знает, были бы ли вы сейчас так близки. Вдруг вы бы начали бы ссориться еще в детстве и не забыли детские обиды даже во взрослом возрасте.
— Вы с мамой сами говорили, что я был очень рад, когда родился мой брат, и даже помогал вам.
— Ты был малышом, а твой брат — еще младше. Вы еще не могли играть и общаться между собой. Единственное, что ты мог сделать, — это подойти к кроватке и поглазеть на Эдварда. Зато потом у вас бы началась борьба за игрушки и внимание родителей.
— Может быть, мы и правда поубивали бы друг друга из-за игрушек. Но думаю, ни один из нас не был бы обделен родительской любовью. Как это было в случае дяди.
— На самом деле твои бабушка с дедушкой любили Майкла и никогда не плевали на него, как утверждает этот человек. Но поскольку он доставлял им сплошные хлопоты, не хотел учиться и не обладал талантами, то все внимание было приковано ко мне. Я был гордостью своих родителей. А Майкл всегда завидовал, что все доставалось мне. К тому же, к семи годам он привык, что был единственным ребенком. Но тут мать шокировало его новостью, что скоро у него родится брат. Не знаю, возможно, родители не учли, что он может не принять меня. А может, твой дядя стал неисправимым эгоистом и стал еще хуже после того, как я родился и буквально украл все внимание твоих бабушки и дедушки. Маленький ребенок постоянно в этом нуждается, а Майкл был уже достаточно взрослым для того, чтобы самому о себе позаботиться.
— А дедушка с бабушкой не пытались подружить вас?
— Конечно, пытались. Все время объясняли Майклу, что я еще маленький, и он должен относиться ко мне с уважением и любовью. Но этот человек продолжал портить мне жизнь. Сначала начал с малого: крал мои игрушки и вещи, прятал и ломал их и делал вид, что понятия не имеет, о чем шла речь. Но с каждым годом пакости становились все серьезнее и серьезнее. — Джейми на пару секунд замолкает. — Поначалу я не понимал Майкла и спрашивал себя, за что он меня так ненавидит. Пытался подружиться с ним, был у него на побегушках и делал все, что он хотел. Но потом мне это надоело, и я начал понимать, что все это было бесполезно. Мой брат стал настоящим эгоистичным чудовищем к подростковому возрасту, и я в итоге сам возненавидел его.
— Мне жаль, что все так случилось. Я бы и сам не позволил своим детям враждовать. Никогда не любил бы одного больше другого. Проявлял бы ко всем одинаковую заботу, несмотря на любые их поступки.
— Это правильно, — с легкой улыбкой мягко отвечает Джейми. — Я всегда любил тебя, Эдварда, Джереми и Уильяма одинаково сильно и никогда не выделял кого-то одного. Для меня не существовало разницы между старшим, средним и младшим ребенком. И… Сейчас я уже не представляю свою жизнь без детей. Я могу лишиться всего и был раздетым до гола, но не смогу жить, если у меня не будет моих сыновей.
— Я знаю.
— Когда у тебя будут дети, ты поймешь, что твоя жизнь без них не имеет никакого смысла. Они станут для тебя всем миром. Ты отдашь им последнее, а сам будешь ходить голодный и босой и трястись от холода. Я нисколько не сомневаюсь, что из тебя получится прекрасный любящий отец.
Терренс ничего не говорит и просто скромно улыбается, в какой-то момент склонив голову.
— Э-э-э… — запинается Терренс и неуверенно смотрит на Джейми. — Отец… А я могу… Сказать тебе кое-что? Точнее… Попросить кое о чем…
— Конечно, Терренс, — с легкой улыбкой уверенно говорит Джейми — Проси у меня что хочешь.
Терренс замолкает на несколько секунд, настраивая себя на то, что он уже давно должен был сделать. А затем он резко расслабляет плечи, уверенно смотрит в глаза Джейми и говорит слегка дрожащим голосом:
Глава 144
— Я хочу попросить у тебя прощения… За то, что я столько лет считал тебя ужасным человеком и верил какому-то больному проходимцу. Пожалуйста, отец, прости меня за то, что почти десять лет игнорировал тебя и не хотел ничего слышать о тебе. За то, что был слишком упрямым и отказывался поговорить с тобой. Уверен, все было бы иначе, если бы я рассказал тебе, почему так поступал с тобой. Мама поступила правильно, когда позволила тебе самому объясниться. Клянусь, я бы не стал бегать от тебя, если бы знал, что ты на самом деле не избивал маму. Мне очень жаль, что все так получилось…
Не веря своим ушам и едва дыша от переизбытка эмоций, Джейми качает головой. Пока Ребекка и Эдвард с легкими улыбками переглядываются между собой.
— О, боже мой… — слегка дрожащим голосом произносит Джейми. — Терренс… Боже мой… Ты… Ты себе даже не представляешь, как я счастлив это слышать. Господи… Я ждал этого почти десять лет!
— Я был несправедлив к тебе все это время, — с жалостью во взгляде признается Терренс. — И когда я узнал всю правду от дяди, то хотел сгореть от стыда. А уж когда ты появился в кабинете, то мне было ужасно неловко находиться с тобой. Не потому, что увидел тебя впервые в своей жизни. А потому, что мне было стыдно смотреть тебе в глаза. Хотя мне и сейчас стыдно смотреть на тебя.
— Не надо стыдиться, Терренс, ты ни в чем не виноват. Это останется только на совести Майкла.
— Я считал маму сумасшедшей из-за того, что она так легко простила столь ужасного человека. Но теперь я понимаю, почему она всегда так хорошо отзывалась о тебе. Я не услышал от нее ни одного плохого слова про тебя. Что бы про тебя ни говорили, она всегда пыталась обелить тебя.
— Просто твоя мама не умеет долго сердиться и легко прощает людей. И я считаю, что она поступает верно. Чем тяжелее груз обид, тем больше он травит твою душу и тянет тебя вниз. Тем сложнее тебе наслаждаться жизнью и фокусироваться на том, что действительно важно.
— Ты прав.
— Знаешь, вообще-то, я хотел извиниться перед тобой первым. Но… — Джейми на пару секунд замолкает и с еще большей жалостью смотрит на Терренса. — Я тоже прошу тебя простить меня. Пожалуйста, Терренс, прости меня за то, что я бросил тебя и Ребекку на произвол судьбы, разлучил с твоим братом и не интересовался твоей жизнью
