Фриц рассказывал не спеша, отчетливо выговаривая каждое слово. Сначала все лица в зале сливались у него перед глазами, а воротник кителя казался обручем, сжимающим шею. Но постепенно Шменкель стал различать отдельные лица, внимательные и добрые, и голос его зазвучал спокойнее, слова полились сами собой. Иногда он не знал какого-нибудь русского слова, и тогда заменял его немецким. Шменкеля слушали внимательно, никто не перебивал. Он видел доброжелательные лица, и, даже когда говорил по-немецки, солдаты понимающе кивали, видимо, догадываясь, что он имеет в виду.
- Мне, сыну рабочего, - продолжал Фриц, - было легче, чем многим другим немцам, понять, почему в Германии пришел к власти фашизм. Я хорошо понимаю, что людей врагами делают не границы между государствами. К вам, товарищи, я перешел для того, чтобы бороться против фашизма.
После Шменкеля выступал политработник. Офицер был худой, высокого роста, а очки в массивной оправе делали его похожим скорее на кабинетного ученого, чем на военного. Шменкелю он чем-то напомнил Дударева. Говорил офицер тихо, и сначала Шменкель, возбужденный своим выступлением и разволнованный аплодисментами, которыми его наградили собравшиеся, мало что понимал из его слов. Солдаты согласно кивали, слушая политработника. Сидевший рядом со Шменкелем комиссар шепнул ему:
- Это лектор политуправления фронта. Он хотел с тобой поговорить.
Шменкель услышал, как лектор назвал его фамилию, и стал внимательнее.
- Наши победы на Волге и под Ленинградом, а также ликвидация вражеской группировки под Ржевом окрылили сотни тысяч бойцов Сопротивления в оккупированных немцами странах. В партизанских отрядах сражаются русские, поляки, болгары, итальянцы, чехи, югославы, В партизанскую борьбу включаются целые части и соединения. Все это подчеркивает антифашистский характер войны. Мы боремся за свободу и независимость не только своей Родины, но и народов других стран. Советский Союз возглавляет борьбу всех антигитлеровских сил. И потому нет ничего удивительного, что в партизанские части и соединения переходят и немцы-антифашисты.
Голос лектора зазвучал громче. Обернувшись в сторону президиума, политработник продолжал:
- Товарищ Фриц Шменкель, которого в отряде называют Иваном Ивановичем, перешел на нашу сторону первым из немцев. Он перешел еще до битвы под Москвой, когда не только гитлеровцы, но и империалисты во всех странах считали, что Москва падет не сегодня-завтра. У Шменкеля есть последователи. Мы знаем сына рабочего Фридриха Майлера и врача Франца Хаберла, которые тоже перешли на нашу сторону и борются за освобождение немецкого народа бок о бок с советскими партизанами. И чем успешнее мы будем бороться против фашизма, тем больше немцев будет переходить на нашу сторону!
Окончив выступление, лектор подошел к Шменкелю и крепко пожал ему руку. От нахлынувших на него радостных чувств Фриц не смог произнести ни слова. Офицер обнял его.
С хорошим настроением покидал Шменкель Кислово. На обратном пути по дороге в Нелидово они узнали, что их отряд переместился на новое место, и догонять его пришлось на поезде.
Состав был сформирован преимущественно из порожних цистерн. Поезд шел на северо-восток. Шменкель и Букатин устроились в предпоследнем товарном вагоне. Стучали колеса, сквозь щели вагона врывался холодный, ветер.
- А не закусить ли нам? - предложил Шменкель.
В Нелидово им выдали на дорогу консервы, хлеб, табак и одну толстую свечку, а Михаил сумел даже наполнить где-то фляжку водкой.
- Выпей глоток, закуси консервами, а мне дай только кусок хлеба. Я еще не проголодался. Интересно, догоним ли мы Горских?
- А почему же не догоним? - Шменкель наполовину опустошил консервную банку и протянул ее товарищу. - Думаешь, их сразу же пошлют на фронт? Мне кажется, теперь каждого из нас спросят, где он хочет воевать - в партизанском отряде или же в регулярной части Красной Армии. Мне лично все равно. Я бы остался с вами. Разумеется, я пойду туда, куда пошлют, лишь бы сражаться с винтовкой в руках. Сидеть на месте - это не по мне... Дай-ка, действительно, фляжку, надо немножко согреться.
- Мне тоже все равно, - сказал Букатин, - в отряд или в часть. Куда пошлют, туда и пошлют. А тебе могут и так сказать: "Товарищ Шменкель, для вас вооруженная борьба окончилась. Вы будете пропагандистом. Это не менее важное дело. К тому же вы немец, а немцев мы не можем посылать на фронт для борьбы против немцев же".
- Ты что, с ума сошел? - испуганно произнес Шменкель. - Тогда я вообще не буду говорить, кто я такой. Бойцов так много, что никто и не узнает обо мне. Тем более что у ваших бойцов встречаются фамилии, похожие на немецкие.
- Ты забыл про командира. Он-то знает, кто ты такой, а Филиппов человек закона. Солдатской книжки у тебя нет, да и вообще у тебя нет никаких документов. Нет, Иван, мне кажется, в отряд ты больше не попадешь.
Букатин задул свечку и добавил:
- Вот увидишь, я буду прав.
- Увидим. Наговорил ты много. А я надеюсь, что все будет иначе.
Но ни один из них не был прав.
Под утро эшелон прибыл в Калинин. На вокзале Букатин узнал, где находится сборный пункт. Там им сообщили, что отряд "Смерть фашизму" направлен в село Сатюковка. Их документы проверял старший лейтенант без одной руки, и Букатин просил его немедленно отправить их в Сатюковку. Однако вместо этого они попали к медикам. Доктор с гладкой, как шар, головой решительно направил их на медицинскую комиссию, и партизанам пришлось подчиниться.
Первым врач осматривал Букатина. Он долго выслушивал и выстукивал его, а в заключение сделал укол против тифа. Шменкель спокойно смотрел на все эти процедуры, так как по телосложению был крепче Букатина. Уколов он тоже не боялся.
Беда пришла, когда Фриц стал снимать сапоги. Увидев ноги Шменкеля, врач нервно сдвинул очки на лоб. Посыпались вопросы: где Шменкеля лечили, почему он еще не в лазарете...
Фриц объяснил, как было дело. Он горячо доказывал врачу, что во что бы то ни стало должен попасть в отряд, так как в командировку его послали всего лишь на три дня, и в конце концов проговорился, кто он такой. Врач удивленно вздернул брови. Затем он приказал сестре забинтовать Шменкелю ноги, а сам стал что-то писать.
- Не тратьте время попусту. Так и быть, в лазарет я вас не положу, а вот в военный санаторий в Митино отправлю. Вам необходимо как можно меньше ходить и через день делать перевязку.
- Но я хочу на фронт. Я не могу из-за ног оставаться... Мой командир...
Врач не дал Шменкелю договорить:
- Ваш командир переживет это. Мы не имеем права так относиться к здоровью своих солдат. Я вам приказываю, и вы должны подчиниться. Сегодня в полдень отправляется эшелон. Вы с ним и уедете...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
