— Мисс Верман, — искалечил мою фамилию дежурный. — С вами хочет побеседовать полисмен. И с мистером Кайлом тоже.
— Идем, — откликнулась я. — Кстати, Ками, а почему у тебя фамилия Кайл, а не Кларсон? — поинтересовалась я, вспомнив рассказ Ричарда.
Ками скривился.
— Что, птички уже напели про моих драгоценных опекунов? — я виновато опустила глаза. Не надо было этого спрашивать. — Ладно, я не сержусь… Рано или поздно бы нашлись доброжелатели, — он передернул плечами. — Я в приют попал в три года, и с собой у меня была только подвеска в виде мордочки лисы и свидетельство о рождении на имя Ками Кайла. Сам ничего не помню. Подвеску у меня отобрали еще в семь лет, она серебряная была. Тогда я и начал собирать все это, — Кайл выразительно тряхнул браслетами. — А потом еще стали появляться всякие придурки, которые хотели лишить меня и имени, заменив его своим… Думаешь, надо было согласиться? — иронично поинтересовался он.
— Думаю, что свое имя надо беречь, — твердо сказала я. Мы остановились перед самой дверью. Дежурный и полисмен ждали нас снаружи. — Это одна из немногих вещей, которая принадлежит только тебе.
— В мире есть куча придурков, которых зовут Кайл или Ками, — искривил рот в усмешке мой приятель, отводя взгляд.
Я осторожно подцепила пальцами острый подбородок, заглядывая тоскливые каре-зеленые глаза. Ками вздрогнул от моего прикосновения, однако даже не попытался высвободиться. Только смотрел, распахнув густо накрашенные ресницы.
— Может, и есть. Только вот ты один такой, Ками Кайл. Единственный. Уникальный. Запомни это хорошенько. Идет?
— Идет, — шепотом выдохнул парень, потрясенно глядя на меня. Я опустила руку, стесняясь своей вспышки. И что меня так тянет защищать и учить этого парнишку? — Знаешь, ты странная, Найта. Иногда мне кажется, что тебе не шестнадцать, а сто шестнадцать лет. В твоей стране все такие? — хохотнул он.
Я улыбнулась, распахивая дверь. Порыв ветра разметал непослушную челку, звякнул браслетами Ками и унесся прочь, довольный.
— В стране — нет. А вот в семье — пожалуй.
Увидев меня, беседующую с полисменом, бедняжка Ричард чуть не лишился сознания. Представляю, что он себе там навоображал. Подойти и прервать наш разговор со служителем правопорядка он так и не решился. Хорошо хоть, Кайл отвел его в сторонку и ввел в курс дела. Грэймен-младший был так шокирован, что даже не вспомнил про утренний инцидент с поцелуем. Или, что более вероятно, вспомнил, но предпочел промолчать.
— Тебя нельзя оставлять одну, — убежденно произнес Ричард, когда я села в пахнущий дорогой кожей салон, и автомобиль бесшумно тронулся.
— Не оставляй, — согласилась я. После сегодняшнего случая я уже не надеялась так на свои равейнинские способности. Не помогли же они увернуться от машины, когда я увлеклась разглядыванием ауры незнакомца…
Стоп. Какого незнакомца? Это же Кайл и был! А я его даже вблизи не рассмотрела… Ладно, будет еще время. И посмотрю, и поспрашиваю. Не исключено, что все «странности» Ками объясняются его не совсем человеческим происхождением. Мало ли рас на земле. На кайса не похож, и ладно.
Вернувшись домой, я первым делом улизнула в гараж и внимательно исследовала порезанные шины. Конечно, до специалиста мне далеко, но, думаю, если бы хулиган использовал нож, то разрез был бы один и гладкий. А здесь — три параллельных, рваных прорыва. Есть над чем подумать.
* * *
Вся следующая неделя прошла напряженно. К счастью, нападений и черных джипов больше не было. Да и я не пренебрегала теперь безопасностью, обвешавшись защитными заклинаниями, как рождественская елка — гирляндами. Мой личный круг насчитывал уже восемь контуров. Это давало определенные гарантии — все же сила эстаминиэль, пусть и не самая послушная, способна на многое.
Разгадать природу происхождения Ками так и не удалось. Да я и не стремилась особенно. Мне просто нравилось проводить время с этим парнем. Он оказался гораздо умнее своих коллег по параллели и был практически единственным, кто не провожал меня жадным взглядам, стоило лишь мне появиться в поле зрения. К вниманию я так и не привыкла, но к концу недели уже привыкли ко мне, и навязчивых предложений познакомиться стало гораздо меньше. Правда, паранойя, пробудившись, так и не заснула. Мне постоянно мерещилось, что за мной наблюдают. Однажды, когда я вышла вечером во двор, мне даже показалось, что я заметила чью-то тень за забором. Однако приглядевшись, убедилась, что это всего лишь бездомная собака, пусть и крупная. В общем, жизнь вошла в новую колею, пока еще непривычную, но близкую к этому.
А во вторник произошло событие, которое в очередной раз перевернуло все с ног на голову. Я нашла в этом скучном, немагическом городе равейну. Наверное, одну из немногих на всем континенте.
Все произошло внезапно. Я даже не успела осознать, что к чему. Во время обеденного перерыва, когда я уже отстояла очередь, оплатила еду и собиралась присоединиться к Кайлу, откуда-то сбоку послышался жуткий грохот.
— Бедняжка Ханна Семтемор осталась без обеда? — злорадно протянул женский голос. — Ой, какая жалость. Интересно, она соскребет свою пиццу с пола или купит новую? Или у нее опять нет денег?
Такие сценки повторяются ежедневно. Всегда есть жертвы, а есть хищники, которые их травят. И, возможно, и в этот день я прошла бы мимо, не обратив внимания, если бы в голове не взорвался беззвучный крик:
«Помоги!»
Эстаминиэль — это не просто титул, дарующий безоговорочную власть над более слабыми. Это еще и обязанность встать на защиту тех самых слабых, если они попросят. Сила стихии и инстинкты делают нас рабами такой просьбы. Пусть всего на секунду, но…
Я медленно развернулась, окидывая недобрым взглядом разыгрывавшуюся сцену. Как и предполагалось — одна жертва, один хищник и целая компания падальщиков. Как мило. Кажется, им всем лет по пятнадцать — класса на два младше меня. Тем лучше.
— Ну что же, Ханна, — мерзко пропела хищница. А на взгляд — обычная девушка. Короткая темная стрижка, очки в дорогой оправе, мини-юбка. Каждая деталь выверена и идеально подходит к остальным. Падальщики-подпевалы стоят в сторонке и внимательно наблюдают, перехихикиваясь.
— Пожалуйста, пропусти меня, Эшли, — тихо попросила девочка-жертва. Теперь, вблизи, ясно видно, что она равейна. Не моей стихии — скорее, ближе к иллюзиону, да и к тому же неинициированная. Но магии, бушующей в моей крови, уже все равно. Я слышала ее беззвучный крик. Точка.
— Что? Я не слышу, что ты говоришь?
По компании прокатились одобрительные смешки. Я вздохнула и поудобнее перехватила поднос в одну руку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
