Теперь археологам предстояло разгадать главную тайну гробницы: вскрыть прикрытый плитой саркофаг. Он представлял собой огромный каменный блок, покоящийся на шести опорах. Когда с помощью домкратов и бревен археологи подняли весящую почти пять тонн плиту, под ней оказалась еще одна каменная плита меньшего размера, со странной выемкой, напоминающей рыбу или кувшин с широким горлышком. Эту выемку плотно закрывала специальная крышка точно такой же формы.
«Мы работали, затаив дыхание от волнения, – пишет А. Рус. – Каждый раз, когда огромная резная крышка поднималась на дюйм выше, мы подкладывали под нее доску на тот случай, чтобы, если соскочит домкрат, массивная плита не упала. Когда мы приподняли ее примерно на 15 дюймов, я уже не мог совладать со своим любопытством…
Прежде всего я увидел мозаику зеленого, красного и белого цветов. Затем я стал различать ее детали – зеленые нефритовые украшения, окрашенные в красный цвет кости и зубы и обломки маски. Я смотрел на погребальную маску человека, ради которого люди выполнили всю эту колоссальную работу – склеп, скульптуры, лестница и огромная пирамида с увенчивающим ее храмом. Передо мной стоял первый саркофаг, найденный когда-либо в пирамидах майя.
В каменном гробу лежали останки индейского вождя. Хотя кости почти истлели и стали настолько хрупкими, что мы не смогли сделать точных наблюдений по определению физического типа погребенного, он производил впечатление крепкого, довольно рослого (174 см) мужчины лет сорока – пятидесяти. Его зубы, окрашенные в красный цвет, хорошо сохранились. Этот знатный человек, по-видимому жрец, не имел золотых украшений. Но рядом находилось множество предметов из нефрита – бус, колец, браслетов, серег и изящно вырезанных статуэток. Шею и плечи покрывало огромное ожерелье из нефрита. На черепе сохранились остатки погребальной маски, тоже сделанной из мельчайших кусочков нефрита. Глаза маски были из раковин, а зрачки – из кусочков обсидиана».
Кем был этот человек? Многочисленные атрибуты власти, найденные в гробнице, – скипетр, маска, щит с изображением бога солнца, – говорят о том, что это – «халач виник», верховный правитель Паленке, обожествленный еще при жизни. Иероглифические надписи на боковых гранях надгробной плиты имеют несколько плохо различимых календарных дат, соответствующих середине VII века. Вероятно, именно тогда «халач виник» с необыкновенной пышностью был погребен в «Храме Надписей».
Открытие А. Руса в Паленке по своему значению сопоставимо с крупнейшими археологическими сенсациями XX века – такими, как находка нетронутой гробницы фараона Тутанхамона в Египте или же раскопки некрополя шумерских царей в Уре.
Тайны священного Сенота
В течение трех столетий Чичен-Ица являлась главным городом всего майяского мира. Закат этого «майяского Парижа» начался в конце XII столетия. Около 1200 года правитель города Майяпан Хунак Кеель разгромил Чичен-Ицу, и после этого разорения город уже оправиться не смог. В 1441 году он был оставлен жителями. Но, в отличие от большинства майяских городов, Чичен-Ица была известна уже во времена испанского завоевания Центральной Америки, и еще с тех пор этот город притягивал к себе внимание европейцев.
Одним из самых загадочных памятников Чичен-Ицы долгое время оставался знаменитый «Колодец Жертв» – священный сенот, главный естественный водоем и сердце Чичен-Ицы. Сеноты (от майяского слова «цо-нот») играли особую роль в жизни майя. На Юкатане, в отличие от лесистого юга, нет ни рек, ни даже ручейков – известняк, покрывающий всю территорию полуострова, чрезвычайно порист, и потому вода просачивается сквозь него, как через песок. Но, проникая сквозь известняковую кору, вода сливается с подземными реками, заполняет провалы и воронки – и так по всему Юкатану образовались глубокие природные водохранилища, сеноты. Во многих майяских городах они почитались как священные места – ведь от воды полностью зависело хозяйство майяских земледельцев.
Громадный сенот Чичен-Ицы (его диаметр – около 60 м, глубина, включая многометровую толщу ила, достигает 58 м) являлся местом ритуальных жертвоприношений и паломничества. По преданию, в числе даров, приносимых сюда, были и человеческие жертвы: с соответствующими торжественными обрядами в сенот бросали девственниц. Эта красивая легенда привлекла в Чичен-Ицу Эдварда Герберта Томпсона, американского консула в Мериде. Он приехал сюда в 1904 году, горя желанием разгадать тайну «священного сенота».
Долгие дни и недели Томпсон проводил на берегу сенота, размышляя, как лучше подступиться к сложной задаче. Наконец, у него созрел дерзкий план. Прежде чем приступить к его выполнению, Томпсон отправился в Бостон, где рассчитывал изучить водолазное дело и познакомиться с различными видами подводного снаряжения. Он сконструировал и построил портативный подъемный кран и специальный землечерпательный снаряд. Это приспособление легко можно было установить у края колодца и приводить в движение ручной лебедкой. Землечерпалку и все необходимое для ее работы оборудование в намеченный срок доставили в Чичен-Ицу и установили на платформе, почти на самом краю сенота.
Первые дни работы не принесли никакого результата. Тяжелый стальной ковш приносил с глубины лишь грязь и истлевшее дерево. «Временами, – писал Томпсон, – как бы дразня меня, землечерпалка поднимала наверх черепки глиняных сосудов, относившиеся, несомненно, к глубокой древности. Но я решительно отбросил мысль, что эти черепки – те доказательства, которые я искал. Обломки сосудов, доказывал я себе, вымытые из верхних слоев дождями, можно найти в любом уголке древнего города».
Наконец, упорство Томпсона было вознаграждено. Ковш землечерпалки поднял со дна колодца два желтовато-белых, округлых комочка священной смолы копал. Вероятно, они были брошены в колодец вместе с другими приношениями, упоминавшимися в преданиях. Начиная с этого момента, ковш землечерпалки вместе с илом каждый раз приносил все новые и новые предметы – десятки крошечных колокольчиков, статуэток, подвесок, топоров и дисков, сделанных из меди и золота. «Среди них, – писал Томпсон, – встречались предметы почти из чистого золота, литые, кованые и выбитые на листовом золоте, но их оказалось довольно мало, и они играли сравнительно небольшую роль. Большинство же так называемых „золотых” предметов изготовлено из низкопробных сплавов, в которых больше меди, чем золота».
С помощью землечерпалки и водолазного снаряжения Томпсону удалось поднять со дна колодца не только многочисленные украшения из нефрита, золота, меди и множество других предметов, но и останки по крайней мере сорока двух человек, когда-то брошенных в сенот. Так подтвердились сообщения старых летописей о человеческих жертвоприношениях. Впрочем, из 42 извлеченных черепов, как оказалось, 13 принадлежали взрослым мужчинам в возрасте от 18 до 55 лет, 8 – женщинам в возрасте от 18 до 54 лет и 21 – детям от 1 до 12 лет. Три из восьми женщин имели еще при жизни серьезные травмы головы – видимо, от тяжелых ударов по черепу, у одной женщины был сломан нос. Такие же прижизненные травмы имели и многие мужчины, брошенные в сенот. Очевидно, что эти люди не пользовались среди майя каким-либо уважением и почитанием, и являлись, скорее всего, пленниками или рабами. Красивая легенда о юных девственницах, увы, так и осталась легендой: результаты исследования найденных в колодце человеческих костей свидетельствуют о том, что детей приносили в жертву чаще, чем взрослых.
Работы Томпсона в Чичен-Ице открыли новую главу в истории археологической науки – они заложили фундамент подводной археологии.
Тикаль
Тикаль – наиболее крупный и наиболее изученный памятник классической эпохи майя. Этот город находится на севере Гватемалы в департаменте Петен, в зоне влажных тропических лесов, занимая широкую известняковую равнину, пересеченную цепями каменистых холмов, болотами и оврагами. В 50 километрах от Тикаля расположен старейший майяский город Вашактун, с которым его соединяет древняя «сакбе» – мощенная белым камнем дорога.
Еще в 1699 году руины Тикаля посетил священник Андрес де Авенданьо. Но только в середине XIX века Амбросио Тут, губернатор департамента Петен, заново открыл этот огромный город древних майя. В 1956–1967 годах в Тикале работала археологическая экспедиция Музея Пенсильванского университета (США). Была составлена подробнейшая карта всех руин и произведены раскопки в различных районах города. Раскопки показали, что Тикаль являлся крупнейшим городом классического периода, причем не только в области майя, но и во всем Западном полушарии.
В VIII веке н. э., в пору своего наивысшего расцвета, Тикаль занимал довольно значительную территорию. По подсчетам исследователей, в период расцвета (VIII в.) в Тикале проживало 11,5—12 тысяч человек, а вся площадь города с округой (в которую входили еще семь городков и селений в пределах внешней линии укреплений и два – вне ее) составляла от 123 до 160 кв. км.
