Город представлял собой лабиринт узких улочек, вдоль которых повсюду теснились пивные, лавки, кузнечные мастерские, публичные дома и конторы ростовщиков. На перекрестках им часто попадались группы вооруженных людей. И каждый раз повторялось одно и тоже: они начинали было подтрунивать над разношерстной компанией новоприбывших, но как-то сразу смолкали, заметив кушаки стражей и посохи мирканов, и принимались перешептываться друг с другом.
– Наемный сброд, — презрительно проговорил Финнан. — Их нанимают гуртом, чтоб охранять Нижний город.
Теперь они забрались еще выше. Здесь улицы были пошире и почище. Среди деревянных домов появлялись уже и каменные. Помои сверху здесь выплескивали реже. Показались таверны с намалеванными над дверьми вывесками и магазины с товарами, выставленными в витринах. Люди здесь были одеты получше, чем в Нижнем городе, но не менее любопытны. Наконец, Финнан остановился перед высоким каменным домом с вывеской над дверьми: змея, обвивающая посох.
Он глянул на Мадру. Она спала. Финнан повернулся к Байклину.
– Нам сюда. Фриний — мой друг. — Он как-то слишком уж нарочито подчеркнул последние слова. — Кое-кто в этом городе, скажем так, косо поглядывает на него. Говорят, что он — из Горнего народа… вроде, маг… в общем, большинство его недолюбливает. Однажды я остановил разбушевавшихся не на шутку соседей. Они пытались поджечь его дом. Так что он мне кое-чем обязан. Не знаю, что там у вас люди думают о таких, как он, но он ни разу не сделал еще ничего плохого ни единой живой душе. Я могу поручиться, он сделает все, от него зависящее, чтобы помочь девушке.
– Не все боятся Горнего народа, — тихо сказал Байклин. — И у меня нет причин сомневаться в тебе и в твоем друге.
Финнан кивнул, улыбнувшись, и постучал кулаком в дверь.
– Открывай, седобородый папаша. Это я, твой речной разбойник, решил тебя навестить!
По прошествии какого-то времени послышался скрежет засова, и дверь приотворилась. В щели появился блестящий черный глаз. Потом дверь распахнулась, и перед ними предстал смуглый старик невысокого роста с заостренной седой бородкой и черными, точно влажные агатовые камушки, глазами. Он широко улыбнулся, увидев Финнана, тоже расплывшегося в улыбке, и показал розовые, без единого зуба, десны.
– Мальчик мой, как я рад тебя видеть! Давай же, входи! — Тут он прищурился, разглядев остальных. — Да ты не один? Какие-нибудь неприятности, Финнан?
– Можно и так сказать, — вздохнул речной купец. — Нужна твоя помощь. Ты же врачуешь раны. У нас тут для тебя пациент.
Старичок отступил назад.
– Тем и живу. Проходи, и друзья твои пусть проходят.
Они вошли внутрь и направились следом за Фринием через обшарпанную прихожую и еще одну дверь в большую комнату, ставни которой были прикрыты от солнца. В Воздухе явственно ощущался запах аммиака и серы. В жаровне горел огонь. Вдоль стен тянулись полки с запыленными книгами. Стол завален бумагами и всякими банками-склянками. Поистершийся ковер покрывал каменный пол, в углу скалился человеческий череп. Ривен уже приготовился узреть крокодила, подвешенного к потолку, но с балок свисали лишь косы луковиц чеснока да пучки трав, названия которых он не знал. Их запах наполнял комнату, смешиваясь с запахами химикатов. У Ривена даже глаза заслезились. Он обвел взглядом ряды банок под книгами: в одной из них — человеческий глаз, который, казалось, пристально смотрел на Ривена, в другой — что-то похожее на человеческий эмбрион.
Льюб положил Мадру на выцветшую красную кушетку. Она проснулась и в изумлении огляделась по сторонам. Ривен сел рядом и взял ее за руку, пока Финнан представлял хозяину пришедших и рассказывал о приключениях, которые выпали на их долю во время последнего рейса.
Старик покачал головой.
– Ну и времечко наступило! То ли еще будет! — Шаркая ногами, он подошел к Мадре. Прогнав Ривена, уселся на его место и принялся ощупывать тело девушки своими тонкими руками, покрытыми старческими пятнами. Один раз она вздрогнула, от боли, но не проронила ни звука. Ни на кого не глядя, старик проговорил с неожиданной властностью в голосе:
– Финнан, нагрей воды и нарви повязок. Посмотри там, на кухне. Всем остальным надо выйти. Нечего вам здесь толкаться. Давайте отсюда. Займитесь чем-нибудь дельным. Пропустите по рюмочке, почистите свое снаряжение. Ну!
Они вышли покорно, как стадо баранов, и направились следом за Финнаном в крошечную грязную кухню, где он вешал уже над очагом наполненный водой котелок.
– Забавный старый козел, — сказал купец, — но зато очень добрый, добрее всех в этом городе, вместе взятых. Так что вы не волнуйтесь. Больная в хороших руках.
– Вот и отлично, — отозвался Байклин. — Я тебе верю. Стало быть, будем ждать. — Он осмотрелся кругом. Внезапно рассмеялся. — Но только не здесь. Здесь и затылок-то почесать — не развернешься.
– Пива, — вдруг произнес Ратаган. — Пива! Ради всего святого. Я и забыл почти, что мы наконец-то добрались до места, где продается пиво. Никаких мучений больше. Мы пойдем сейчас и промочим пересохшие глотки. А то она у меня без смазки совсем растрескалась.
– Вниз по улице есть таверна. «Черный дрозд», — сказал Финнан. — Там очень даже приличный эль, и кабатчик еще ни разу меня не надул.
– Тогда мы пошли, — объявил Байклин.
– Я тут побуду, — тихо вымолвил Льюб.
Все остальные выбрались из сумрачного дома лекаря на залитую солнцем улицу, радуясь возможности глотнуть уличного воздуха и ощутить дуновение ветерка на лице. Они едва ли-не бегом ринулись к кабаку, привлекая к себе изумленные взгляды прохожих. Но им было уже наплевать. Главное — они наконец-то покинули баржу и больше их не преследовал запах смерти, что держался на палубе со дня столкновения с гриффешами. Даже Ривен хохотал за компанию с остальными, когда они шумной толпой ввалились в таверну, — ту самую, что им посоветовал Финнан, — и Ратаган пожелал кабатчику доброго дня таким зычным басом, что заколыхались занавески на окнах. Вскоре они уже пинали стойку ногами, уткнувшись усами в холодное пиво. Лишь Коррари по-прежнему оставался подавлен, вспоминая своего брата, который лежит теперь в вырытой наскоро могиле на речном берегу, так далеко от своего Рорима. Меч Дармида он отдал Ривену взамен потерянного.
После первой кружки они заказали по второй и принялись разглядывать помещение. На удивление тихое место, хотя, может быть, их прибытие было слишком уж шумным. Местные завсегдатаи, сидящие, в основном, порознь, молча глазели на них. Кабатчик нервно тер полотенцем какую-то посудину.
Ратаган икнул и поднял свою кружку, приветствуя посетителей, знакомых и незнакомых. Айса — единственный, кто не пил. Он стоял рядом с Ривеном, задумчиво перебирая пальцами свой посох.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
