— В Ширинге.
— Вот как. Значит, торговля, которая захиреет у вас, будет процветать в городе графа?
— Нет, сэр. Кое-кто переберется, но многие разорятся. Большинство кингсбриджских купцов не смогут ездить в Ширинг.
Судья повернулся к Роланду:
— Сколько составляет десятина Ширинга?
Переговорив с писарем, отцом Джеромом, граф ответил:
— Шестьсот двадцать фунтов.
— А если ширингский рынок расцветет, вы сможете платить тысячу шестьсот двадцать?
— Разумеется, нет, — сердито ответил граф.
Судья был неизменно вежлив:
— Тогда ваше сопротивление постройке моста дорого обойдется королю.
— Но у меня есть права, — мрачно заметил Роланд.
— У короля тоже. Как вы возместите королевской казне потерю тысячи фунтов в год?
— Сражаясь подле него во Франции, чего не могут купцы и монахи!
— Верно, — согласился сэр Уилберт. — Но вашим рыцарям требуется вооружение.
— Это неслыханно! — не сдержался Ширинг.
Он понимал, что проигрывает. Годвин старался не выказать радости. Судье не понравилось, что его подход к делу кому-то показался неслыханным. Он впился в графа глазами:
— Я не сомневаюсь, что, посылая своих воинов на монастырскую каменоломню, вы не преследовали цели затронуть интересы короля. — Уитфилд умолк.
Роланд почуял западню. Существовал единственно возможный ответ на этот вопрос.
— Разумеется, нет.
— Теперь, когда и суду, и вам ясно, что постройка нового моста послужит интересам короля, а также Кингсбриджского аббатства и города, я полагаю, вы согласитесь на открытие доступа к каменоломне.
Годвин вынужден был признать, что сэр Уилберт умен. Он заставил Роланда согласиться со своим решением и перекрыл для него возможность апеллировать лично к королю. После долгой паузы граф буркнул:
— Да.
— А также на беспошлинную перевозку камней по вашим землям.
Ширинг понял, что проиграл. В его «да» звучало бешенство.
— Так и порешим, — резюмировал судья. — Следующее дело.
Это была крупная победа, но, пожалуй, запоздалая. Ноябрь кончился, наступил декабрь, когда обычно заканчивался строительный сезон. Дожди задержали морозы, но все равно оставались считанные недели. У Мерфина на каменоломне скопились сотни готовых тесаных камней, однако на их перевозку в Кингсбридж уйдут месяцы. Граф Роланд проиграл дело в суде, но ему удалось-таки отсрочить постройку моста на год.
Керис, Эдмунд и Годвин возвращались в Кингсбридж со смешанными чувствами. С берега девушка увидела коффердам Мерфина. Из обоих рукавов реки вокруг острова Прокаженных на несколько футов из воды двумя большими кругами выступали столбы. На пароме плыл также один из строителей Фитцджеральда Гарольд Каменщик, и Суконщица спросила его, вычерпали ли уже воду.
— Пока нет. Мастер думает сделать это прямо перед началом стройки.
Дочь Эдмунда с удовольствием отметила, что Мерфина, несмотря на молодость, уже называют мастером.
— А почему? Не лучше ли сначала все как следует подготовить?
— Говорит, если вычерпать воду, течение будет давить на коффердам сильнее.
Керис поражалась, откуда Мерфину все это известно. Азы он освоил у своего первого учителя Йоакима. Потом часто беседовал с приезжими, особенно с теми, кто бывал во Флоренции и Риме, и досконально изучил места Книги Тимофея, где говорилось о строительстве собора. Но, судя по всему, юноша обладал еще и удивительной интуицией. Керис ни за что бы не сообразила, что вычерпанный коффердам слабее наполненного водой.
Хотя просители устали, им не терпелось сообщить Мерфину новости и узнать, что он успеет сделать до окончания строительного сезона, если, конечно, что-нибудь успеет. Все трое остановились, только чтобы передать лошадей конюхам, и отправились его искать. Молодой строитель на чердаке каменщиков в северо-западной башне собора при свете масляных ламп чертил на настиле парапет. Увидев делегатов, он оторвался от работы и широко улыбнулся:
— Мы победили?
— Мы победили, — кивнул Эдмунд.
— Спасибо Грегори Лонгфелло, — добавил Годвин. — Он потребовал больших денег, но заслужил их.
Мерфин обнял олдермена и аббата — стычка с последним была забыта, по крайней мере на какое-то время, — и нежно поцеловал Керис, тихонько сказав:
— Я скучал по тебе. Восемь недель! Мне казалось, ты никогда не вернешься.
Она промолчала. Ей нужно было сообщить ему нечто очень важное, но наедине. Отец не заметил ее сдержанности.
— Ну, Мерфин, можешь прямо приступать к строительству.
— Отлично.
Годвин кивнул:
— Можно уже завтра начать перевозить камни, но, боюсь, до заморозков много не успеть.
— Я думал об этом. — Мерфин посмотрел в окно. Декабрьский день угасал. — Может, и получится.
— Вот это да! — воскликнул Эдмунд. — Ну и что ты придумал?
Фитцджеральд спросил у Годвина:
— Вы можете дать индульгенции тем, кто согласится возить камни с каменоломни?
Индульгенция отпускала грехи. Как и денежные пожертвования, она могла загладить и совершенные грехи, и стать предоплатой за будущие.
— Разумеется, — ответил аббат. — А какой в этом смысл?
Мостник повернулся к Эдмунду:
— Сколько в Кингсбридже телег?
— Дай подумать, — сосредоточился олдермен. — У каждого стоящего торговца… Значит, сотни две.
— А если обойти сегодня город и попросить всех отправиться завтра на каменоломню за камнями?
Эдмунд пристально посмотрел на Мерфина, и губы его медленно растянулись в улыбку:
— Здорово. Вот это мысль!
— Лучше говорить, что остальные уже согласились, — продолжал строитель. — Это будет как праздник. С ними поедут родные, возьмут пиво, обед. Если каждый привезет по телеге, за два дня у нас наберется камней на береговые устои.
Блестящая идея, с восхищением подумала Керис. Это так на него похоже — придумать то, что никому больше не придет в голову. Но получится ли?
— А погода? — спросил Годвин.
— Дождь стал проклятием для крестьян, но он не пускает холод. Думаю, у нас есть еще несколько недель.
Возбужденный Эдмунд, прихрамывая, ходил взад-вперед по чердаку.
— А если ты в ближайшие дни поставишь береговые устои…
— То к концу следующего года мы закончим основные работы.
— И через полтора года откроем мост?
— Нет… хотя погодите. На ярмарочную неделю можно положить временный деревянный настил.
— И у нас будет настоящий мост, и мы пропустим всего одну ярмарку!
— После ярмарки положим каменный настил, чтобы он дал осадку. Тогда на третий год мост можно будет использовать полноценно.
— Черт подери, так и нужно сделать! — воскликнул Эдмунд.
Годвин тихо напомнил:
— Тебе еще предстоит вычерпать воду.
Зодчий кивнул:
— Трудная работа. Изначально я отводил на коффердам две недели. Но это я тоже продумал. Однако давайте сперва перевезем камни.
Когда Годвин и Эдмунд начали спускаться по узкой винтовой лестнице, Суконщица схватила Мерфина за рукав. Он решил — чтобы поцеловать, и обнял ее, но девушка уперлась ему в грудь.
— У меня новости.
— Еще?
— Я беременна. — Она посмотрела ему в глаза.
Сначала мастер удивленно приподнял рыжевато-каштановые брови. Затем моргнул, опустил голову и, печально улыбнувшись, пожал плечами, словно говоря: «Ничего удивительного». Потом лицо его озарила радостная улыбка, и наконец юноша просиял:
— Но это же чудесно!
В этот момент Керис его ненавидела.
— Да что же в этом чудесного!
— Как что?
— Да то, что я не хочу провести свою жизнь в рабстве, даже у собственного ребенка.
— В рабстве? Что же, всякая мать рабыня?
— Ну конечно! Как же ты меня не понял!
Фитцджеральд так растерялся и обиделся, что Керис захотелось ослабить пыл, но уж слишком долго копился гнев.
— Да нет, кажется, я понимаю, — пробормотал Мерфин. — Но когда мы были вместе, я думал… — Он помедлил. — Я думал… Ты же знала, что это может случиться, что рано или поздно это обязательно случится.
— Конечно, знала, но жила так, будто не знаю.
— Да, я понимаю.
— О, да перестань ты все понимать! Ты просто слизняк.
Мостник замер. После долгого молчания проговорил:
— Ладно, я не буду все понимать. Давай действовать разумно. Что ты собираешься делать?
— Ничего не собираюсь делать, дурак. Я просто не хочу ребенка.
— Значит, ты ничего не собираешься делать, а я слизняк и дурак. Тебе от меня что-то нужно?
— Нет!!!
— Тогда что ты здесь делаешь?
— Заткнись со своей логикой!
Молодой строитель вздохнул.
— Пожалуй, я не буду следовать твоим указаниям, потому что они не имеют смысла. — Мерфин прошелся по чердаку, потушив лампы. — Я рад, что у нас будет ребенок, рад, что мы поженимся и будем вместе его растить, если предположить, что это у тебя минутное настроение. — Положил чертежные инструменты в кожаный мешок и перекинул через плечо. — Но сейчас ты так раздражена, что я, пожалуй, не хочу с тобой разговаривать. Кроме того, мне нужно работать. — У выхода Фитцджеральд остановился. — С другой стороны, мы можем поцеловаться и помириться.
