или долго замкнутая внутри, вырвалась на свободу. Он узнавал себя с иной стороны, и его потенциал словно раскрывался по-новому. Даже тренировки стали даваться легче, точно в тело влили больше мощи. А мир вокруг стал казаться ярче, хотя дальний юг и без того нельзя было назвать скучным и тусклым.
Ренэф хотел сделать для шаманки что-то особенное – что-то, что могло бы по-настоящему порадовать её. По традиции Нэбу он должен был отправиться на охоту за редким трофеем, и к этому в последнее время сводились его мысли. Наследники Ваэссира с древности охотились на львов Каэмит или гиппопотамов Великой Реки, а то и на тварей пострашнее, некоторые из которых уже давно вымерли. Но в джунглях Нэбу водились совсем другие звери. Ренэф не сомневался, что при должной сноровке сможет одолеть любую тварь. Сложность заключалась в том, что он не знал здешних троп, не знал достаточно хорошо законы здешней природы. Он не мог выследить зверя и не мог обеспечить самому себе безопасный путь. Всё-таки он был воином, а не охотником. И прав был отец – ему нужен кто-то сведущий. А ещё – возможность покинуть гарнизон незаметно, что было не многим легче, чем выследить зверя в южных дебрях. Но Ренэф не привык думать ни об одной задаче как о невыполнимой. И теперь у него была цель.
Кирану расслабленно потянулась и поудобнее устроилась у него на груди.
– А ты правда хорош! – заявила она, зевнув, и обвила хвостом его ногу.
Ренэф согнал с лица довольную ухмылку и обнял шаманку крепче, поцеловал между рогами, разглядывая причудливую резьбу символов и мелкие спиральки коротко стриженых волос, которые так приятно ощущались под ладонью. Ему тоже было очень хорошо с Кирану – не только сегодня, а вообще – но говорить об этом казалось глупым. Она же и так понимала, да и о красоте своей прекрасно знала.
Единственный огонёк светильника не изгонял загадочные тени, придававшие всем их встречам ритуальную таинственность. На алтаре лежали цветы редкого бирюзового оттенка, который Ренэф принёс ей – вроде, не ядовитые. Он уточнил у Кирану, прежде чем добыть их в дозоре. Шаманка была довольна, но заявила, что другие его дары предпочитает ещё больше.
Царевич снова подумал о редком звере. Ему хотелось удивить, восхитить по-настоящему. Но ведь не спросишь же напрямую, что она сочтёт достойным, и где добыть такое?..
– Интересно, кто ты на самом деле, – задумчиво промурлыкала Кирану.
Этот вопрос разом вернул его на землю.
– В каком смысле? – уточнил он с деланной беззаботностью.
Шаманка приподнялась на локте, очертила кончиком пальца его профиль, заглянула в глаза.
– Ты – не простой воин. Можешь ходить путями духов. Думаешь, не чувствую твоё… – она произнесла что-то на своём языке, потом задумалась, подбирая слово на общем. – Твою Силу, когда мы в одном огне?
Ренэф встретил её взгляд. Солгать было нельзя, сказать правду – тоже. Кирану склонила голову набок, чувствуя противоречия, смущавшие его разум. Вздохнув, царевич перехватил её руку и коснулся губами ладони.
– Я не хочу говорить об этом, нга-ину. Это всё испортит.
– Хм… – девушка нахмурилась, но в следующий миг улыбнулась и кивнула. – Ты хотя бы не врёшь. Это хорошо.
– Ложь тоже всё испортит, – пожал плечами царевич. – И потом, ты ведь тоже не сказала мне сразу, кто ты на самом деле.
– О, я понимаю! – Кирану кивнула и рассмеялась тепло, заразительно. – Но как ты вообще сюда попал? Северян в Кирме почти не бывало. Разве что торговцы.
На этот вопрос ответить было легче, хотя развивать тему тоже не хотелось.
– Отбываю наказание, – Ренэф притянул её к себе. – Зато смотри как всё чудесно обернулось…
Кирану упёрлась ладонями в его грудь, останавливая, и лукаво прищурилась:
– Я всё равно узна́ю. В свой срок.
Царевич с досадой прищёлкнул языком.
– Расскажи лучше, чьи это золотистые шкуры? Те, что ты носишь. А вот эти клыки? – он коснулся ожерелья, которое девушка не снимала.
– Плохих любовников, – шаманка оскалилась с притворной угрозой. – А ещё собираю и засушиваю их хвосты и… Да не смейся же ты так громко – перебудишь всех!
Их шутливая потасовка плавно перетекла в более приятное действо, и продолжить разговор в ту ночь больше не удалось.
* * *
Ренэфа никто не мог назвать изнеженным. Он прекрасно высыпался и на ложе в дворцовых покоях, и на голой земле, если приходилось. Он был привычен и к изысканным яствам императорских пиров, и к солдатской похлёбке. К чему он не привык – это к острому запаху мочи в своей плошке. Царевич зачерпнул ложкой, принюхался… Да, сомнений быть не могло. Кто-то действительно решил приправить его еду этим не самым аппетитным ингредиентом.
Внутри привычно вскипел гнев. Тщательно пережёвывая хлеб, испортить который было труднее, он исподлобья смотрел на солдат, расположившихся вокруг, державшихся чуть в стороне от него.
– Похоже, гостю не нравится наша еда, – засмеялся кто-то.
– Пора привыкнуть, что здесь не север, – мрачно ответил другой солдат – и вот его голос Ренэф уже узнал.
Их взгляды схлестнулись. Ахратта оскалился в недоброй усмешке, с вызовом глядя на царевича. Ренэф с достоинством поднялся, преувеличенно медленно сократил расстояние между ними… и пинком отшвырнул невысокий стол, за которым трапезничали Ахратта и его товарищи. Похлёбка разлилась с брызгами, плошки жалобно звякнули об устеленный циновками пол – часть всё же разбилась. Ренэф так же неспешно вернулся на своё место. За его спиной раздалась запоздалая ругань.
– А ну стой! – рявкнул опомнившийся Ахратта.
Царевич не обернулся, спокойно сел. Солдаты рядом смотрели на него со смесью испуга и восхищения. Ахратта навис над их столом, сжимая и разжимая кулаки. Хвост хлестал из стороны в сторону, а взгляд, казалось, мог воспламенить заживо. В общем, выглядел он внушительно, и перечить ему здесь явно никто не привык.
Ренэф невозмутимо подвинул плошку с испорченной похлёбкой ближе к нему и проговорил почти мягко:
– Придётся за собой убрать, правда? Скоро обход.
– Ты и уберёшь, пёс! – рыкнул воин.
– Пёс, к твоему сведению – священный зверь Бога Ануи. Почётно.
Ахратта не придумал ничего остроумного в ответ. Крепко выругавшись по-нэбуйски, он отшвырнул уже их невысокий стол. Ренэф взвился на ноги, принял боевую стойку. Давно чесались кулаки как следует отделать именно этого товарища по службе, а тут он сам приглашал к действию. Солдаты загикали, собираясь вокруг них, предвкушая интересное зрелище. Конфликт, наконец, вскрылся, как гнойный нарыв.
Ахратта смерил царевича презрительным взглядом, сверху вниз… и вдруг громко рассмеялся.
– Не буду драться с тобой, бледное рыбье брюхо!
