Религиозная мысль Эсхила настолько глубока, что с первого взгляда создается впечатление, будто он преодолел рамки современных ему верований. Но это не так. Он верил в пророчества, в знамения и сны, которые раскрывают волю богов, в проклятия и осквернение, вызывающие божественное вмешательство, и в предписания оракулов, боговдохновленные, невзирая на их двусмысленность. Небесные боги антропоморфны и многочисленны; духи Подземного мира столь же чудовищны и ужасающи, как любой средневековый демон ада, с той лишь разницей, что они не злы, а неумолимы. В рамках таких верований, которые апеллировали к чувствам, а не к разуму, Эсхил собственным путем пришел к идее верховного и благожелательного божества, которое повелевает другими светлыми богами, подчинило силы тьмы своей воле и ведет человечество к высшему этапу цивилизации и просвещения.
В то время как Эсхил находил более глубокий смысл в традиционных верованиях, иные мыслители вслед за Ксенофаном отрицали их и формулировали новую философию религии. Виднейшим среди таких новаторов был Пифагор, около 530–510 гг. основавший религиозное братство в Кротоне и испытавший на себе влияние орфического учения. Его учения остаются предметом дискуссий, так как он не оставил никаких сочинений, и его идеи дошли до нас лишь в трудах его последователей. Пифагорейцы считали, что вселенная имеет форму сферы; в ее центре пылает огонь, вокруг которого вращается земля. Этот огонь является семенем, из которого выросла вселенная; земная кора закаляется в огне, а земля дышит внешним воздухом; таким образом, вся вселенная – живой организм, такой же, как животные и растения. Огненное семя было изначальной единицей, дышащей воздухом и представляющей собой невидимое тело или «атом». Из этого зародыша произошли все вещи, точно так же, как из единицы происходит вся бесконечная последовательность чисел; все вещи отделяются друг от друга промежутками воздуха.
В рамках этой космогонии пифагорейцы в первую очередь интересовались душой как гармонизирующим принципом в человеке (harmonia). Она соответствует душе живой вселенной, а ее важнейшая функция в земной жизни – созерцать порядок, раскрывающийся во вселенной, особенно в небесных телах, так как созерцательное преследование истинного знания (philosophia) позволяет человеку вступить в диалог с божественным. Душа не умирает, после смерти тела она переселяется в новое тело, будь то человек или животное. В течение своих жизней душа прикасается и к хорошему и к дурному, но с течением времени она может очиститься и вернуться к источнику, из которого произошла, и в единении с ним найти покой. Представление о том, что душа – гармонизирующий принцип, основывалось на исследовании арифметики, геометрии и гармонии и на убеждении в том, что душа, числа и формы являются физическими субстанциями, а не интеллектуальными абстракциями.
Таким образом, философия Пифагора относилась к физической реальности. Он сформулировал для своих последователей кодекс поведения, в котором воздержание и созерцание играли существенную, но не важнейшую роль: для человека желательным состоянием считалось гармоничное или пропорциональное сочетание физических и душевных качеств, соответствующее ортодоксальному идеалу умеренности (sophrosyne). Ученики Пифагора образовывали замкнутую общину. Они подвергались обряду инициации, сохраняли наставления Пифагора в тайне и участвовали в политике как сторонники аристократической олигархии, ибо для пифагорейца мистик и философ был одновременно и человеком действия.
Пифагорейство в начале V в. подверглось уничтожающей критике Гераклита Эфесского, который отрицал предыдущие концепции спокойствия и единства. Для него постоянным было только непостоянство. Как меняются времена года, так меняются и все вещи в непрерывном круговороте времени; как лето сменяется зимой, так и жизнь сменяется смертью, смерть – жизнью, огонь – воздухом, воздух – водой и т. д. Но они уравновешивают друг друга, благодаря чему в этой непрерывной изменчивости присутствует единство. Мир представляет собой непрерывность противоположностей, которые в действительности едины. В этом смысле Бог – это день и ночь, лето и зима, война и мир, насыщение и голод, а вселенная – вечный огонь, сам в себе сгорающий, сам собой питающийся и сам себя изменяющий. В той мере, в какой философия Гераклита сталкивалась с прежними представлениями, она отрицала учение Гомера и Пифагора. Различие между добром и злом придумал человек; принцип сдержанности не имеет реальной основы, а душа смертна. Аристократ и догматик Гераклит утверждал, что постиг окончательную истину, исследовав глубины собственного разума и обнаружив там упорядочивающий принцип, который управляет всеми вещами через все вещи посредством их непрерывного изменения. Гераклит пришел к своим представлениям о вселенной, доведя все свидетельства органов чувств до логического завершения. При этом его философия вобрала в себя многие элементы прежних учений. Его откровение о наличии формулы или плана (logos), которому подчиняются все вещи, составляющие вселенную, было полностью личным и субъективным.
Его взгляды, в свою очередь, ниспроверг около 485–450 гг. Парменид из Элеи, который не соглашался и со многими из поучений Пифагора. Парменид смело заявлял, что органы чувств обманывают нас и не имеют отношения к реальности. Познать реальность, по его мнению, можно лишь путем абстрактных размышлений (noema), и утверждал, что ему лично это удалось. Истина – это сфера, твердая, неподвижная и законченная, лишенная движения, жизни и многообразия, безвременная и вечная. Для постижения Истины Парменид прошел вратами Дня и Ночи, то есть вышел за пределы мира, ибо Истина постижима разумом, а не чувствами. Тот мир, о котором говорят нам чувства, – иллюзорный мир, лишенный реальности. Тем не менее Парменид вернулся через врата Дня и Ночи и занялся описанием иллюзорного мира. Теперь вместо сферы Истины он говорил о сфере вселенной: она вращается и состоит из пар противоположностей – света и тьмы, тепла и холода, мягкого и твердого, мужского и женского, которые находятся в гармонии друг с другом благодаря присутствию Эроса – порождающей силы. Благодаря этому мы и наблюдаем мнимое разнообразие и многочисленность материальных предметов. В учении Парменида Истинное и Мнимое были несопоставимы и непримиримы. Задачей последующих философов стал поиск соответствия между размышлением и наблюдением.
3. История, география, медицина и комедия
Три этих великих философа, как их предшественники из Милета и Ксенофан из Колофона, были ионийцами и жили в колониях, более свободных от традиционной веры и местного патриотизма, чем материковая Греция. Их разум не замыкался в религиозных рамках, хотя они пользовались мыслительными идиомами, позаимствованными из религии. Областью их исследований, как и у Эсхила, были вселенная и человечество, но государству и семье в их размышлениях не нашлось места. Анаксимандр, Анаксимен и Гераклит писали прозой, которая все в большей мере становилась средством для рационалистического выражения. Ионийцы также обратили свой критический и любопытствующий разум к исследованию истории и итоги своих размышлений записали прозой. Стихами о событиях прошлого (особенно основаниях государств) или современности писали такие поэты, как Гомер, Эвмел, Каллин, Мимнерм, Тиртей и Солон; эта традиция продолжалась в стихотворениях Ксенофана и Паниассиса, дяди Геродота, который избрал своей темой основание ионийских государств. Прозаические хроники из прошлых и современной эпох составляли в 546–466 гг. такие ионийцы, как Кадм из Милета и Ферекид с Лероса, которые жили в Афинах, и Акусилай из Аргоса. Темой для несохранившихся сочинений некоторых прозаиков стала Персидская война.
Многие из этих авторов составляли свои хроники, некритически относясь к материалу. Другие писали в критическом ключе. Среди них наиболее представительным был Гекатей из Милета, который начинал свои «Истории» (или «Генеалогии», как их иногда называют) с таких фраз: «Это говорит Гекатей из Милета: я пишу лишь то, что считаю истинным, так как греки рассказывают множество сказок, по моему мнению, нелепых». Их интерес по-прежнему был обращен главным образом (но не исключительно) к событиям далекого прошлого, которыми изобиловали генеалогии великих людей и легенды о героях и героинях. Поэтому таких авторов весьма справедливо называли логографами, то есть записывающими сказки.
В VI в. средиземноморские народы приобрели более обширные знания об обитаемом мире. Наиболее отважными исследователями были финикийские моряки. Около 600 г. они за три года проплыли вокруг Африки, выйдя из Суэца и вернувшись через Гибралтарский пролив, и рассказали, что солнце находилось справа от них, когда они плыли на запад[39]. Сомнения ряда древних и современных исследователей в реальности этого плавания, похоже, лишены оснований. Финикийцы из Карфагена в начале V в. плавали вдоль атлантического побережья до Корнуолла на севере и до Сьерра-Леоне на юге. Греческий мореплаватель Эвфимен из Массилии около 550 г. добрался до устья реки Сенегал в Западной Африке, а фокейцы ходили к западному берегу Испании. Скилакс из Карьянды около 510 г. спустился по реке Инд и прошел вдоль берега Персии и Аравии до Суэца. Но о внутренних странах, даже о Балканах, было известно мало. Тем не менее греки исследовали судоходные реки, добираясь по Роне до ее истоков и по Дунаю до Железных Ворот; доходили до них скудные сведения о Центральной Африке и Европе, о русских степях, Кавказе, Каспийском море и восточных провинциях Персидской империи. На основе этой информации Анаксимандр из Милета составил карту «обитаемого мира», которая иллюстрировала его гипотезу, что Земля – цилиндр и люди живут на его круглой макушке. Аристагор, посетивший Спарту в 499 г., привез с собой карту мира, выгравированную на бронзовой пластине. На ней были показаны Европа, Азия и Ливия со всеми крупными реками и морями и окружающий их со всех сторон океан; кроме того, Аристагор мог описать народы и природные ресурсы различных стран Азии.
