«МОЛИСЬ!» — обжигающе прошипел у нее в ушах голос Дэниела.
Какая-то тень скользнула перед ней по мокрому гудрону, блеснула хромированная облицовка, снова прозвучал клаксон.
«МОЛИСЬ!»
Задребезжал звонок.
«МОЛИСЬ!»
Кто-то вскрикнул.
— Все мы равны перед взором Божьим, Дэниел, — громко сказала она и бросилась бежать. — Он знает, Дэниел. Он видит тебя, глупое дитя. Он знает, что ты есмь зло!
Надо успеть на трамвай. Надо. Бог поможет ей догнать его. Держись! Тени, струи дождя, «дворники», которые выписывают свои дуги, лицо кондуктора за стеклом под козырьком остроконечной фуражки. В церковь нельзя опаздывать.
— Я никогда не опаздывала! — оповестила она мир.
«МОЛИСЬ!» Теперь голос Дэниела обрел командные нотки. Ее сын был так властен, он вырос таким большим, ему всего семнадцать лет, но он уже мужчина, он теперь стал взрослым мужчиной, и пенис у него такой же большой, как ее…
О господи, о чем же я думаю? Прости меня, Боже, всемогущий Господь, прости меня…
«МОЛИСЬ!»
Сложив руки, она вытянула их перед собой, молясь на ходу.
— Отче наш, иже еси на небеси, да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое…
Носком резиновой туфли она за что-то зацепилась и клюнула носом вперед. Асфальт взметнулся и с силой ударил ее под ложечку. Испытав потрясение, она рухнула ничком — все так же протягивая сплетенные руки, продолжая беззвучно шептать «Отче наш».
— …яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и…
Чей-то крик на мгновение отвлек ее, но она продолжила:
— Остави нам долги наши, как мы оставляем должникам нашим.
Раздался еще один крик, погромче и полный отчаяния. Теперь уже и земля подрагивала. Она чувствовала, что на нее надвигается какая-то тень, но она должна была закончить молитву. Должна…
Голос, который снова прозвучал у нее в голове, был голосом ее сына.
«О ГОСПОДЬ НАШ САТАНА! Я ПРИКАЗЫВАЮ ТЕБЕ ЛИШИТЬ МОЮ МАТЬ СИЛЫ ДЕРЖАТЬ РУКИ ВМЕСТЕ НА МОЛИТВЕ!»
Боль рванула ей рот и заставила вытаращить глаза. Она услышала визг тормозов, пронзительный скрежет металла о металл. На мгновение ей показалось, будто нож мясника вырезает ей внутренности. Потрясение пронзило ее, как хирургическим скальпелем.
Он полоснул по запястьям.
Кровь хлынула потоком и запульсировала, словно из прорванного крана. Затем боль пронзила ее — от внутренностей до кончиков пальцев. Она издала мучительный крик. Ей показалось, словно к запястьям прижали добела раскаленную кочергу. Боль исчезла так же быстро, как и появилась, сменившись полным онемением.
Она видела свои руки, одну справа, а другую слева — они лежали, вывернутые под немыслимыми углами. Обе сочились кровью. Они выглядели словно восковые игрушки из магазина розыгрышей. Кто-то в виде глупой шутки выкинул из окна, когда мимо проходил трамвай, и теперь они валялись на дороге.
Что-то металлическое перед ее глазами наконец остановилось. За ее спиной кто-то истерически кричал. Еще кого-то рвало. Хильда Джадд попыталась шевельнуть руками, сложить их в молитве, приподняться и принять достойную позу. Но она смогла лишь медленно и беспомощно пошевелить лохмотьями кровавых обрубков запястий.
65
Четверг, 24 ноября 1994 года
Монти проснулась от металлического стрекота, за которым последовал щелчок, а затем ровное гудение. Когда, приходя в себя от сонного забытья, она открыла глаза, то увидела квадрат зеленовато-серого цвета. Затем осознала, что она дома, с Коннором. Тот сидел на постели, держа на коленях лэптоп.
— Что ты делаешь? — спросила она.
Не отвечая, он щелкнул по клавише, и через секунду она услышала, как настраивается модем. Затем Коннор наклонился к ней и нежно поцеловал.
— Просто надо было кое-что проверить. Я подключился к твоей телефонной розетке — надеюсь, ты не против?
Часы в верхнем правом углу экрана показывали 3:55 утра. Она с интересом понаблюдала, как он управляется с мышкой, как щелкнул по другой клавише, после чего в электронном почтовом ящике открылся раздел входящих писем. И тут она изумленно вытаращила глаза. В левой колонке сверху донизу повторялось слово «Матернокс».
Он открыл первое письмо. Монти прочитала имя отправителя: [email protected] (Д. Смит, заведующий отделом продаж, «Бендикс Шер» Австралия Ltd). Адрес получателя был таков: [email protected] Алан Лоуе, которого она встречала, был директором группы продаж и располагался в здании Бендикс.
На следующей строчке под этими двумя адресами Монти успела прочитать буквы: bcc: [email protected]
«bcc» обычно ставилось, когда речь шла о письме без адреса, а «eumenides» вызвало какое-то смутное воспоминание о греческой мифологии.
— Откуда ты раздобыл эту информацию о «Матерноксе»? — спросила она.
— «Бендикс Шер» любезно прислал ее мне.
— Ах вот как? — От нее не укрылась искорка юмора у него в глазах.
— Конечно. Если не считать, что они сами этого не знали.
— «Eumenides»? — сказала она. — Это ты?
— Ага.
— Разве это не одна из фурий в греческой мифологии? Одна из трех безжалостных богинь мести?
— Нет. Обычно люди так называют фурий — эвмениды. На самом деле слово означает «добрые». — Коннор открыл очередное послание и прочитал его; оно содержало статистические данные из Германии — ежемесячный процент продаж «Матернокса» и анализ тенденции. Закрыв его, Коннор открыл другое.
— Значит, твой почтовый ящик в этой компании — в «Интернет-павильоне»?
Коннор, уделявший все внимание экрану, нахмурился.
— А не могут ли программисты из «Бендикса» выследить его?
— Очень трудно… разве что им крепко повезет, но я поставил пару проволочных ловушек.
— Проволочных ловушек?
— Если кто-то из системы «Бендикса» наткнется на них, я тут же получу сигнал с предупреждением, и в ту же минуту все содержимое почтового ящика будет выкинуто на свалку.
Она довольно улыбнулась, чувствуя, что уж сейчас-то окончательно проснулась.
— Значит, вы обладаете не только симпатичной физиономией, мистер Моллой?
Он подпер пальцем скулу и свел брови.
— Ты же знаешь мифологию, да?
— Немного. Почти все забыла.
Он развернул экран к ней и показал на слово.
— Полифемус, — прочитала она.
— Помнишь, кто это был?
— Да, один из циклопов. — И тут только до нее дошло. — Господи! — Она наклонилась к экрану и прочитала короткое сообщение:
«ДОСЬЕ „МЕДИЧИ“. Смена пароля. Отметить: срок действия существующего пароля истекает сегодня в полночь по гринвичскому времени. Заменить на: poly*phe^mus».
Подписано было:
«Б. Ганн, директор службы безопасности».
Коннор взял пачку сигарет с прикроватного столика, вытряхнул одну из них и закурил.
— Так, значит, это тоже счастливое совпадение? Или нам повезло сорвать банк?
— Припоминаю, что мы решили больше не верить в совпадения, — сказала она.
— Ты права. Именно это мы и решили.
В поисках пропавшей перчатки Коннор обыскал всю машину. Безуспешно. Должно быть, он где-нибудь ее выронил, хотя ни за что в жизни не мог припомнить, где именно. Весь вчерашний день он не покидал офис и был уверен, что, уходя, прихватил перчатки с собой и сунул в карман плаща.
Он повесил плащ, тяжело опустился в кресло и, откинувшись на спинку, собрался с мыслями.
Было десять минут девятого — чуть поздновато, но вполне терпимо. Ему потребовалось незаурядное усилие воли, чтобы заставить себя вылезти из постели как раз после того, как они с Монти утром снова занимались любовью. Сейчас он чувствовал себя очень усталым, но в то же время полным радостного возбуждения — и от той ночи, что он провел с ней, и от своего открытия. Коннор умирал от желания пустить в ход пароль, который он вскрыл, но необходимо обождать до полуночи. Было бы полным безрассудством предпринять такую попытку сейчас.
Поднявшись, он сделал себе черный кофе, включил рабочий терминал и проверил почту.
Его ждало двадцать одно новое послание в добавление к вчерашним сорока, с которыми он не успел разобраться. Первыми он открыл те, что попроще. Пришло несколько писем из Вашингтона от старых приятелей по колледжу, которые регулярно обменивались с ним электронными письмами, сообщая в основном сплетни, последние скандалы с Клинтоном, новейшие анекдоты, но случались и серьезные новости об открытиях в генетике.
Странно, каким далеким кажется Вашингтон. Он с легким чувством вины припомнил, что так и не ответил на два последних послания от матери. Похоже, что скоро ему придется иметь дело с первыми запросами на патенты, и эта мысль не доставляла ему большого удовольствия. Мало того что эта задача отвлекала от главной цели, тот факт, что Кроу упомянул доктора и документы, имеющие отношение к «Псориатаку», весьма беспокоил его. Если его засекут, то ему одному придется отдуваться; не стоит и говорить, что это будет концом его карьеры. И, что куда важнее, концом его задания.
