Что же касается Дейдры, то она лишь сказала: «Хорошая машина, приятный дизайн», и потеряла к ней интерес, переключив внимание на обстановку комнаты.
– Я ожидала чего-то более экстравагантного, – поделилась своими впечатлениями сестра. – Всё-таки космическая цивилизация.
– Экстравагантность нынче не в моде, – заметил я. – К тому же аристократия консервативна и в космическую эру. На танцах здесь играют живые музыканты, придворные танцуют вальсы Штрауса...
– В самом деле?! Какая прелесть! – Дейдра плавно закружила по комнате. – Король бессмертен! Даже через полторы тысячи лет он остаётся королём вальсов... – Вдруг она остановилась. – Знаешь, Кеви. Боюсь, я принадлежу к тем, кто бесцельно прожигает свою долгую жизнь. Я живу лишь ради собственного удовольствия...
– Каждый стремится получать удовольствие от жизни.
– Я не делаю ничего для других людей...
– Вот уж нет! Даже если не считать того, что ты осчастливила меня самим фактом своего существования, ты ещё спасла Вселенную от катастрофы и помогла Источнику обрести истинную Хозяйку.
– Оба мои достижения более чем спорные. Во-первых, Джона не собирался уничтожать Вселенную, а Силу он так или иначе заполучил.
– Но без тебя отцу не представился бы случай проявить милосердие. Джона стал бы царём Израиля, и по его вине пролилось бы много крови.
– Я так не считаю, – возразила Дейдра. – Избавившись от пут Порядка, Джона сам бы осознал чудовищность своего замысла. Он раскаялся бы и без отцовского милосердия. А что до Хозяйки... Кстати, ты пробовал обратиться к ней за советом?
– Пробовал. И получил ответ: «Любое дитя имеет право стать взрослым». Я даже имел наглость просить о помощи, но она сказала, что её задача – охранять Источник, а моя как адепта – поелику возможно использовать его могущество во благо человечества. Всего человечества, без деления на господ и рабов, высших и низших, колдунов и простых смертных.
– Довольно конкретный ответ, ты не находишь?
– Нахожу.
– Тебе следовало довериться нам раньше. Если ты заручился поддержкой Хозяйки, то в самом худшем случае мы просто не стали бы тебе мешать.
– И всё равно я боялся. Источник не Бог, а Хозяйка – не Ангел Господень, и её слово не является законом, обязательным для всех адептов.
– Зато слово отца – закон.
– Да, и это пугало меня. И до сих пор пугает. Отец убил Харальда главным образом потому, что считал его угрозой стабильности и равновесию. Самозащита и беспокойство за жизни родных были второстепенными мотивами. А вдруг он решит, что само существование космической цивилизации угрожает стабильности и равновесию? В таком случае он выступит защитником не каких-то десяти миллионов колдунов и ведьм, а множества населённых миров, ради безопасности которых стоит принести в жертву один-единственный мир. Мысля в таких масштабах, можно оправдать уничтожение любого количества людей – хоть миллиардов, хоть триллионов.
Бренда совершила подвиг, на минуту оторвавшись от компьютера.
– Ты плохо думаешь о своём отце, Кевин, – произнесла она. – Ты ожесточён и оттого несправедлив к нему. На свете есть только три человека, за которых я могу полностью поручиться – это Артур, Брендон и Колин, – и за них я ручаюсь головой.
– Ловлю тебя на слове.
– Лови, – небрежно бросила Бренда и вновь занялась компьютером.
Ещё четверть часа я позволил тётушке поблаженствовать, затем включил встроенный в часы комлог. Ответ последовал через несколько секунд:
– Кевин?
– Привет, Дженни. Ты где?
– У себя. Собираюсь вздремнуть. Ты уже нагулялся?
– Да. Сейчас я в кабинете.
– Трезв?
– Как стёклышко. Зайди и убедись.
– Хорошо, так и сделаю.
Когда я отключил связь, Бренда недовольно проворчала:
– Мог бы дать девочке поспать... Кстати, у неё приятный голос. И очень знакомый.
– Ещё бы. Ты слышишь его каждый день, только искажённый – когда говоришь сама.
– Правда?
– Да, – подтвердила Дейдра. – Очень похож. – И обратилась ко мне: – Дженнифер итальянка?
– Нет, но это единственный язык, на котором мы понимаем друг друга. А так она родом с Нью-Алабамы, планеты, основанной выходцами из Северной Америки, но её английский просто ужасен.
– Какой-то редкий диалект?
– Можно сказать, книжный. Говорят, как пишется.
– Уф! Действительно жуть.
Дверь кабинета отворилась, в проёме появилась Дженнифер... и застыла на пороге, как вкопанная. Дейдра и Бренда уставились на неё круглыми от изумления глазами.
Эффект превзошёл все ожидания. Даже мне на мгновение почудилось, что к нам пожаловала Юнона. Дженнифер не только перекрасила свои волосы в тёмно-каштановый цвет, но и в точности скопировала причёску с фотографии. Сходство было не просто поразительным, а потрясающим. А когда она застенчиво улыбнулась...
– Боже мой! – прошептала Бренда. – Боже мой... Кевин, ты целый месяц видел её и... Нет, это невероятно! Ты либо слеп, либо...
– Да, я дурак. Я был слеп и глуп. Но чья бы корова мычала, тётушка. Говорят, ты была последняя во всём Авалоне, кто узнал, что Колин сходит по тебе с ума. Или я ошибаюсь?
– Ты не ошибаешься, Кеви, – сказала Дейдра, продолжая смотреть на Дженнифер. – Но это разные вещи, совсем разные. Тебе нужно обратиться к окулисту... Или к психиатру.
– Извините, – наконец опомнилась Дженнифер, прошла внутрь и закрыла за собой дверь. – Я не понимаю, что вы говорите. Но я знаю вас, вернее, видела вас на фотографиях. Вы Бренда, не так ли?
– Она самая.
– А меня зовут Дейдра, – отозвалась сестра. – Мы кузины, потому что Кевин мой брат.
– Рада с вами...
– Только не надо «выкать». В нашей семье на вы обращаются только к деду Янусу.
– Тогда я рада с тобой познакомиться, Дейдра, – сказала Дженнифер. – И с тобой... тётя Бренда. Но как вы здесь... откуда вы взялись?
– Это долгая история, – ответила Бренда и вдруг часто заморгала ресницами. – Я... Может, я сентиментальная дура, но я просто не могу сдержаться. – С этими словами она обняла Дженнифер и расцеловала её в обе щеки. – Господи, ты так похожа на маму, что... что даже не верится.
– И не надо верить. У меня крашенные волосы. На самом деле я светлая шатенка.
– Это не имеет никакого значения, – возразила Бренда, глядя на неё с восторгом и умилением. – Совсем никакого...
– Отец не устоит, – сказала мне Дейдра по-валлийски. – Он не сможет устоять.
– Да, – согласился я, начиная понимать, что экзальтированная реакция Бренды обусловлена той частью её эго, которая была, по её же собственному выражению, «от Брендона». А мой отец был не в меньшей мере, чем дядя Брендон, одержим Юноной. – Думаю, Дженнифер ждёт тёплый приём. Боюсь, даже слишком тёплый.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
