Несомненно, эти практически уникальные данные могут значительно расширить прежде всего возможности краеведческих исследований. Тем более что в именном указателе названо около полутора тысяч имен людей, имеющих к книгам прямое или косвенное отношение, причем большинство из упомянутых лиц также жители Ростово-Ярославской земли. Вкладчиками и владельцами книг в XVII в., как показывают записи, в основном были светские люди, причем торгово-посадское население, крестьяне и зависимые категории населения составляют почти 30 % их общего числа.
Значительный интерес для истории книги в России XVI в. представляют данные этого тома и с точки зрения складывания и функционирования общерусского книжного рынка, популярности тех или иных изданий в различных слоях общества, роли в истории издательских центров, рефлексии книжной культуры.
Особенно интересны вышеупомянутые записи с ценами на книги. Их выявлено 70, в том числе: 36 – XVII в., девять – XVIII в., восемь – XIX в. и 17 (!) – XX в. Например, виленское Евангелие 1575 г. продается в 1823 г. за громадную для своего времени цену – 120 руб.; виленское Евангелие 1600 г. в 1637 г. стоит 3 руб., в 1656 г. – 1 руб. с полтиной, а в 1834 г. – 12 руб. с полтиной серебром.
![]()
Нравоучительный листок с изображением Креста Господня и св. мчц. Акилины. Киев: Тип. Лавры, печ. Памва Берында, 1627. Лицевая сторона листа (Я. 1,171)
Особый интерес для решения проблем распространения книги имеет, например, запись о продаже не позднее 1652 г. московской Грамматики Мелетия Смотрицкого посадским человеком Шенкурского острога (300 км от Архангельска) игумену Антониево-Сийского монастыря за 20 алтын (60 коп.) – т. е. только на 10 коп. дороже указной цены книги в лавке Московского печатного двора (см. Я. I, 522). На экземпляре Уложения Алексея Михайловича (см. Я. I, 576) подьячий Иван Онаньин Понцов написал, что староста Губной избы Переславля-Залесского Степан Путятин купил книгу на деньги, собранные с сошных людей, и заплатил полтора рубля – вместо официальной московской цены в один рубль.
Среди людей, владевших книгами XVI и XVII вв., их покупавших, продававших и даривших, – сотни жителей Ростово-Ярославской земли, крупнейшие деятели русской истории и культуры, известные иерархи, царь, его семья, ближайшее окружение. Особую ценность представляют имена людей из низших слоев общества XVII в., живших в этом регионе и также покупавших книги для себя или вкладывавших их в церкви. Не менее объемна и важна, как уже было сказано, информация записей о бытовании книги в церквях, монастырях, городах и весях самой Ростово-Ярославской земли. Именно эта информация неопровержимо доказывает репрезентативность сохраненной до сегодняшнего дня и представленной в Каталоге части ростово-ярославской древней книжности, оказавшейся (независимо от первоначального местонахождения) в разных хранилищах области и тем не менее достаточно полно отражающей книжную культуру первой половины XVII в. и с точки зрения ее структуры, и с точки зрения распространения.
![]()
Требник (Евхологион). Киев: Тип. Лавры, 16 декабря 1646 г. Л. 262 об. – 263 (Я. I, 505)
Информация записей необозримо разнообразна – от истории архитектуры до исторической и социальной психологии, от истории климата до текстов загадок. Например, как показывает сравнение с энциклопедией «Монастыри и храмы земли Ярославской» (Ярославль, 2000), Каталог принципиально дополняет сведения этого издания о существовании в XVII и XVIII вв. храмовых зданий десятков церквей и монастырей. Можно упомянуть замечательную погодную запись 1719 г., сделанную жителем с. Киструс (Рязанской губ.), что с 17 апреля «полая вода разливалася такова велика, что и за сто лет нихто такой полой воды никто не помнит» (Я.1,537)[541].
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
![]()
![]()
Вкладная запись 1597 г. в церковь Николая Чудотворца в Ростов «на Волжский берег». Октоих. Ч. I. М.: печ. Андроник Тимофеев Невежа, 31 января 1594 г. Л. 4-28. (Я. I, 30)
Однако самые многочисленные и поразительные сведения мы находим о судьбах учтенных экземпляров раннепечатных кириллических изданий. Вот только один яркий пример из сотен других. В самое ближайшее после выхода 17 марта 1648 г. на Московском печатном дворе тиража Триоди цветной ценой в полтора рубля экземпляр книга была куплена и вложена в церковь Успения Богоматери на Шижехту (Шуйского уезда). Совершенно необычен источник, из которого получены средства на покупку: «а денги на сию книгу по прихоженъ успенских всѣхъ дворянъ по приговору и по докладу преwсвещеннаго Серапиwна… промѣнены ис тои же ц<е>ркви Успен<ь>я св<я>теи Б<огороди>цы старинные братцькие трехъ браковъ мѣсные болшие свечи – wfонасевьскаго и николскаго, и егорьевскаго – техъ браков тѣ свечи промѣнены» (Я. I, 529). Но из записей на той же книге известен и еще один поразительный факт. В 1703 г. (или 1713 г.; см. Я. I, 529) книга была «wбретена Пруцъкои земъле в городе Колъберъхе» и выкуплена за «три рубли шездесятъ копеекъ»[542].
Записи позволяют проследить сложную многовековую историю движения книги, сообщают имена ее хозяев, названия церквей в других епархиях России, куда она была вложена и откуда из-за «излишка» или «несогласия» с новоизданными она снова продается, уходя, как правило, уже в старообрядческую среду.
Не менее интересны, но значительно менее изучены маргиналии на старопечатных книгах, сохранившие нам почти отсутствующие сведения о реакции читателей, об их отношении к тексту книги. Насколько уникальны и нередко важны именно маргиналии, становится вполне очевидно даже из небольших цитат ожесточенной полемики читателя с авторами текстов сборника «Кириллова книга» (московское издание 1644 г., Я. I, 439). Вот, например, маргиналия на обороте л. 180: «Брѣхаешь на Өеwдорита ложно. Покажи имяннw коя глава» или на л. 181: «Лжеши на с<вя>тых от<е>цъ, на коем соборе узаконено…» и т. п.
Серьезное научное значение имеют и другие разделы информации записей – например, датированные записи, которых на 629 книгах зафиксировано почти 600, в том числе 250 сделаны в XVI и XVII вв. А ведь описаны издания, вышедшие только до 1652 г.!
Таблица 2
Хронология записей с ценами и датированных записей
![]()
Как видно из таблицы 2, обычного резкого падения количества датированных записей в XVIII в. в данном случае нет. Наоборот, мы видим незначительный, но все же их рост. Выше мы уже назвали причину столь необычного явления – обязательные записи об «отобрании» древних книг, дошедших до нас в составе библиотеки ЯАД. Сравнительно большое количество датированных записей XX в. объясняется наличием древних книг в среде старообрядческого населения, живущего на Волге.
Анализ ростово-ярославской книжности неопровержимо доказывает, что Московский печатный двор уже во второй четверти XVII в. снабжал по крайней мере центр России своей продукцией, удовлетворяя основные потребности литургической, церковно-государственной и образовательной деятельности. Даже сохранившаяся часть ранних книг московской печати чрезвычайно репрезентативна: так, из 16 учтенных у А. С. Зерновой московских изданий XVI в. найдены и описаны экземпляры семи (43 %), из 44 изданий 1601–1625 гг. – экземпляры 26 изданий (более 60 %), из 181 издания 1626–1652 гг. – экземпляры 126 изданий (70 %). О том же говорит и количество сохранившихся экземпляров московских изданий – в среднем 3,5 экземпляра каждого издания. Насколько полно Ростово-Ярославская земля в первой половине XVII в. получала московские издания и их удивительную сохранность, показывает сравнение с книжностью Твери и Перми[543].
