голосом ответил Арнольд. — Вот и решил проветриться немного, а заодно и навестить своего приятеля.
— Ночь — не самое подходящее время для визита, — заметил незнакомый знакомец. — А вы, собственно, к кому направляетесь с необъявленным визитом? — пытливо прищурился он.
— К капитану Долгих. Он, надеюсь, сегодня на дежурстве? — усмехнулся Шептицкий ретивому охраннику.
— Ну, допустим, на месте, но просто так, я вас к нему все равно не могу допустить, — охраннику было явно скучно на посту, поэтому он решил проявить служебное рвение, а заодно и развлечь себя светской беседой.
— А я не просто так к нему иду. Я по делу, — принял игру Арнольд, начиная волноваться, что разговор с караульным может вылиться в долгое препирательство.
— Какому? — не унимал свое любопытство часовой.
— Я принес ему светодиоды, которые он у меня просил, — вымученно улыбнулся Шептицкий. — Они ему крайне необходимы для работы.
— Хорошо, — начал сдаваться охранник, — я вас пропущу, но прежде свяжусь с самим капитаном Долгих для согласования.
— Не возражаю, — флегматично согласился с ним Арнольд, кривенько улыбаясь.
Часовой опять порылся у себя за пазухой и достал мини-рацию:
— Одиннадцатый? Это пост.
— Одиннадцатый слушает пост, — донеслось из динамика.
— Товарищ капитан, тут к вам посетитель намыливается, — грубовато охарактеризовал Арнольда часовой.
— Какой еще посетитель среди ночи? — недовольно поинтересовался капитан.
— Старший лейтенант Шептицкий.
— О, как! Чего это ему приспичило ни свет, ни заря?!
— Говорит, что вы у него какие-то светодиоды просили, — уточник охранник цель визита.
— Светодиоды? — удивился Долгих. — Какие еще…, — начал было закипать, но тут же спохватился. — Ах, светодиоды?! Ну, как же, как же? Просил, было дело. Принес?
— Говорит, что принес, — подтвердил сразу поскучневший охранник.
— Ну, так не томи гостя дорогого. Пропусти его там.
— Есть, пропустить, — совсем уже потухшим голосом ответил часовой и молча сошел с тропинки, давая Арнольду пройти.
Чувствуя свое внутреннее превосходство перед часовым, заставившим его изрядно попотеть, Шептицкий не отказался от маленькой мести, легонько толкнув того плечом, хотя охранник заранее посторонился. Подходя к «саркофагу» пульта управления станцией, он, сунув руку в карман шинели, тихонько снял с предохранителя спусковой крючок пистолета. Модуль поста управления, как и все строения на Новой Земле стоял на сваях, поэтому Шептицкому пришлось, карабкаться по обледеневшим ступеням, прежде чем дверь перед ним гостеприимно распахнулась, и сам капитан Долгих с улыбкой встретил нежданного гостя.
— И чего тебе не спится, Степаныч?! — добродушно прогудел он, помогая визитеру протиснуться в узкие бронированные двери.
— Да вот, бессонница одолела. Дай, думаю, прошвырнусь, заодно и в гости загляну, — широко и по-доброму улыбнулся Арнольд.
— Ты раздевайся, да проходи. Что в тамбуре то стоять? — суетился, меж тем, капитан.
— Не-е, — мотнул головой Шептицкий, — не буду раздеваться, а то потом еще чаю захочу или еще чего… Я на минутку. Только передам обещанные светодиоды, и пойду. Куда их тут можно положить, показывай?
— Ладно, пойдем, — потянул его за рукав Долгих.
Через шлюз (на случай химической атаки) они прошли в узкое и длинное помещение, заставленное аппаратурой, о назначении которой Арнольд имел довольно поверхностные представления. Все небольшое помещение управляющего модуля было залито светом, льющимся от экранов, передающих информацию о состоянии сканируемой акватории залива. За главным пультом, спиной к ним, сидели два оператора в удобных крутящихся креслах. Они внимательно и безотрывно смотрели на жидкокристаллические экраны, передающие обстановку в реальном режиме времени. Операторы так были увлечены своей работой по разглядыванию приборов, что на приветствие вошедшего ответили только короткими кивками, не соизволив даже обернуться. Впрочем, Арнольд нисколько на них не обиделся, так как это вполне его устраивало. Он мазнул взглядом по часам, висящим под низким потолком. На их электронном табло ярко горели цифры «4.50». «Пора», — подумал он и сунул руку в тот карман, где у него лежал «глок».
— Юра, помоги, — обратился он к капитану.
— Что там у тебя? — со смехом поинтересовался Долгих, видя, как Шептицкий пытается что-то достать из кармана шинели.
— Да, вот черт, застрял пакет. Никак не вытащу, — тоже со смехом ответил он, делая вид, что рука застряла.
— Давай, помогу, — удачно подошел к нему капитан так, что загораживал собой обоих операторов и попытался вытащить руку гостя.
Неожиданно рука сама легко выскользнула из кармана, но пакета в ней не было. Вороненая сталь ствола уперлась в живот капитана. Долгих опустил голову, пытаясь разглядеть, что это там такое могло быть. Шептицкий, продолжая улыбаться, как ни в чем не бывало, плавно нажал на курок пистолета. Заграничная техника сработала безотказно. Раздался негромкий хлопок и Долгих вялым кулем начал оседать на пол, так и не поняв, что произошло. Он умер мгновенно, с недоумевающим и слегка обиженным от такой несправедливости лицом. Шептицкий не стал его придерживать, давая телу самому упасть к его ногам. Не теряя даром драгоценных мгновений, он выкинул пистолет, держа его обеими руками, как в голливудских боевиках, в направлении сидящих за пультом. Оба оператора, как по команде, обернулись на хлопок. Один из них сделал попытку привстать, но в ограниченном пространстве модуля управления станции невозможно было промахнуться даже такому скверному стрелку, как Арнольд. Тому оператору, который приподнялся со своего места, пуля угодила в грудь, тот, что успел только обернуться на непонятные звуки из-за спины, пуля угодила прямо в переносицу. Оба умерли практически мгновенно, рухнув там же, где и сидели. От выброшенного в кровь адреналина у Шептицкого тряслись обе руки, поэтому пистолет подрагивал, словно осиновый лист на ветру. Он никак не ожидал, что все закончится так быстро и удачно для него. Однако, прежде чем перейти к следующему этапу, ему необходимо было какое-то время, чтобы прийти в себя и правильно оценить складывающуюся вокруг обстановку. Он опять кинул взгляд на часы. С начала акции прошло меньше минуты. Он мысленно похвалил себя за решительность и хладнокровие. В этот момент ему очень хотелось, чтобы рядом с ним стояла Ингрид с распахнутыми от восторга глазами. Но красотка Ингрид была за тысячи километров от него, а рядом с ним только валялись убитые сослуживцы. Убитые им собственноручно. Испытывал ли он какую-нибудь жалость к ним? Нет. Он не терзался, подобно Раскольникову мыслями о праве и «дрожащей твари». Сейчас он не испытывал никаких эмоций, кроме удовлетворения от выполненного задания. Он даже немного гордился собой. Ведь раньше он и представить себе не мог, что у него поднимется рука на человека. А вот на поверку, все оказалось до банальности простым. Рука поднялась и даже, судя по точности выстрелов, не дрогнула. Но все равно нужно было сделать короткую передышку. Хотя бы на
