Вот в такое прелюбопытное место мы прибыли спустя пять суток, что миновали с того дня, как я снова напялил на себя фуражку шкипера; ее весьма кстати забыл впопыхах на мостике изгнанный нами с «Гольфстрима» Чеслав Бобровски. Мы подошли к финалу нашего злосчастного двухмесячного рейда через Атлантику, но это был еще не конец истории, в которую втравил нас покойный Макферсон. Напротив, все самое интересное в ней только начиналось…
В Атлантике осталось мало мест, где я еще не бывал. И Гибралтарский перевал являлся как раз одним из них. Соваться сюда перевозчику, если он не работает на табуитов, не было никакой нужды. Разве что из чистого любопытства, дабы увидеть своими глазами легендарные шесть башен Гексатурма. Будто гигантские сточенные клыки, они торчали в «пасти» перевала и делили на равные промежутки западную стену крепости.
Впрочем, вряд ли наш прагматичный брат-перевозчик станет тратить время на досужие экскурсии. Вместо этого он лучше поедет прямиком в ближайший город, где засядет в свой излюбленный трактир и будет присматривать себе очередного нанимателя. А раскатывать порожняком там, где нельзя подыскать работу, зато можно огрести уйму неприятностей, – это, извините, занятие не для нас.
И вот сегодня, когда на меня ополчился едва ли не весь мир, я и моя команда были вынуждены бежать в Гексатурм. Несомненно, нас туда впустят. Однако у меня имелись основания думать, что после разгрузки нам сразу вежливо предложат покинуть крепость. Табуиты поддерживали с наемниками исключительно деловые отношения и не проявляли к гостям особого радушия. А особенно к тем гостям, которые приезжают к монахам на грозной боевой технике.
Вряд ли кораблестроители Брошенного мира предполагали, что их далекие потомки будут использовать сконструированные прадедами подводные лодки как крепостные башни. Врытые в землю на треть и усиленные столповым металлом, ныне шесть огромных субмарин древности продолжали нести боевую вахту у табуитов в таком удивительном качестве. По мере приближения к этим выстроившимся в ряд стометровым колоссам я испытал тот же трепет, что и при виде приснопамятного «Оазиса морей». И пусть сегодня «Гольфстрим» выглядел внушительнее себя прежнего, рядом с военной техникой эпохи Чистого Пламени он по-прежнему казался смехотворно ничтожным.
Наше появление было замечено издалека. И когда мы достигли защитного рва, прорытого в полукилометре от крепостной стены, на ней уже царило оживление. Монахи были в курсе скорого прибытия гостей и ценного груза, но они явно не ожидали, что те прикатят к ним на истребителе. Поэтому табуиты и переполошились, завидев на горизонте боевой бронекат Владычицы Льдов, даром что на нем отсутствовали герб и флаг.
Дабы успокоить хозяев и продемонстрировать наши мирные намерения, мы не стали пересекать возведенную надо рвом переправу и остановились, не доезжая до него. Его глубина была примерно такой же, как у оборонительного рва Аркис-Грандбоула, но шириной здешняя траншея превосходила ту втрое.
Я обратил внимание на хитрое устройство моста. Он не был подъемным, поскольку экономные монахи решили не сооружать при нем лебедку, которая будет использоваться очень редко. Но в случае нападения этот большой и устойчивый мост мог быть разрушен буквально за считаные минуты. Жесткость его каркаса обеспечивалась тремя массивными продольными балками, продетыми в имеющиеся на всех поперечинах петли: две по краям и одну в центре. На восточном конце каждой балки также имелась петля, но уже для иной цели. Стоило лишь табуитам подогнать сюда бронекат, прицепить его цепью за эти кольца, а потом дать ему полный ход, и машина выдирала не склепанные с поперечинами балки из проушин. После чего конструкция, утратив несущие детали каркаса, тут же рассыпалась. А ее прочие части падали на дно рва словно бусины, соскочившие с лопнувшей нити.
Когда мы подкатили к мосту, встречающие нас на бронекате-строймастере монахи только что привязали к нему цепями мостовые балки. Оборудованные на нем подъемный кран и грейдерный нож указывали на его мирное предназначение: он не только разрушал переправу, но и восстанавливал ее. Впрочем, сегодня это ей не грозило. Монахи лишь подстраховались на случай, если вслед за нами на горизонте вдруг появится армия. Но поскольку мы прибыли в одиночестве и не проявляли враждебных намерений, значит, с уничтожением моста можно было повременить.
Остановив «Гольфстрим», я расчехлил сигнальное зеркало и послал шкиперу строймастера свои позывные, хотя и усомнился, знает ли мой собрат-табуит кодекс перевозчиков. На наше счастье оказалось, что знает. Получив сигнал, он расшифровал его по справочнику, понял, кто управляет истребителем, и отправил мне ответное приветствие.
Как и ожидалось, шкипер, представившийся нам как альт-селадор Рубнер, был мне незнаком и в последнем издании Атласа не фигурировал («Селадор» – так монахи обращались друг к другу, а приставки перед этим обращением обозначали ранги в их полувоенном ордене). Не фигурировал там и бронекат под названием «Зигфрид». Отсюда следовало, что либо Рубнер примкнул к ордену очень давно и с той поры ни разу не выезжал в Атлантику, либо он был табуитом по рождению, а транспорт свой получил в наследство от того шкипера, который заодно обучил монаха нашему кодексу.
У Рубнера возник ко мне закономерный вопрос, почему шкипер Проныра Третий прибыл сюда не на том бронекате, какой указан напротив его имени в справочнике. Объяснять подробности этой истории при помощи сигналов световой азбуки у меня отвалилась бы рука. Поэтому я сообщил селадору, что покидаю «Гольфстрим» и выдвигаюсь к табуитам на переговоры. Разумеется, без оружия, ведь мы прибыли сюда с миром и привезли давно ожидаемый в Гексатурме груз…
Опуская подробности этой дежурной встречи, замечу лишь, что когда монахи увидели рядом со мной Сандаварга, у них вмиг исчезли к нам все подозрения. Убби здесь действительно знали как облупленного. И более того – безмерно уважали, что для наемника в Гексатурме было неслыханным достижением. «Гольфстрим» беспрепятственно пропустили через переправу и сопроводили в крепость. А там нас уже ожидал ее комендант, командующий армией табуитов и член орденского капитула – супремо-селадор Кэрью.
Встречу с ним также нет смысла расписывать в деталях, хотя она продлилась до самого вечера и разговор на ней шел серьезный и в какой-то степени даже судьбоносный. Узнав о смерти Макферсона, комендант нахмурился и покачал головой: ну да, мол, бывает – все мы смертны, и с этим ничего не поделать… Иных признаков огорчения это известие у него, как в свое время и у Сандаварга, не вызвало. Что ж, выходит, я правильно угадал. Орден ждал Томаса, но сам по себе, без своих сокровищ, он был табуитам малоинтересен.
По ходу беседы также выяснилось: капитулу ничего не было известно о том, что наш груз может привлечь к нам псов Вседержителей. И, судя по озадаченному этой новостью лицу супремо-селадора, он не солгал. Она и впрямь стала для него неприятным откровением.
Кэрью наверняка был в курсе того, что находится в контейнерах, но нам он сказал совершенно обратное. Табуиты вообще плохие лжецы. Это выяснил еще мой отец, и сегодня я в этом тоже убедился. Оторванность от мира, отсутствие тяги к обогащению и простота быта не способствуют совершенствованию у человека искусства лицемерия. Кэрью говорил нам одно, но его выдавали глаза. Он не привык лгать и, делая это вынужденно, явно испытывал угрызения совести. И злился про себя, поскольку понимал, что мы ему не верим.
Но куда деваться? Его не уполномочили сказать нам правду, а мы – гости – не могли открыто выказать супремо-селадору свое недоверие. Тем паче что я еще собирался попытать счастья и предложить ордену свои услуги перевозчика.
Нет, конечно, я не намеревался постригаться в монахи – вот еще! Для таких вольнолюбивых бродяг, как мы, монашеская жизнь ничуть не лучше рабства на водохранилищах Владычицы. Идея, которая засвербела у меня в мозгу после того, как я обнаружил, каким авторитетом здесь обладает Убби, состояла в другом. Его поручительство могло помочь нам заключить с недоверчивыми табуитами долгосрочный контракт, поскольку истребителей у них на службе точно не состояло. А если даже вдруг имелись один-два таковых, наличие третьего – вольнонаемного – ордену тем более не повредит.
Угроза вторжения вактов – чем не повод усилить оборону крепости нашими орудиями? Все, что нам сегодня необходимо – жизненно необходимо! – это поработать несколько лет вдали от цивилизации, пока не уляжется молва о наших подвигах. Неважно, чем нам тут придется заниматься: патрулировать подступы к крепости или совершать рейсы в Червоточину. Главное, остаться при деле и надолго исчезнуть с глаз наших врагов. Пускай нам даже платят вполовину меньше, чем мы получали бы за подобную работу в любом другом месте. В крайнем случае я готов пойти и на такую уступку, хотя обычно табуиты не скупились и оплачивали труд наемников по общепринятым расценкам.
