Мы встретились в баре. В дыре с многовопящим названием «Тоска», у самой границы города. Я не смогла больше выносить пустоту дома, не могла больше слушать требования Солы объясниться, что за дерьмо со мной твориться. Я не могла больше находиться рядом с ним, не могла видеть его. Возможно я насильно заставляла себя его ненавидеть. Так будет легче. Я просто свалила из дома. Пол часа и я в «Тоске». Десять шагов и я а Зарече, в том городе, где раньше жил мой отец. Кто бы что не говорил, но мне нравился этот бар, хотя едва ли это можно назвать баром. Пристанище падших людей. Таких же как и я сама. Здесь можно не слова не говорить, просто заглянуть в глаза любому и твоя боль и разочарование ни за что не останутся не поняты. Ты можешь поделиться этой горькой долькой и получить стоящий совет человека, который был не единожды побит судьбой, и знает вкус поражения. Человека который не будет смотреть на тебя с высока, и испытывать к тебе отвращение, ведь он просто такой же конченый неудачник как и все здесь. Такой же как и я.
Я не говорю. Пока нет. Я просто хочу растворить в этом отчаяние со вкусом дерьмого дешёвого скотча. Наверняка палёного, и разбодяженного водкой. Это не важно.
Ко мне за барную стойку приземлилось тело. Иначе его не назовёшь.
― Прекрасссная… а не составите ли вы компанию старому офицеру в от… отставке…
― Гуляй дядя, за меня ещё посадят. ― пробормотала я дежурную фразу, даже не смотря на него.
― Ааа…
Бармен, знающий меня не первый год, недобро зыркнул на тело.
― Отвали от неё, Грозный. Она наша.
«Наша» Сколько сакраментального смысла в этом слове. Наша ― завсегдатая «Тоски» с малых лет. Богатая девочка богатых родителей, которым было наплевать на дочь. Мы были слишком заняты утопией. Мы просто топили свои проблемы, каждый по своему. Мать резалась и исчезала невесть куда. Батя бухал, рисовал и играл. А я впитала всё «самое лучшее» от родителей и делала всё это одновременно. И резалась и исчезала, и пила, и рисовала, и не прекращала играть. В том числе в гляделки со Смертью.
― О, пардон, был сбит с толку. ― ретировался дядя, который Грозный. ― Для нашей, уж больно хороша…
― Грозный, я сейчас вышвырну отсюда твою пьяную задницу, если ты не уймёшься. ― хмурился бармен, ― Чё хотел?
― А ну, да… ну-ка, шеф, начисли мне соточку. ― велел он весело, возложив купюру на поверхность барной стойки. Получив искомое, опрокинул стопку и стукнув ею о стойку, приложил одну руку ко лбу, а другой честь отдал,
― От души…
Ох, ну разумеется. Без головного убора, честь не отдают. Когда Грозный ушёл, сильно шатаясь, я посмотрела бармена,
― А он что реально офицер или гонит?
― Грозный, что ли? ― он кивнул, ― Реально. Он «чеченец». Ты не обижайся на него, он контуженый, просто. ― оправдал он служившего в Чечне.
― Я заметила. ― усмехнулась я, ― Виделись не раз, по лету чуть ли не своей кровью признал, а он меня даже не помнит.
Бармен рассмеялся,
― Господи, Тори, он своё имя-то забывает время от времени, а ты говоришь летом! К тому же ты в очках. ― намекнул он на мои Рэй Бэны. Ну вообще, верно, конечно.
― Тори… ― рядом скользнула тень и знакомый голом принёс Тёму. Я растерялась увидев знакомого тату-мастера. Здесь.
― Привет. Ты чё тут забыл? Ну в смысле… тут, в нашей кунсткамере, а?
― Да так. ― пожал он плечами, он и сам был удивлён не меньше меня, ― А ты?
Я подняла свой стаканчик скотча со льдом,
― Бухаю, чё не видишь?
― Вижу. ― вздохнул парень, ― Слушай… я думал у тебя всё в порядке. Ну то есть, парень, группа… вы здорово раскрутились, кстати. Папа помог?
― Чего? ― обиделась я моментально, ― Никто мне не помогал. Мы сами.
― О, извини. Зная тебя, уверен, что так и есть. ― блондин немного задумался и улыбнулся, ― Не споёшь? Я с этими поговорю если хочешь. ― намекнул он на музыкантов, ― Они сто пудово узнают тебя и согласятся.
― Вот только этого не хватало… ― пробормотала я в священном ужасе и отпила скотч. Дерьмо, он уже даже не обжигал. Тёма усмехнулся,
― Фаны, донимают?
― Нет. ― мотнула я головой, ―Меня мой личный фан доймёт, так доймёт, если узнает, не приведи Таттитоб, что я тут была вообще!
Тёма стал хмуриться.
― Проблемы какие-то?
― Ай, не вникай. ― отмахнулась я, ― У меня вечно… проблемы.
― Ты поэтому в очках?
― И поэтому тоже.
― Он тебя ударил что ли?
Я усмехнулась.
― В самое чёртово сердце.
Парень смотрел на меня откровенно недовольно,
― Это ты из-за него что ли так…
― Да не бил он меня, не смотри так. Просто… к чертям всё катится, просто. ― слова стали даваться мне с трудом. Наверное я напилась. Наверное? Да, я в дрова…
― Бросил?
― Пока нет. Но думаю скоро это изменится.
― Изменил?
Может он отстанет?
― А вот хрен его знает! Может и изменил. Если по срокам, то нет. Если по факту, то да. Забей, короче. Ты как?
― Да, нормально. Хочу своё дело открыть, надоело на дядю работать. Там по сути, чё надо то? Посещение арендовать, все приблуды у меня имеются, клиентская база тоже есть. ― поведал Тёма, ― Даже странно, что вас ещё под крыло никто не взял.
― Долго ли будет это «нас»
― Ты уходить хочешь? ― удивился парень, ― Из-за него? Да ладно…
― Прохладно…
― И чё делать планируешь?
― Слушай, ты такие страшные вещи мне говоришь… ― покачала я головой, ― Планируешь… Нихрена, я, Тём, не планирую. До лета бы дожить, а та видно будет. Или хотя бы до марта… Блять. ― я залила всё это спиртным. Хочу покончить с этим. Хочу, чтобы этого не было. Я устала от этой боли…
― Слушай, ну раз уж я здесь, может все-таки споёшь? ― предположил Тёма, ― А то когда я ещё услышу.
― В сети.
― В живую―-о, круче.
Скептически посмотрела на парня, всем своим пьяным великолепием.
― Прикинь какой компромат, правда?
― А ты не из своего. Вы вроде всё можете, я слышал. ― уверил он. Я лишь вздохнула.
― А оно тебе надо?
― У тебя голос красивый.
― Не начинай, Тём.
― Ты мне бампер помяла. ― нашёлся он тут же, ― И так и не позвонила.
― Вот ты жук, а…
― Одна песня, Тори, только одна. И я отвалю, клянусь.
― Ладно… ― согласилась я и в один глоток допив скотч, прикурила сигарету. Тёма поднялся на ноги,
― Крутяк…
― Да сиди ты, я и сама поговорю. ― осадила я парня и пошла в сторону музыкантов. Они как раз доиграли Люмена ― Гореть. Не снимая очков, облокотилась на большую колонку.
