голову.
– Почему? — глухо спросила она.
Почему? Потому что есть женщина, которую я люблю, и которая, может быть, где-то здесь, и сердце ее еще бьется.
Он ничего не сказал ей.
– Финнан спрашивал, невеста я тебе или нет. — В первый раз он взглянул на нее и увидел слезы на щеках, блестевшие в свете звезд. Он обнял ее и притянул к себе.
Хорош герой.
– Я не понимаю, чего ты хочешь.
Он закрыл глаза и прислонился лбом к холодному древесному стволу.
– Я больше уже ничего не хочу. Прости меня, Мадра. Не надо тебе было связываться со мной. Я не хозяин себе.
– Разве мы не должны быть вместе?
– Нет, если хочешь, чтобы твой мир уцелел.
– Ты то удерживаешь меня, то вдруг отталкиваешь.
Он мысленно обругал себя последними словами.
– Я всего лишь никудышный дурак, нерешительный и ни на что не способный, который не в состоянии сделать то, что сделать необходимо. Прости меня.
– А что ты будешь делать в горах? Кого ты надеешься там встретить?
– Не знаю. Гномов. Мою… мою жену, может быть.
Она замерла и прошептала.
– Ты же мне говорил, что она умерла.
– Да, в моем мире, — проговорил Ривен медленно, безнадежно. — Но она здесь, в Мингнише. Я видел ее… здесь.
Мадра отпрянула.
– Как такое вообще может быть? Как она может здесь оказаться?
Руки Ривена упали, коснувшись прелой листвы, устилающей землю.
– Не знаю. Я не знаю, как все это происходит. Я этого не хотел.
– Как и я. — Голос ее звучал тихо, спокойно.
Долгое время они молчали. При свете луны ее глаза казались совсем черными. Волосы — как капюшон, под которым лицо ее было сокрыто в тени.
– А какая она была, твоя жена?
Вроде бы кто-то уже задавал ему этот вопрос — тысячу лет назад, в другом мире.
– Она была… в чем-то очень похожей на тебя. — Он наконец признал это. — Может быть, более дерзкой. Она ничего не боялась. — Именно это ее и убило. И еще — перетершийся трос, который он не удосужился заменить.
Мадра коснулась его лица, провела рукой по старым шрамам на лбу.
– Она умерла на твоих глазах?
«Майкл!»
– Да.
Она притянула его к себе и прижала к груди, целуя его нахмуренное лицо. Так целуют ребенка. Они просто лежали. Не шевелясь. Далеко у реки громко заржала лошадь. Потом вновь стало тихо.
Послышался шорох осторожных шагов в листве, негромкий, как стук капель дождя по опавшей листве. Ривен сел и тут же вскочил на ноги, увидев мерцание глаз и тени, скользящие за деревьями. Схватив Мадру за руку, он рывком поднял ее на ноги.
– Бежим!
Они бросились к лагерю. Ноги скользили по прелой листве. Топот погони раздавался все ближе и ближе, мешаясь с пронзительным визгом. Они петляли между древесных стволов — темные силуэты гриффешей стремительно неслись им вслед. Им уже не хватало дыхания.
Мадра споткнулась и упала лицом в перегной. И буквально через мгновение ее настигли преследователи. Один из них прыгнул. Вскрикнув, она исчезла, погребенная под серой тушей. Ривен издал какой-то невнятный вопль и рывком выхватил меч из ножен. Он вонзил клинок в спину твари, и та, огрызнувшись, отскочила от Мадры. Но тут вдруг что-то тяжелое навалилось на него со спины, сбив его с ног, и Ривен ощутил у себя на лице смрадное дыхание зверя. Он перевернулся — острые когти полоснули его по ребрам. Он сжал меч обеими руками и направил свой удар вверх. Горячая темная жидкость брызнула на него. Он выбрался из-под корчащейся в предсмертных конвульсиях туши и бросился к Мадре, распугав тварей, рвущих когтями распростертую на земле девушку. С какой-то маниакальной силой взмахнул он мечом и разрубил двух гриффешей одним ударом. Но другие тут же заняли место погибших. Ривен пришел в отчаяние — все бесполезно! — и закричал, призывая на помощь. Его клинок со свистом обрушивался на кровожадных тварей, с треском перерубая кости. Но гриффешей было слишком много, а под рубашкой — он чувствовал это — струилась кровь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
