Брови медленно сошлись к переносице. Так же неуловимо медленно, Раф подался вперёд. Он оторвал глаза от телефона, сосредотачиваясь и всматриваясь куда-то вглубь кафе.
В его глазах вспыхивает что-то, и тут же тухнет, под маской безразличия и царственного холода. Через секунду моё сердце делает надлом в груди, жестоко ударяя по рёбрам. За столик напротив него садится длинноволосая брюнетка и бросает на поверхность стола какую-то папку. Её руки украшают широкие серебряные браслеты. Узнавание догоняет меня.
Светка Васславская. Просто она… брюнетка теперь.
Я просто глазам своим не поверила, серьёзно.
Серьёзно, чёрт возьми? Так вот с чьей гривы этот волос! Я возжелала, чтобы шизофрения или что там у меня, биполярное, сыграло со мной злую шутку прямо сейчас, чтобы это было лишь зрительной галлюцинацией, замыканием в моем дерьмовом мозгу. Но мой диагноз отличный от шизы. На мгновение я с силой зажмурилась и тряхнула головой. Я не верила, вот чёрт, я отказывалась верить! Но открыв глаза, я видела всю ту же картинку, и я уронила голову на руль.
Я не могу отмотать и начать всё заново подчиняясь голосу разума. Не того что шепчет мне уснуть, а того, что пока ещё не дремлет и частенько напоминает о себе, в тандеме с оповещением телефона о приёме лекарств чётко по графику.
Я вспомнила что поторопилась и не выпила свои чертовы таблетки. Я принимала их, клянусь каждый день, ведь огорчения и жалость я не хотела, видеть в его глазах.
И если раньше я принимала пустышки, вместо таблеток для всеобщего успокоения, просто подменила лекарства на витамин С, то сейчас я пила свой стабилизатор исправно и… я забыла о нём сегодня. Чёрт, как я могла забыть?!
Неужели он знает? Узнал и решил всё разорвать? Но это не его стиль, я бы скорее всего давно бы уже получила втык и строгий надзор от него. Он бы не предал меня.
Проблема заключалась в том, что…
Несколько дней назад я встретилась с Эмильеном. Не так, конечно, это вышло случайно, мы просто столкнулись на входе в магазин профилирующийся на искусстве. Мне нужно было купить некоторые мелочи для гитары, масленые краски и нотные тетради.
Я налетела на парня, едва не грохнулась и чуть не разбила ему очки. Я вообще-то не торопилась, просто ворон считала, как обычно. Такая уж я есть, я всегда мыслями где-нибудь ещё…
― Ты вообще видишь куда прёшь?! ― выдала я первичную реакцию на столкновение с людьми. Когда задрала голову, поняла на кого я наткнулась. Он вернул на место вовремя подхваченные очки в широкой чёрной оправе.
― В основном. ― ответил он игнорируя мою нападку. Я смутилась.
― Извини.
― Я думал ты музыкантка. ― сказал он смотря на упаковку масленых красок в моих руках.
― Я думала ты живёшь за границей. ― парировала я. Элл немного подумал и нахмурился.
― Не ушиблась?
― Нет.
Я уже хотела повращаться и уйти, но вдруг поняла… точнее мне стало странно…
Это он был тогда в баре. Это он слышал реквием по… себе?
Это не может быть он. Не может! Ренат умер! Но чёрные глаза парня убеждали меня в обратном. Сколько ему лет?
― Точно всё в порядке? Выглядишь нервно.
― Я неврастеничка, забыл? ― съязвила я. Сейчас абсолютно не было смысла скрывать наше знакомство. Но я всё больше думала, что он может быть…
И чем дольше смотрела на него, тем больше он казался мне знакомым. Его поведение ― спокойное, тихое. Его глаза чернильно-чёрные. Это редкий цвет глаз, чертовски редкий. У него чёрные волосы, но он может и красть их. Мне казалось Ренат был выше, но я была очень маленькой, и вряд ли могла оценить параметры адекватно.
«Ренат умер.»
Он вздохнул.
― Значит ты всё-таки меня узнала… Досадно.
― Я никому не говорила.
― Похвально. Торопишься?
― Нет.
Я была так поражена своей догадкой, что сама не поняла, как это сказала и очень этому удивилась. Кажется он удивился не меньше.
― Кофе? ― предложил он осторожно, и так словно не ожидая что я вообще соглашусь. Но я согласилась. Я хотела понять, он это или нет. Ренат умер, но не продолжает ли он жить под иным именем? Я пыталась разгадать эту головоломку, но так и не смогла. Мы поговорили около часа в кафе торгового центра, но я так и не смогла понять. Отчасти потому, что отвечал он в основном очень односложно и порой вообще неясно.
Его полное имя Эмильен Рене де» Роа. И он не француз. Его родители живут в России. Но он жил во Франции. Родственники уехали туда после перестройки в девяностых годах. И он жил там несколько лет. Причину по которой он уехал он так мне и не назвал, как и то, кто его родители.
Какова вероятность, что это родственники его отца? Кем был первый муж Керро? Я так же вспомнила и иной аспект.
Керро вышла замуж за моего отца в 27 лет. Рената никто не знал и не видел тогда. Он появился только после смерти своего отца, Инна лишь тогда забрала его. Мне было около четырёх. Ему было лет пятнадцать. Инна первый раз выходила замуж в двадцать лет. Даже с мой дерьмовой арифметикой я в состоянии подсчитать, что если Ренату было 15 когда мне было 4, то получается, что он родился когда ей было 16. И если Керро не её девичья фамилия, а фамилия по первому мужу, то из всего этого следует вывод: Ренат не её сын, он сын того человека, за которого она впервые вышла замуж. И не мой брат. Не кровный по крайней мере. Сейчас я могла это понять беря в расчёт все эти догадки. Мы не похожи. Он даже на Инну ни разу не похож. В детстве меня могли сбивать с толку седые волосы. Почему вообще они были седыми? Он таким родился или же стал таким?
Какова вероятность, что он узнал меня? Узнал именно тем образом, доступным только нам.
Я стала немного понимать. Даже если он узнал меня, он не признается в этом. Этот человек вероятно сменил имя, похоронил своё прошлое, и винит себя. Винит за то, что заставил меня пережить.
А потом он запутал меня.
― Сколько тебе лет? ― спросила я. Эл на мгновение опустил взгляд, затем посмотрел на меня,
― 22.
Я не знала соврал он или нет. Он выглядел искренним, на все 22. Он был два года назад двадцатилетним, когда мы были в той клинике ЛА. Но возможно не только имя сменить, но и скинуть себе пару тройку лет при желании. Ренату должно быть лет 30 уже. Или было бы если бы он был жив…
Я хотела верить в то что он всё же жив. И пусть он мне не родной брат, порой кровь не играет никакой роли. Аля например не кровная мне, но родная. И Ренат…
«Ты мне никто, ясно?» — так он сказал тогда Инне, перед тем как столкнул её с лестницы в пылу ссоры.
«Ещё раз прикоснешься к ней, и я за себя не ручаюсь!»
Он знал, что мы не родные, но всё равно заступался за меня.
