щебет, а посему потеряли всякий интерес к себе с их стороны. Иванову, за все годы, что он пребывал в должности руководителя приемной комиссии, подобные пейзажи были не в новинку. Он мельком окинул взглядом стапель с «изделием» и, заметив маячившего невдалеке человека в белом халате, но с лацканами армейского мундира, поманил его к себе рукой. Тот подошел и приставил ладонь к лихо заломленному на затылок белому колпаку, приветствуя старшего по званию. Не давая тому раскрыть рта, Владимир Всеволодович сразу спросил:
— Вы начальник внутренней охраны объекта?
— Никак нет! — выпалил тот. — Начальник охраны — майор Гусаров находится на пульте дежурного.
— Будьте любезны, проводите нас с товарищем полковником до него.
— Есть, проводить! — опять браво отрапортовал военный.
— Пойдемте, Михал Дмитрич. Этим гражданам, — ткнул он пальцем в своего подопечного и Боголюбова, о чем-то препиравшихся друг с другом, — еще долго будет не до нас, грешных. Так что не будем терять времени и ознакомимся с системой внутренней охраны. Мне будет крайне любопытно узнать, на каких принципах и как она устроена.
И не дожидаясь ответа от полковника, подхватил его под руку и повел вслед за удаляющимся в один из проходов офицером. Митрич не стал возражать. Он хотя и сам знал, в принципе, систему охраны, так как в свое время участвовал в ее оборудовании, но память все же стоило несколько освежить новыми впечатлениями. Тем более, что внутренняя охрана состояла из сотрудников совсем иного ведомства, нежели того к которому принадлежал он сам. А в применении опыта смежников он не видел для себя ничего зазорного. Также хорошо он знал и майора Гусарова, номинально подчиненного другому ведомству, но фактически — самому полковнику. Они хоть и не дружили семьями (майор был на сорок пять лет младше Виттеля), но поддерживали приятельские отношения, впрочем, не выходящие за рамки служебной субординации. К тому же они частенько проводили совместные учения «по отражению внезапной атаки на объект охранения». В компании майора они и провели остаток дня, пока их высоколобые подопечные занимались своими производственными делами. Иванов уже несколько раз озабоченно поглядывал на свои часы, сопя и хмуря брови. Наконец, его терпение иссякло, и он напрямую обратился к Виттелю за разъяснениями:
— Михал Дмитрич, время уже вечернее, надо бы нам уже как-то определяться с дальнейшей дислокацией, а то, как-то нехорошо получается. Вы, давеча, обмолвились, что у вас де есть, какие-то особые взгляды на сей счет. Я правильно вас понял?
— Правильно, Владимир Всеволодович, — согласился с ним Виттель. — А для этого я предлагаю нам с вами, включая и вас, Виктор Петрович, — кивнул он в сторону Гусарова, пройти в рабочий кабинет Алексея Сергеевича, который находится здесь, совсем рядом отсюда.
— Добро, коли так, — поднялся со стула генерал. — Тогда пойдемте к нашим корифеям, а то они со своей работай так могут увлечься, что забудут и про еду, и про сон.
Они втроем вышли из помещения, где расположился основной пульт внутренней охраны и направились в главный сборочный цех. Работа в цеху велась в три смены, поэтому конец рабочего дня никак не ощущался. Просто одни люди в белых халатах незаметно сменялись другими. Только что привезли и с величайшим бережением распаковали волновые гироскопы, привезенные академиком. И сейчас работники смены с тщательностью осматривали хрупкую технику на предмет возможных повреждений при транспортировке. Боголюбова и Вострецова они увидели склонившимися над какими-то чертежами, разложенными на столе, скромно приткнувшемся к одной их стен.
— В наш век информационных технологий, не будет ли выглядеть архаикой размещение чертежей на ватмане, а не на электронных носителях? — ласково прогудел Иванов из-за спин ученых мужей.
Вострецов обернулся на голос своего куратора и в свойственной только ему безапелляционной манере, с хитрым прищуром дал мягкую отповедь.
— Я таки невозможно удивляюсь вами, — используя местечковый диалект, произнес он. — Уж кому-кому, а вам-то любезный мой Владимир Всеволодович, должно быть известно, что именно в наш век информационных технологий, хранение информации на электронных носителях является самым небезопасным с точки зрения соблюдения государственной тайны.
— Ладно, сдаюсь-сдаюсь! — шутливо поднял руки вверх генерал, признавая правоту академика.
Лицо Митрича оставалось каменным и беспристрастным. Зато майор не отказал себе в удовольствии злорадно хмыкнуть.
— Время — вечер, а нам надобно определиться с дальнейшей диспозицией, — взял быка за рога Иванов. — Алексей Сергеич, мне тут Михал Дмитрич сказал, что у вас имеется невдалеке место, где мы могли бы проработать план по охране ваших персон на время нашего здесь пребывания.
— Да-да, товарищ генерал, такое помещение есть. Это мой кабинет. Прошу вас, пройдемте.
Он сделал пригласительный жест и, не снимая халата и бахил, направился к одному из туннелей, ведущих куда-то вглубь и в темноту. Стоило им приблизиться к темному зеву туннеля, как тот моментально осветился не ярким, но ровным и мягким светом. Видимо сработали датчики движения. Туннель был широким, хоть и низковатым. По его стенам располагались многочисленные двери с ничего неговорящими номерами. Все, кроме Иванова уверенно двигались по нему, что свидетельствовало об осведомленности, о предназначении каждого из помещений. Шли недолго. Большинство дверей были металлическими, но Боголюбов остановился и стал греметь связкой ключей возле обыкновенной и ничем не примечательной деревянной.
— Проходите, товарищи, — гостеприимно распахнул он дверь перед входящими.
Кабинет был ничем не примечательный. Тривиально составленные буквой «Т» столы с примкнутыми к ним обыкновенными и слегка пошарпанными стульями, большой кожаный диван в углу, шкаф и сейф. Вот и вся обстановка кабинета, если конечно не считать компьютерного моноблока, стоящего на директорском столе и двух телефонов, один из которых, что сразу бросилось Иванову в глаза, был увенчан государственным гербом еще Советского Союза. А вот зоркий глаз полковника сразу вычленил из обстановки штурмовой автомат ШАК-12, подаренный им Боголюбову два месяца назад, и который стоял теперь в нише между шкафом и сейфом.
— Прошу вас, товарищи, присаживайтесь, кому, где удобней, — предложил хозяин кабинета, не садясь в свое кресло, а предпочтя один из стульев, чтобы не нарушить демократичность обстановки.
— Что ж ты, Сергеич, — недовольно встопорщил кустистые брови Митрич, — с подарком-то моим как обошелся, а? Я тебе его для чего дарил? Я тебе его дарил для личной обороны во внеслужебной обстановке. А ты его сюда припер, где и так охраны понатыкано за каждым углом.
— Прости Михал Дмитрич, — сделал виноватое лицо Боголюбов, — просто дома держать такую штуковину у меня негде. А я поопасился, думаю, Наталья будет прибираться в доме, не ровен час, заденет за спусковой крючок, а тут уж никто его не тронет, потому, как я сам в
