— Что, майор? — требовательным, раскалённым от беспокойства тоном спросила Юна. — Что?! Не молчи!
Блад лежал, закрыв глаза, и то ли напряжённо прислушивался к своему телу, то ли пережидал приступ боли. Возможно, и то и другое сразу.
— Винтерсблад! — гаркнула потерявшая терпение Тен.
Вальдес вытаращил на неё глаза, оторвавшись от распростёртого на полу ротного: такой нервной он её ещё не видел.
— Сломан позвоночник, — подытожил свои молчаливые наблюдения Блад, — но ноги я чувствую, значит, нервы должны быть более-менее целы…
— Чёрт тебя дери, майор! Говори, что нужно делать!
— Пока ничего. Сейчас ты полезнее внизу. Иди, я отсюда не убегу.
Однако внизу от Юны, как и от остальной пехоты, толку не было: до абордажа дело так и не дошло. «Заклинателю» не удалось сбить вражеский цеппелин, но тот, пусть каким-то чудом и потушил пожар на борту, всё-таки получил серьёзные повреждения и спешно вышел из боя. Распадский дредноут догонять агрессора не стал: у него самого были пробиты несколько баллонов с тридием, и оставаться в воздухе было опасно.
Капитан принял решение покинуть патруль и для необходимого ремонта идти на распадские верфи, запросив «Заклинателю» замену. Юна настояла на том, чтобы вызвать санитарный дирижабль-перевозчик для тяжелораненого майора. Ближе всех оказалась медицинская служба Траолии.
— Вот и отлично, — кивнула подполковник, — их больницы гораздо лучше наших!
На рассвете привязанного к снятой с петель двери Винтерсблада переправили на пристыковавшийся к «Заклинателю» небольшой дирижаблик с двумя белыми полосами и красным крестом на борту. К Юне, опознав в ней командира, подошёл один из медбратьев.
— Простите, мэм…
— Сэр!
— Сэр… Траолия всегда рада прийти на помощь в мирных целях, но внешняя политика нашей страны…
— Короче! — рявкнула Юна, сложив на груди руки.
— Лечение будет платным, — высказал основную мысль медбрат, — мы можем принять раненых любой из сторон, но только как частных лиц: за их счёт. Наша политика не допускает никакого вмешательства в военный конфликт между Бресией и Распадом, в том числе и оказание помощи кому-то из них.
— Развёл тут танцы с фланцами! — закатила глаза Тень, вытаскивая из внутреннего кармана кителя деньги. — Этого хватит?
— Да, мэм… то есть — сэр! Этого вполне хватит.
— То есть помощь, оказанная за деньги, помощью не считается? — хмыкнула она.
— Это коммерческие отношения. Человек (не армия и не другая страна) покупает у нас услугу, мы её продаём, — пробормотал медбрат, заискивающе улыбаясь, и поспешил убраться на свой дирижабль.
— Эй, стой! — окликнула его Тень. — Куда вы его отвезёте?
— В главную больницу Треймонда, мэм… сэр!
***
В этом проклятом заведении я и провалялся целых три месяца. Распятый на наклонённой твёрдой столешнице, пристёгнутый ремнями, словно буйнопомешанный (отстёгивали меня только для того, чтобы поесть и выполнить лечебные упражнения).
В таком вот виде получил долгожданное повышение. Но звание подполковника не порадовало меня: врачи сходились во мнении, что допуска к боевым заданиям мне не видать как минимум год. Я протестовал и спорил с ними. Выглядел, наверное, весьма комично: связанный по рукам и ногам, в трусах и нелепых медицинских приспособлениях.
Меня, конечно, никто не слушал. Говорили, что я родился в рубашке, что перелом несложный и срастись должен хорошо, что никаких серьёзных последствий быть не должно, — а ведь мог быть паралич ног! — И я неблагодарная скотина, раз чем-то ещё недоволен. Последнее, конечно, они говорили в более мягких выражениях, но суть была такая.
Единственной радостью была Анна, временно переселившаяся в Треймонд вместе с Кукуцаполем и ежедневно меня навещавшая.
— Ничего страшного, — старалась утешить меня она, — обвенчаемся в августе, когда ты полностью восстановишься, я подожду. Зато потом ты будешь ещё полгода со мной, а не где-то в небе со своей Тен!
Я не имел ничего против, чтобы насладиться медовым месяцем после свадьбы. Но год сидеть без дела! Год!!! Отлежав три месяца едва ли не овощем, я готов был сдохнуть, но поскорее вернуться в строй.
К маю мне разрешили вставать и ходить, но не сидеть, а через пару недель выписали. Несколько дней я провёл у Анны в Хадвилле, но потом пришлось вернуться в Клеук: меня за какой-то надобностью вызывали в Главное Управление Военно-Учебных Заведений Распада.
Явиться мне велено было к определённому времени в указанный кабинет, но он оказался закрыт. Я с полчаса плутал по этим, на кардан их намотай, лестницам (подъём по которым всё ещё был для меня болезненным приключением) в поисках кого-нибудь, кто бы подсказал, куда мне податься с идиотской серой бумажкой, на которой были проставлены дата, время и кабинет, но не была указана фамилия ожидающего меня полковника.
В конце концов я нашёл какого-то подпола, который, с любезным видом выслушав все мои неудовольствия, проводил в свой кабинет и извинился: полковник срочно уехал по другому важному делу, а моим вопросом поручил заняться ему, подполковнику Маккормику.
— Пожалуйста, присаживайтесь, — Маккормик указал мне на стул.
Как специально поиздевался, сукин сын!
— Постою, — бурчу, как молодящийся дед, и переминаюсь с ноги на ногу: устал, но сидеть врачи мне пока не дозволили.
— Ах, простите! Вам, наверное, нельзя… по медицинским причинам? — любезно осведомляется подпол, и я душу в себе желание запихать ему его любезность… кхм… за шиворот.
Меряю его мрачным взглядом: весь с иголочки, тонкий-звонкий, усики по линеечке, блестят, уложенные воском, как и модненькая причёска: волосок к волоску. Любимец девушек, не иначе. Подполковник, мать его!.. Как же отличаются эти рафинированные кабинетные крысы от настоящих, регулярно бывающих в бою офицеров!
Маккормик чувствует неловкость, начинает суетиться, роняет какие-то папки… Молча наблюдаю за всем этим: нехрен было намекать на мою увечность! Временную увечность. Наконец он разбирается со своими многочисленными бумажками и озвучивает причину, по которой я здесь: мне, как «уважаемому и особо отличившемуся боевому офицеру, временно отстранённому от боёв, предлагается возглавить кадетское училище». Прежний директор «не оправдал высоких ожиданий», и они вынуждены искать ему замену. Договор на год, его продление зависит от качества моей работы и «нашего обоюдного желания сотрудничать».
Условия заманчивые: главное кадетское училище Распада — можно сказать, элитное. Воспитанники из лучших семей, находящиеся в училище на круглосуточном пансионе всю неделю, кроме выходных. Для меня — квартира
