Они едва успели отойти метров сто от капсул, как с неба на металлические шары обрушились слипшиеся друг с другом два столба огня. Ни оглушительного грохота, ни яркого пламени. Просто на том месте, где за секунду до этого на земле лежали шары, остались небольшие серые круги.
Трава, поразмышляв о происшедшем, приняла правильное решение. Она набросилась на раненых и опаленных сородичей, чтобы первой занять освободившееся место. Но она не успела чуть—чуть. Проныра ветер, налетев, бросил на землю несколько небольших семян. Траве только оставалось, что безропотно принять чужака. Это жизнь. И они все здесь братья.
Через несколько минут ничто не напоминало о том, что с неба на планету прилетели два шара. Только трава в том месте была чуть свежее, несколько молоденьких побегов деревьев торопливо тянулись вверх, дабы побыстрее занять отведенное им жизнью место.
Неугомонный ветер подлетел к остановившимся существам и еще раз заглянул им в глаза. Сначала к той, что так трепетно прижимается к руке высокого.
Странные глаза. Словно небо. И немного испуганы. А может быть, это удивление? Чему можно удивляться в этом мире? Но самое главное, что от них не исходит никакой опасности.
Ветер тихо засмеялся, радуясь узнанному, и не спеша перелетел к высокому существу.
Наверное, такое же пугливое?
Ветер отшатнулся, заглянув в эти черные глаза. Ветер испугался. Не от увиденного – нет. Он прикоснулся к запретному, к тому, от чего всегда следовало бежать без оглядки. Ветер так и поступил. Пятясь, осторожно, чтобы не побеспокоить обладателя этих глаз, ветер отступил, думая, кому первому сообщить новость. И стоит ли вообще вмешиваться в это дело?
– Здесь очень красиво…
Чат почувствовал, как вздрогнула Янина, но не обернулся на голос. Он давно уже чувствовал, как из—за спины к ним осторожно подбирается другая Янина. Нет, не по запаху. Просто ему сказали об этом трава, листья деревьев.
– Ты пропустила самое интересное. – Наконец Чат позволил себе обернуться и взглянуть на подошедшую. – Я не успел помочь тебе выбраться. Извини.
Девушка внимательно разглядывала стоящих рядом мужчину и женщину и о чем—то усиленно размышляла.
– Я Охотница и вполне могу справиться с трудностями самостоятельно.
Чата немного удивила интонация, с которой Янина произнесла это. И он даже догадывался о причине, вызвавшей столь неприятную окраску голоса. Причина кроется не в нем. Глупо, конечно, но примерно то же самое испытал и он сам, увидев свое отражение впервые.
Высоко в небе пронесся гром. Гулкий и протяжный.
Чат задрал голову, всмотрелся в ослепительно голубое небо и представил, как «Дикая утка» осуществляет свою мечту. Дать настоящий космический бой. Последний бой. Недолгий бой.
Когда правее ослепительного Светила зажглась яркая звезда, погасшая через несколько мгновений, Чат понял, что мечта сбылась. И сгорела в ослепительном огне. Как и все мечты.
Когда он опустил голову, то увиденное заставило его сделать несколько непроизвольных шагов назад.
Две женщины, словно рассвирепевшие тигрицы, выпустив когти, кружили друг против друга. И шипели.
Чат ожидал чего угодно, но только не этого. Неужели они не понимают, как это глупо? Любое прикосновение необратимо.
Но… Женщины…
– Прекратите, – тихо, но твердо сказал Чат.
И странное дело, его послушались. Потому что нельзя было не послушаться этого мужчину. Что—то звериное исходило от него. Незнакомое и нечеловеческое.
Чат, нахмурив брови, но в душе тихо посмеиваясь, наблюдал, как взъерошенные женщины разошлись на несколько шагов, затем одновременно повернулись в его сторону и, улыбаясь, стали приближаться.
«Только этого мне не хватало, – подумал Чат. – Поди разберись, какая из них…»
Чат задумался. Они обе настоящие. И согласно космическим законам, обе имеют право любить его. Но он—то не имеет данного права.
– Остановитесь, – приказал он, и женщины замерли в двух шагах от него. И друг от друга.
Он мог прикоснуться к любой из них. .Мог ласкать и целовать любую из них. Но…
Чат в который раз за последнее время замотал головой, стряхивая недовольство собой.
– Ты, – он указал на ту, что стояла справа и нервно покусывала ногти, – идешь впереди меня. А ты, – вторая занималась тем же самым занятием, – следуешь сзади. И не вздумайте приближаться ко мне ближе чем на две меры.
«Меры? Я сказал – меры?»
Чат глубоко вздохнул, закрыл на секунду глаза и, отбросив нахлынувшее видение, продолжил:
– Еще неизвестно, насколько ребята поверят в то, что мы погибли. Слишком легко. Подлетели и расстреляли. Слишком легко. Вполне возможно, что они захотят обшарить близлежащие планеты. Нам стоит укрыться. Идите вперед. По направлению к холмам.
Чат не успел. Он лишь почувствовал, что сейчас случится непоправимое.
Так повелось с самых древних времен. И это называлось просто – борьба за выживание. Планета, принявшая гостей, была пропитана словно губка этим. Не умрет твой соперник – умрешь ты. И незачем винить двух женщин за то, что, повинуясь вспыхнувшим в их душах порывам, они бросились друг на друга, позабыв о смертельной опасности. Такова жизнь.
На уровне подсознания рефлексы Чата сработали быстро и четко. Прыжок в сторону от соприкоснувшихся женских тел. Прочь от яркой вспышки взрыва. Прочь от смерти.
Чат распластался на траве, готовый каждую секунду услышать звук этого взрыва. Звук непримирившихся сердец. Но одно мгновение сменялось другим. Бесконечно тянулось третье, и ничего не происходило. Чат только чувствовал, как вибрирует на невозможной частоте воздух, как во все стороны разлетаются волны злобы, перемешанной с неукротимым желанием.
Вскоре и это исчезло.
Чат оставался на земле ровно столько, сколько требовалось для того, чтобы понять: все, что должно было произойти, уже произошло. Он осторожно поднялся и взглянул на то место, где недавно встретились два человека. Две женщины, два зеркальных отображения.
Свернутое калачиком, недвижимое и неживое, на траве лежало нечто. Чат многое видел за свою жизнь. И немногое могло заставить его задрожать от неприятного чувства, которому он давал определение страха. Мелкая неприятная дрожь охватила его, вытесняя чувство безысходности и жалости к нахлынувшему непоправимому одиночеству.
То, что лежало перед ним, несомненно, являлось человеком. Женщиной. С чертами лица той женщины, которую он любил. Но… Что—то странное, не воспринимаемое сердцем и душой, исходило от этого тела. Слишком правильные черты. Слишком. Словно…
Чат склонил голову, немного подумал и нашел определение того, что его так испугало.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});