— удивляюсь я.
— Да, Томас рассказал. Он так себя винил, и до сих пор винит. Пока он устанавливал склеп и укладывал Рома в гроб, постоянно извинялся и вытирал слёзы. Ты не подозревала, что Томасу нравился Рома?
— Нет… то есть… не знаю, но точно я не ожидала того, что он сделает это для меня, — шепчу я.
— Думаю, он это сделал не только для тебя. Для Томаса это тоже было важно. Ему нравился Рома, он с ним постоянно разговаривал. Рассказывал что-то, хотя он понимал, что Рома уже труп, и души там нет. Но это было только для Томаса, поэтому я не вмешивалась. Но самое интересное то, что у вас одна печаль, одна проблема и одна драма на двоих. И вы всё никак не можете совладать со своей гордостью. Гордость — это хорошо, но в этом деле у вас взыграли страхи и уязвимость. Я рада, что ты узнала обо всём. Это поможет вам разобраться.
— Другие слуги тоже обо всём знают? — хмурясь, спрашиваю я. Это же опасно вот так делиться информацией.
— Нет. Томас изменил их воспоминания и дал им оплачиваемый отпуск. Знаю только я, потому что теперь забочусь о вас двоих и должна быть в курсе происходящего. Иначе, как я угадаю, что именно нужно делать. Тем более сейчас довольно смутное время в вашем мире. Столько разных тайн, и нет ни одного ответа. Мне всегда не нравился Радимил. Вот не переношу его.
— Ты же его даже не видела, — замечаю я.
— И что? Я могу заочно ненавидеть его. Он скользкий тип. Помяни моё слово, Флорина, он ещё не сыграл свою партию, но сделает это. Он навозный жук. Жаль, что он ещё жив. Но Томас его убьёт, а потом его отпрыска. Такой же мерзкий, весь в папочку. Они оба такие гадкие.
Качаю головой, слушая возмущения Жозефины, пока она готовит завтрак.
— Что забрали отсюда? — спрашиваю я.
— Несколько книг. Томас отобрал их, чтобы дать хотя бы что-то Радимилу. Они же считают, что он влез во все твои дела и легко управляет ими. Не беспокойся, самые важные коробки и книги он не взял. Всё осталось в библиотеке.
— Даже сказки?
— Особенно сказки, — кивает Жозефина. — Это наследие твоей семьи. И ты будешь читать их своим детям.
— Но Томас взял несколько из них.
— Да, это чьи-то, кто-то подарил вам, там не указан ваш клан. Так что они ничего особо не значат.
— Я помню их. Рома читал мне, значит, писал он или его жена. Хотя я не уверена. Я никогда не смотрела на автора, помню только суть.
— А что с этими сказками не так? — хмурится Жозефина. — Они важны? Это же сказки.
— В сказках таится истина, — раздаётся за спиной севший после сна голос Томаса. Я оборачиваюсь, и моё сердце начинает биться чаще, когда наши взгляды встречаются.
— И ты тоже проснулся. Отлично, — улыбается Жозефина. — Значит, сказки? Они вам нужны?
— Рома сказал, что да, — киваю я.
— Что ж, посмотрите в библиотеке. Там много осталось. Ещё есть коробки в подвале. Там же хранятся и твои старые вещи, Флорина. Что-нибудь да найдёте. А сейчас вам нужно поесть. Томас, садись, — Жозефина указывает Томасу лопаточкой на стол.
Усмехнувшись, он опускается на стул напротив меня. Я смотрю на него и пытаюсь сдержать улыбку, но не могу. Как дура, расплываюсь в улыбке, а Томас подмигивает мне.
— Вот это мне нравится. Теперь вы ведёте себя, как влюблённые подростки, — смеётся Жозефина.
— Боже, прекрати, — я закатываю глаза и отворачиваюсь.
— Да не переживай ты так, Флорина. Это нормально. Быть влюблённой в своего мужа правильно. Надо выходить замуж только по любви. А она витает в воздухе.
— Ты же не начнёшь сейчас петь, правда? — умоляю её не делать этого. Жозефина отвратно поёт, но обожает завывать, когда готовит.
— Это моё самое опасное оружие. Пока вы не ссоритесь, я не пою.
— По рукам, — улыбаюсь я.
— Всё так плохо? — шепчет Томас.
— Поверь, ещё хуже, — хихикая, отвечаю.
— Это невежливо, — Жозефина обиженно ударяет меня полотенцем.
— Прости, но это правда. Даже тараканы разбежались, — смеюсь я.
— Они разбежались, потому что я травила их химикатами, а не из-за моего пения. Вот ваш ребёнок оценит моё пение. Так когда появятся детишки?
Боже. Я ударяю себя по лбу и качаю головой.
— Всему своё время, — мягко говорит Томас. — Сейчас слишком опасно думать о детишках.
— Никогда не было безопасного времени, но все рожали.
— Это подвергнет Флорину огромной опасности.
— Ничего. Мы её защитим. Есть этот дом. Её мать всегда приезжала сюда, чтобы родить. Так что справимся. Подумайте насчёт детишек, мне нужны внуки. Я хочу внуков.
— Будут у тебя внуки, дай нам разобраться во всём, ладно? Не дави. И я обещаю, что ты обставишь детскую.
— Правда? — Жозефина радостно складывает руки на груди.
— Правда.
— А меня никто не хочет спросить насчёт детишек? Или их Томас будет рожать? — фыркаю я.
— Тебя спрашивать — себя не уважать, — отмахивается от меня Жозефина.
— Ну, спасибо, — бурчу я.
— А что? Ты бы никогда не вышла замуж, если бы ни опасность. И ты бы никогда не встретила Томаса, если бы ни опасность. Так что опасность — это хорошо, она вас сблизила. Да и тебя нужно подталкивать, я всю жизнь наблюдаю, как ты чахнешь без своего принца, Флорина. И я больше не хочу видеть этого. Ты заслуживаешь женского счастья и много детишек. Пять, шесть, а может быть двадцать.
Мои глаза от страха округляются.
— Да к чёрту тебя! Никогда! Я лучше умру! Никаких детишек! Нет! — злобно повышаю голос. — Пусть Томас их рожает!
— Это невозможно, — качает головой Жозефина. — Да и, прежде чем они появляются, оба родителя получают удовольствие. Без оргазма не появляются счастливые дети, так что, Томас, ты должен постараться. У меня есть книги…
— Жозефина, хватит, — рявкаю я. — Достаточно.
— Но мои книги…
— У нас всё получится, не беспокойся. Но чтобы дойти до постели и иметь силы на зачатие детишек, нужно есть, — Томас красноречиво
