отливающие всеми цветами радуги, внутри которых находились Луна и ее друзья.
Драгомир вновь охватило ликование. Все кричали от счастья.
Только Черный Обсидиан в ярости мчался к Валоремии. Самая сильная книга, на которую он так надеялся, была повержена.
Неспокойно было на душе и у Луны. Она рассеянно кивала, слушая радостные возгласы правителей о том, что Игнис не подвел и все оказалось даже проще, чем они думали, если не считать досадного недоразумения с тросами. Гелиодор сокрушался, что не учел расстояние между ними и ребятам пришлось нелегко при передаче книги, но одновременно восхищался их сноровкой и Игнисом, который так быстро расправился с черной магией. Остальные правители с сияющими от счастья глазами вторили ему, повторяя вновь и вновь, как все удачно вышло.
Луна смотрела на них и молчала. Никому она не рассказала о том, что на самом деле произошло внизу. Только в двух словах описала, как Игнис сжег книгу в собственном сердце.
Луна никому не рассказала о страхе и бессилии, испытанных ею под воздействием черной магии. Не рассказала, потому что ей было страшно. Очень страшно.
10
Время…
Все думали о времени.
И Обсидиан, мечущийся по Драгомиру, хватая зазевавшихся людей, и правители, измотанные чарами, и Луна, чей день рождения неумолимо приближался, заставляя сердце сжиматься от страха.
Все они спешили.
Нужно было закончить начатое, осуществить планы до конца.
Александрит пребывал в приподнятом настроении. На совете, где обсуждали стратегию уничтожения водной книги, он, не скрывая гордости, произнес:
– Раз уж моя дочь так легко расправилась с сильнейшей книгой огня, то с книгой воды вообще не будет никаких проблем. Ведь водная стихия – ее родная. Наш закон никогда не ошибался. Ребенок всегда наследует дар отца. Даже такой ребенок, как Луна.
Старейшины закивали, вспомнив, что уже в первые дни пребывания Луны в Драгомире вода приняла ее как свою. В отличие от других стихий, она никогда не противилась девушке.
Луна же не была так уверена. Она устала. Хотя всеми силами старалась не показывать, как ей тяжело. Родители, Эгирин, Сентария, правители, друзья – все были так внимательны к ней и ласковы… А главное, в их глазах светилась надежда. Как и в глазах всех драгомирцев. Они верили в нее, и Луна не могла подвести. Поэтому, откинувшись на спинку стула, она старалась внимательно слушать план, который предлагали им правители.
По их словам, все опять выглядело просто.
Правители решили использовать изобретение Кианита, представленное им на поединках. Аппарат мог быстро, а главное, безопасно доставить ребят на глубину. Ведь ни Стефан, ни Аметрин не обладали скоростью сафайрианцев, которые плавают даже быстрее рыбы-парусника[14], признанного короля морских глубин.
Конечно, под чарами неуязвимости они могли бы и сами спуститься на глубину, например, держась за трос, натянутый для них Варисцитом, но это заняло бы много времени. Правители боялись, что им не хватит сил. Ведь они уже были магически истощены.
Поэтому, пока Луна с друзьями путешествовали внутри Древлия, покоряли горную вершину, погружались в жерло вулкана, ученые день и ночь работали над аппаратом, получившим название кианоскаф[15] в честь его изобретателя.
Кианит, которого распирало от гордости, каждую свободную минуту работал вместе с учеными, стараясь чем-нибудь помочь.
И вот аппарат был готов. Не совсем совершенный, без механизма для погружения и подъема, но тем не менее крепкий. Он мог выдерживать давление воды и, что самое главное, был герметичен. Это позволяло сохранить запас кислорода. К дну кианоскафа прикрепили увесистый якорь с толстой цепью, которые утянут его на дно, и трос для подъема на поверхность. Больше ничего сделать не успели.
Планировалось, что поднимать кианоскаф на поверхность, предварительно отсоединив якорь, будут самые опытные сафайрианцы, в том числе дедушка Луны Азурит и водный старейшина Ларимар. Или же сам источник, на что втайне рассчитывали правители.
Ребятам предстояло новое знакомство. Знакомство с бурлящим водопадом, который, вопреки всем законам природы, низвергался прямо в толще океана.
Это было удивительное зрелище – вода в воде. Водопад получил звучное имя – Имбре[16], так как постоянно выпускал тучи брызг, которые разлетались в воде, словно искрящиеся драгоценные камни.
История его возникновения была столь же необычна, как и у других источников. В день появления Драгомира дно древнего океана сотрясла дрожь. Раздался сильный треск, который разнесся над водой и достиг самых высоких горных вершин. Глубокую впадину океана наискосок прорезал гигантский разлом, из которого хлынула пресная вода. Вырываясь из разлома под большим напором, она образовала огромный водопад, стекающий по каменистым стенам впадины.
Встречаясь на пути с выступами, вода с шумом перелилась через них и образовала пороги. Эти естественные препятствия на пути потока напоминали глаза, нос и рот, растянутый в хитрой усмешке. Из-за разницы температуры и плотности соленая вода никогда не смешивалась с пресной, поэтому Имбре был виден издалека.
Многочисленные морские течения ежедневно приносили ему информацию о том, что случается в Драгомире. Им, в свою очередь, сообщали новости подземные и наземные реки, родники и крохотные ручейки. Имбре напитывался мудростью и нес свои воды, внимательно наблюдая за всем происходящим.
Сафайрианцы часто любовались своим источником. Но близко никто не подплывал. На такой глубине давление воды было чудовищным. Лишь Варисцит мог спуститься во впадину и поговорить с мудрецом. В день посвящения Имбре телепатически слушал вопрос выпускника, зависшего в толще воды над впадиной, и так же отвечал ему, сопровождая напутствия небольшими водоворотами, которые могли немного потрепать подростка.
Ребятам предстояло погрузиться на кианоскафе до самого разлома. Глубиномер покажет правителям, когда Аметрину и Стефану потребуется защита, и они тут же прикроют их чарами неуязвимости. Фиччику в этот раз защита была не нужна. В свое время вода его приняла так же, как и Луну, образовав для него защитный пузырь, в котором ушастый хранитель вскоре научился кувыркаться и делал это с огромным удовольствием.
Добравшись до края разлома, Луна должна забрать у Стефана книгу и войти в бурлящий поток, служащий началом водопада. А там уже дело за Имбре.
Глаза друзей горели возбуждением. Еще бы. Для Аметрина погружение на дно океана всегда было несбыточной мечтой. Он, обладающий магией огня, опасался воды. Ведь только эта стихия могла противостоять пламени. Именно поэтому среди огненных было так мало любителей купаться в открытых водоемах, большинство из них вовсе не умели плавать. Слушая рассказы Кианита, Целестины и самой Луны о красотах морского дна, Аметрин втайне завидовал им. Но все, что ему оставалось, – это смотреть на
