В конце концов, кучер и повар графа, выведенные из себя дурным обращением, которому подвергались изо дня в день - сестра повара умерла под кнутом - устав от страха ожидать чего угодно, решили избавить землю от этого монстра. Однажды ночью, когда графа не было дома, они убили Настасью.
Узнав об этом, Аракчеев заперся на пять дней и ночей, предаваясь не рыданиям и воплям, а рычанию и вою, слышным во всем доме.
Когда он вышел, все разбежались. Глаза его были налиты кровью, а лицо было мертвенно-бледным. Поскольку дворовые не захотели выдать виновных, в конечном счете совершивших то, что каждый из них готов был сделать не меньше 20 раз, их всех нещадно перепороли; двoe-тpoe умерли под кнутом.
По поводу смерти этой женщины, Александр написал графу:
«Успокойся, друг! В тебе нуждается Россия; она оплакивает твою верную подругу, и я лью слезы, думая о твоем несчастье».
Такая глубокая нежность Александра к жестокому выскочке выглядела тем более диковинной, что он, Аракчеев, держал в страхе двух братьев императора - великих князей Николая и Михаила. Он заставлял их каждое утро, к 10 часам, являться к нему в деревянный дом на de la Fonderie (фр.) – Л и т е й н о м, и там заставлял их по два часа ждать аудиенции с ним, принимая сначала младших по званию офицеров. Несомненно, не знал он, что Константин отказался от престола, и что истинный наследник трона - Николай. Как бы там ни было, едва оказавшись на троне, Николай отправил его в отставку; но как парфянин, уходя, тот выпустил в императора последнюю стрелу. Оставил ему своего адъютанта Клейнмихеля. Чтобы достичь такого результата, он сделал вид, что рассорился со своим протеже и демонстративно погнал его от себя. Быть прогнанным Аракчеевым для Николая значило получить рекомендацию. Новый император угодил в западню и восстановил опального в том же звании, в каком тот пребывал у Аракчеева. Когда прежний фаворит узнал, что его военная хитрость удалась, совсем старик, а это было так, подпрыгнул от радости и, улыбаясь, сказал:
- Теперь пусть ссылает меня хоть в Сибирь, я отомщен!
Аракчеев удалился в свое имение Грузино. Там он терзал своих крестьян и, подобно сеньорам Средневековья, грабил путников, которые пользовались мостом, что он велел построить, взимая с них 10 копеек пошлины.
Один юный младший лейтенант ехал в отпуск и, найдя пошлину противозаконной, отказался ее платить; через мост его не пустили. Приведенный к Аракчееву и услышав его требование объяснить, почему он хочет уклониться от условленной платы, младший лейтенант ответил, что, для начала, если плата согласована, то не с ним; что, наконец, правительство, которое на время отпуска пожаловало 25 копеек на день, не учло, что при возвращении домой ему придется платить по 10 копеек за проезд по мостам; что, следовательно, он решительно отказывается от платежа, по поводу которого Аракчеев может обратиться к его начальству. При Александре младшему лейтенанту худо пришлось бы в первые же четверть часа, но при Николае это было исключено. Аракчеев удовольствовался тем, что показал ему кулак и сказал:
- Если когда-нибудь я вернусь к власти, то тогда держись, несчастный!
Но младший лейтенант, щелкнув пальцами, ответил:
- Отлично! Я слабо верю в воскрешение Иисуса Христа и совсем не верю в воскрешение Аракчеева.
Этим все и кончилось. Время Аракчеева прошло.
Вот какому человеку Александр доверил управление своей империей. Правда, чрезмерное увлечение женщинами, избыточный мистицизм и волна угрызений совести за зло, которого он не делал, но которому позволял совершаться, начиная от смерти отца, привели к тому, что Александр полностью развязался со светскими делами. Он знал, что в империи созревал крупный заговор, и это его не беспокоило.
В глубине души он прекрасно сознавал, что заговорщики правы, и, после авансов, полученных от него, правда на их стороне. Предсказывали катастрофу, смутное предощущение ее носилось в воздухе. Правительство пребывало в том болезненном состоянии, какое иной раз испытывает человек, прося передать своим самым доверенным людям:
- Чтобы выздороветь, нужно хорошенько переболеть.
Катастрофой, которую предчувствовали, стали смерть императора и события 14 декабря.
Примечания:
Александр упразднил масонство в своих землях – правительство Александра I запретило масонство в России в 1822 году; оно уже попадало под запрет в 1792-м, но при Павле I борьба с ним прекратилась; тот же Александр I разрешил, было, деятельность масонских лож, чтобы держать их под надзором и
ввести в русло проводимой политики; этот расчет не оправдался, стали появляться конспиративные ложи «высших степеней», среди масонов оказались известные декабристы; они, правда, порывали с ложами, когда замысел заговора стала теснить идея военной революции, и все же новый запрет встретили с осуждением; в дальнейшем не раз предпринимались попытки возродить масонство в России, масоном был и один из кандидатов на выборах Президента РФ в 2008 году
Муравьев Никита Михайлович (1795 - 1843) – полковник, командир Ахтырского гусарского полка; участник заграничных походов 1813 – 1814 годов и боевых действий в период «Ста дней»; масон, член ложи «Трех добродетелей», ритор; один из основателей Союза спасения, член Союза благоденствия, член Верховной думы Северного общества и его правитель, автор проекта конституции; после 10 лет каторжных работ, определен на жительство в село Урик Иркутского округа
Пестель Павел Иванович (1793 -1826) – полковник, командир Вятского пехотного полка; участник Отечественной войны 1812 года, был тяжело ранен в Бородинской битве, за храбрость награжден золотой шпагой; глава Южного общества, в числе пяти декабристов казнен 13 июля 1826 года на кронверке Петропавловской крепости.
___
Во время последней поездки по провинциям Дона император упал с дрожек, сильно ударился и повредил ногу.
Или дрожки обладают тайными достоинствами, что известны только коренным жителям страны, или русские слишком постоянны в своих привязанностях, но они упорно пользуются дрожками. Один англичанин, который прокатился на них, от чистого сердца объявил премию в 1000 фунтов стерлингов любому, кто вместо дрожек предложит более удобный экипаж. Премия еще находится у него.
Раб дисциплины, установленной для самого себя, желая приехать в названный день, Александр продолжал путь, но усталость, но пренебрежение мерами предосторожности растравили рану. Император, чтобы считаться primus inter pares (лат.) – п е р в ы м с р е д и р а в н ы х, был, возможно, только более золотушным, чем другие. Многократно рожистым воспалениям подвергнется нога, что вынудит его неделями соблюдать постельный режим, хромать месяцами. Приступы меланхолии, которым он был подвержен, теперь усилились, отягчая его новую болезнь. Последнее обострение болезни произошло зимой 1824 года, во время свадьбы великого князя Михаила и в тот момент, когда от великого князя Константина он узнал о развитии заговора д о б р а, главой которого должен был стать и жертвой которого едва не стал совсем недавно. В самом деле, случай последнего нездоровья спас его от смерти.
В 1823 году, в 9-й дивизии, расположенной в укрепленном лагере на Березине, близ Бобруйска, что в Минской губернии, было объявлено о приезде императора. В том же лагере стоял Саратовский полк; командовал оным Швейковский [Повало-Швейковский], один из заговорщиков. Муравьев-Апостол и Бестужев, вместе, тут же разработали весь план. Несколько офицеров, переодетых солдатами, захватят императора, великого князя Николая и начальника генерального штаба Дибича: того самого Дибича, изгнанного Павлом I за то, что его лицо повергало солдат в уныние. Но по причине нездоровья император не приехал, и заговор, естественно, провалился.
К плану его вернулись в 1824 году. Пронесся слух, что император прибудет на смотр 3-гo корпуса l-й армии, который состоится у города Белая Церковь, и что он остановится в особнячке, расположенном в Александрийском парке графини Бранецкой [Браницкой]. Вот что должны были там предпринять.
При замене постов офицеры, переодетые солдатами, проникнут в спальню царя и задушат его, как было с Павлом. Как только император будет мертв, Сергей Муравьев-Апостол и полковники Швейковский и Тизенхаузен [Тизенгаузен], командиры, один - Саратовского, другой - Полтавского полка, свернут лагерь и маршем пойдут на Киев и Москву, где союзники протянут им руку. Из Москвы Муравьев двинулся бы на Санкт-Петербург и там, соединившись с Северным обществом, начал бы действовать вместе с ним.
Император не приехал в Белую Церковь, и этот заговор, как и предыдущий, лопнул по той же причине. Провидение решило, что нужен перерыв в цепи цареубийств, что Александру – умирать в своей постели.
