возьми, даже я столько не отожмусь без передыху, сколько этот пузырь! Если верить вашим бумажкам, конечно. Хотя на занятиях я наблюдал иное…
— Ну, это талантливые дети, господин директор, очень незаурядные, — пробормотал кто-то из учителей с противоположного конца стола, — но отнюдь не все такие! Например, Уивер из того же класса. Мальчишка совсем…
— «Уивер из того же класса», — резко перебил Винтерсблад, — единственный там, кто заслуживает «отлично» по большинству дисциплин! По остальным же — никак не меньше «очень хорошо». Но в ваших журналах у него не бывает выше «удовлетворительно»!
— Незаурядные дети… — слабо раздалось с того же места, что и раньше.
— Незаурядные родители, я полагаю! — гаркнул Блад. — С незаурядными деньгами. Так?
Все молчали, сосредоточенно изучая край длинной столешницы, свои ногти или, откинувшись на спинку стула, — мыски собственных сапог под столом.
— Что притихли, господа? — вкрадчиво осведомился директор.
— Это, господин директор, — начал один из преподавателей, — не в нашей компетенции. Нам сверху спустили задачу, мы добросовестно её выполняем…
— Тьфу! — Винтерсблад брезгливо поморщился. — «Добросовестно»! Кто вам это «спустил», позвольте узнать? Прежний директор? Так его здесь уже нет! А я — директор нынешний (позвольте напомнить!) — запрещаю вам как завышать, так и занижать ученикам баллы! Всё понятно? Я проверю, не сомневайтесь.
— Господин директор, сэр, — всё тот же голос, — вашему предшественнику это приказали так же, как и нам, и мы думали… С вами разве не… беседовали?
— Нет, — отрезал Блад, — и я больше не хочу «беседовать» на подобные темы ни с вами, ни с кем другим. Я надеюсь, вы меня услышали и перестанете выделывать эти имперские фокусы!
***
Успеваемость учеников второго класса первой ступени стала правдоподобной уже на второй неделе июля. К концу месяца Винтерсблада вызвали к подполковнику Маккормику. О теме «беседы» директор догадывался. И не ошибся.
— Поймите, господин директор, — взывал Маккормик, — это — серьёзные люди! Гораздо серьёзнее нас с вами!
«Нас с вами», — мысленно передразнил офицера Блад, — уж серьёзнее тебя быть несложно!»
— Они могут повлиять на многое, если не сказать — на всё! И они предлагают вам очень, очень солидную благодарность, если вы уступите им в их просьбе, — подполковник нацарапал на бумажке внушительную сумму, почти вдвое превышающую жалованье Винтерсблада. — Согласитесь, по нынешним ценам это, — он указал многозначительным взглядом на бумажку, — очень приятное дополнение! От вас ведь ничего и не требуется!
— То есть это сейчас так называется? — процедил Винтерсблад. — «Уступить в просьбе»? — он упёрся костяшками пальцев в покрытую зелёным сукном столешницу, перегнулся через стол к сидевшему за ним подполу, — прямо как в Империи. Но мы находимся в Распаде, и я уверен, что подобные «уступки» здесь недопустимы! Почитайте на досуге свои же листовки, обещающие, что здесь — каждому — по способностям! И речь не о платёжеспособности! — и директор не прощаясь пошёл прочь из кабинета.
— У вас месяц, чтобы передумать! — пискнул ему в спину Маккормик.
— Я не передумаю! — зло ответил Винтерсблад.
Долг
Преподаватели кадетского училища, отлучённые от щедрой кормушки, невзлюбили своего директора ещё сильнее, но директору было безразлично.
— Если бы я хотел, чтобы меня все любили, стал бы директором борделя, а не школы, — усмехался он на намёки от «доброжелателей» о том, что неплохо бы в целях соблюдения своих (и общественных) интересов пересмотреть свою позицию.
Тем не менее учителя не теряли надежду и до каких-то откровенных пакостей в адрес директора ещё не дозрели. А Винтерсблад продолжал своё дело. Он вникал во всё, раздражал и преподавателей, и учеников неослабевающим вниманием к занятиям.
На выходные он улетал в Хадвилль к Анне. До свадьбы оставалось уже недолго, и женщина задумалась о продаже наследованного ею дома, чтобы купить жильё в Клеуке, переехав в страну будущего мужа.
В одно жаркое субботнее утро она встретила приехавшего к ней Винтерсблада измождённая, расстроенная, с заплаканными глазами. Сердце у подполковника оборвалось: что-то случилось — по пустякам Анна не стала бы так переживать.
— Я уже нашла покупателей на дом, — всхлипнула она, обнимая ладонями кружку с горячим травяным чаем, который заварила сама (и Блад отметил, что в доме почему-то нет никого из прислуги), — и тут выяснилось, что дом перезаложен… уже не знаю, сколько раз, — женщина закусила губу, не давая слезам волю. — У этого проклятого Уэлча долгов — как лент у модницы! А я не знала! Жила всё это время на оставшуюся после него наличку и не знала, что счета — пустые! У меня ничего не осталось! Ничего, кроме его чудовищных долгов! А теперь ещё и кредитор вернулся из Тобриулы, где жил последний год; узнал о смерти Уэлча… По документам я — его дочь, и наследую все его «хвосты»!
Сумма, озвученная Анне кредитором покойного «опекуна», была непомерной, и выплатить её всю целиком нужно было до середины зимы. В должности директора училища столько не заработать и за несколько лет. И в карты не выиграть, прикрываясь везением. А первый взнос уже в октябре, и если Анна его не оплатит, её ждёт тюрьма. И это в лучшем случае, если кредитор решит всё официально.
Блад долго молчал, сидя напротив Анны за чайным столиком и держа её дрожащую руку в своих ладонях.
— Я найду деньги, — твёрдо пообещал он, — не думай об этом. Собирай вещи, поехали со мной в Клеук сегодня же!
— Я не могу, — вздохнула Анна, — я должна быть здесь до погашения долга, иначе наша договорённость с шестимесячной рассрочкой потеряет силу. Кредитор позволил мне остаться на это время здесь, в моём доме. Бывшем доме… И покинуть Траолию, пока не верну деньги, я не могу, прости. Свадьбу придётся отложить. Опять…
— Об этом не переживай, оставайся здесь, а я буду по-прежнему приезжать к тебе на выходные. И поверь мне, деньги я достану. Если повезёт — ещё до зимы ты будешь со мной в Распаде!
— Где ты возьмёшь такую сумму, Шентэл? — недоверчиво воскликнула Анна.
— Теперь это моя забота, — улыбнулся он. — Всё, не плачь, забудь об этом!
***
Вернувшись в Клеук, Винтерсблад несколько дней ворочался без сна, напряжённо о чём-то размышляя. И что-то для себя решил. Решение это ему
