Следующий эксперимент оказался безобиднее предыдущего и представлял собой одну из форм виртуальной иллюзии — «иллюзион». В небольшом зале, как в кинотеатре, было расставлено десятка два кресел, только экран занимал всю комнату, включая потолок. Ева усадила их в кресла, на подлокотниках которых оказался встроенный пенал для очков на железной цепочке.
— О мой Бог! — воскликнул Голубев. Это же были те самые очки, которые им выдал Лоу. Только здесь их было много. Этот зашифрованный привет от мастера вызвал в душе Голубева радостную улыбку, теперь он знал, где найти ключи от входа в зону, осталось малое — найти выход! Голубев переглянулся с Рахмановым и Филиппенко и увидел, что все оценили подарок. Ева приказала всем надеть очки и сама уселась в кресло.
— До окончания сеанса очки не снимать! — приказала экскурсовод, и все погрузилось во тьму. Голубев и моргнуть не успел, как очутился в открытом море, на маленьком суденышке, среди огромных бушующих волн. Он готов был поклясться, что видел и ощущал соленые горькие брызги и пытался спасти корабль, которым волны играли, как собака щепкой. Рядом с ним по-прежнему находились Рахманов и Филиппенко, только им приходилось вычерпывать воду, натягивать тросы и постоянно захлебываться в обжигающе холодной воде, которая норовила потопить их маленькое судно. Пронизывающий холодный ветер, соль на губах и морские брызги не вызывали никаких сомнений, казалось все естество, все сознание живет в этом океане. Голубев настолько погрузился в эту иллюзию, что когда откуда-то издали донесся голос Евы: «Снимайте очки!», он даже не узнал ее. Этот эксперимент поразил не только Голубева, но и всю команду. Это, как кино, но не кино, от которого в любой момент можно отказаться, это шоу, в котором учавствуешь ты и все, кто с тобою. Ева протянула Голубеву меню: список иллюзий состоял из нескольких тысяч тем, и любую можно было выбрать, любой жизнью прожить!
Сергей посмотрел на реакцию парней: Филиппенко продолжал махать руками, выправляя канаты, Рахманов немного дергаться, будто отстраняться от падающей волны. А Ева прятала в кулак улыбку, глядя на подопытных.
— Это что, новый вид гипноза? — стараясь скрыть свое потрясение, поинтересовался Голубев.
— Это новый вид альтернативной реальности с воссозданием ощущений. Ведь всем известно, что для мозга и памяти нет разницы, переживался ли опыт в жизни или человек пережил его в фантазиях — сознание воспринимает и то и другое одинаково, поэтому, выбрав одну из программ, вы сможете пережить то, чего никогда не переживали в жизни, не могли пережить в реальности. С помощью этого механизма смертельно больные люди забывают о своей болезни, их память перестает ее подпитывать, они выходят из иллюзиона здоровыми. Так же накапливается опыт, так же происходит обучение. В нашем иллюзионе несколько тысяч иллюзорных программ. В ассортименте: полеты на другие планеты, путешествия по реке Амазонке, ралли по дорогам Америки и есть даже игры в казино. Голубев понял, что привязать психику можно разными путями и редко какая душа после таких экспериментов захочет возвращаться в свою прошлую реальность.
— А секс у вас тоже виртуальный? — Рахманов вышел из эксперимента и вспомнил, что сам ставит на Еве эксперимент.
— С этим у нас жесткие правила, по каждый из вас может обзавестись новой семьей, попав к нам в Пирамиду, но никто не имеет право флиртовать с чужими женами — это расценивается как преступление.
— Я не понял, какая новая семья?! Меня и старая устраивает. — Голубев почувствовал, что звереет.
— Да, а из вашей ленты памяти этого не видно! Если, конечно, постоянные любовницы — означают крепкую семью… — Хотя и было сказанное чистой правдой, Голубев не смог совладать с быстротой своей реакции и бросился на Еву с кулаками, еле успел Филиппенко загородить девушку своей могучей спиной.
— Спасибо, а то он бы меня убил, — Ева оставалась внешне спокойной, но в глазах ее засверкали злые искорки.
— Похоже, агрессивные файлы в вашем мозгу имеют тенденцию возрождаться!
— Я, знаете, дальше никуда не пойду! — Голубев сложил на груди руки и всем своим видом выражал решимость. — Я хочу видеть «Хозяина», мне надоели ваши женские заморочки. Почему мы имеем дело только с бабой! Кто, в конце концов, хозяин этого заведения? Чего вы хотите от нас? — резко отчеканивал он.
— Я уже объясняла, что я обыкновенный инструктор, и это моя работа — охранять зону от инородного вторжения и обеспечивать ассимиляцию вновь прибывшим.
— А если прибывшие не хотят ассимилироваться? — на этот раз Голубев был настроен решительно. Он смотрел на нее так, что было понятно, еще секунда, и он не выдержит. Ева достала из кармана электрошокер.
— Хотят! Если хотят жить! — Ева не сомневалась, что они, такие же как все.
— Хорошо! Проведите меня к вашему Хозяину я хочу с ним поговорить!
— Вы даже не представляете, о чем просите! Я не имею права даже просить его об этом, я имею право только исполнять приказ!
— Согласитесь, странно, в двадцать первом веке, в мирное время, на территории нашей любимой родины, в лесу на нас нападает тетка в нижнем белье и затаскивает в какой-то подземный бункер, где проводят опыты над людьми? Нам предлагают быть счастливыми, обзавестись новой семьей, что, согласитесь, совершенно безответственно по отношению к взрослым людям. — Голубев чувствовал, что больше ему терять нечего, бойцы, мгновенно уловив его движение, стали окружать Еву могучим кольцом, ожидая команды. Ева ничего не предпринимала, видимо ожидая от них дальнейших действий.
— К сожалению, не мы позвали вас в гости, вам хотелось слишком много, и вы готовы были на все ради карьеры. Чем же вы недовольны теперь. Знайте, что из всех секретных объектов, существующих на земле, вы попали в самый секретный.
На этих словах Ева нажала кнопку своих часов и где-то вдалеке завыла сирена. Голубев мгновенно вывернул ей руку, а Рахманов легким профессиональным захватом сжал Еве горло и зажал рот. Голубев выхватил у нее пистолет и приставил к виску:
— Отмени сирену, живо, или я разнесу тебе башку!
— Угу-гу, — сдавленно промычала Ева. Но в этот момент комнату заполнил едкий дым. Филиппенко рванулся к двери, по она мгновенно заблокировалась железной сеткой. Через минуту в комнату вбежали охранники в противогазах, их было четверо, но двое из них стремглав полетели на пол. Лоу научил бойцов задерживать дыхание до пяти минут, но сражаться со слезящимися глазами, без воздуха, оказалось сложно, но тем не менее с одного охранника Филиппенко сорвал противогаз, другого Рахманов повалил на пол и обезоружил, двух других взял на себя Голубев. Мозг распирало от отсутствия кислорода, но он нанес пару мощных ударов. Двое были разоружены, трое вместо с Евой валялись на полу. Голубев медленно, как в рапиде, бросился к выходу. Еще секунда, и он вдохнет кислород, слезы мешали глазам открыться, горло жгло и горело, кислый вкус разъедал губы, давление разрывало мозг на части. Голубев рванулся в коридор из последних сил и, вдыхая едкий дым, почувствовал, что умирает.
Но он не умер, он очнулся от удара током. Этот удар, казалось, сжег все тело изнутри и выжег мозг. Голубев стиснул зубы, но между ними оказался толстый резиновый жгут, значит, лечат электрошоком. другого названия этой пытки он не знал, видел со стороны, но никогда не пробовал ее на себе. Тело подпрыгивало на кровати от невыносимой боли, и голова взрывалась от бешеного разряда. Казалось, сердце вот-вот выскочит, а от мозгов не останется ничего, кроме склизкой жижицы. Значит, он станет идиотом. Перед тем как полностью потерять связь с самим собой, Голубев поклялся, что никогда больше не попадет живым им в руки.
* * *
Однако, несмотря на электрошок и предчувствие смерти, живыми очнулись все на кроватях в своей комнате 607. Голубев и не поверил, что живой, даже не понял, кого благодарить. После таких ударов не каждый воскресает, видимо такая уж сила местной медицины — хотят, разбирают на винтики, хотят, оживляют. Не так-то просто убить человека, особенно такого, как он, с гордостью отмстил Голубев. Голова тяжелая, как раскаленный шар, и тело ноет каждой клеткой, как мяч после игры в футбол, но все мозги вроде были на месте. Взгляд упал на кровать рядом — Никитенков. Он уже очухался и наблюдал за Голубевым, который, с трудом разомкнув пересохшие губы, тихо прошептал.
— Ну и куда же ты, часовой хренов, с поста ушел? — и просиял. — Не стерли ведь память! Сохранили живое! Ну, слава богу!
Порадовавшись, Виталик бросился к нему со стаканом воды. Голубев выпил залпом, но невыносимая жажда не проходила. Виталик присел рядом с ним на кровати.
— Не козел же я последний с поста уходить, Сергей Викторович! — чуть заикаясь, ответил Никитенков.
— Ты-то можешь рассказать, что произошло? Мы тебя обыскались! — Голубев расспрашивал Витальку и сам не мог нарадоваться тому, что все помнит!
