Вот почему самодержец, не имея достаточных сил для борьбы с таким множеством врагов и будучи не в состоянии изменить нрав кельтов или добрым советом склонить их к разумным действиям, решил не двигаться дальше, дабы, спеша на помощь Антиохии, не потерять и самого Константинополя. Алексей опасался, что его настигнут несметные полчища турок и тогда жители окрестностей Филомилия станут жертвой варварских мечей, поэтому он решил повсюду объявить о нашествии агарян; тотчас же было объявлено, чтобы все мужчины {305} и женщины ушли до нашествия врагов, спасая жизнь за добро, которое можно унести с собой.
Все сразу же решили следовать за императором, не только мужчины, но даже и женщины...[1127]. Так распорядился самодержец относительно пленных. Он выделил часть воинов и, разделив их на несколько групп, разослал в разных направлениях, с тем чтобы, наткнувшись на какой-нибудь отправившийся в набег отряд, они сразились с ним и в упорном бою задержали наступление агарян. Сам же Алексей со всей: толпой пленных варваров и присоединившихся: к нему христиан вернулся в царственный город[1128].
Когда архисатрап Исмаил узнал, что самодержец по выходе из Константинополя совершил много убийств, начисто разграбил по пути все селения, взял большую добычу, многих увел в плен и возвращается в царственный город, ничего не оставив ему, Исмаилу, он понял, что птичка улетела от него, и растерялся. Обратившись в другую сторону, он решил осаждать Паиперт[1129], который незадолго до того взял знаменитый Феодор Гавра. Дойдя до реки близ Паиперта, Исмаил расположил там все свое войско. Узнав об этом, Гавра замыслил напасть на него ночью. Но чем кончилось дело у Гавры, каков он был и откуда родом, об этом пойдет речь в соответствующем месте, а сейчас продолжим рассказ[1130].
Латиняне, сильно страдая от голода и непрерывной осады, обратились к своему епископу Петру, который, как уже было сказано, потерпел до этого поражение под Еленополем[1131], и попросили у него совета. Он же сказал им: «Вы дали обет хранить чистоту до тех пор, пока не будете в Иерусалиме. Боюсь, что вы нарушили этот обет, поэтому бог теперь не помогает вам, как прежде. Обратитесь к господу, покайтесь в своих грехах; облекшись во вретище, осыпав себя пеплом, явите свое раскаянье горячими слезами и всенощными. Тогда и я постараюсь вымолить вам милость у бога». Они последовали наставлениям епископа. Через несколько дней епископ созвал по божьему внушению наиболее знатных графов, велел им копать справа от алтаря и найти таи святой гвоздь. Они сделали то, что им было приказано, но, ничего не найдя, налет духом, вернулись и сообщили о неудаче. Тогда епископ еще ревностней сотворил молитву и приказал с еще большим усердием возобновить поиски. Они вновь исполнили повеление, нашли то, что искали, и, объятые ликованием и дрожью, побежали с находкой к Петру[1132].
Этот свято чтимый гвоздь они доверили с тех нор носить в сражениях Исангелу как чистейшему из всех. На следующий {306} день через потайные ворота они выступили против турок. При этом граф Фландрский просил остальных уступить ему в единственной просьбе – позволить первому, всего с тремя воинами, напасть на турок. Его просьба была удовлетворена. В то время как фаланги, выстроившись поотрядно, стояли друг против друга и готовились начать сражение, граф Фландрский сошел с коня и, трижды простершись на земле, воззвал к богу о помощи; Все воскликнули: «С нами бог!», а он во весь опор устремился на самого Кербогу, стоявшего на холме. Быстро метнув копья, они повергли наземь встретившихся с ними лицом к лицу турок. Устрашенные турки, вместо того чтобы вступить в бой, видя, что божья сила помогает христианам, обратились в бегство. Во время бегства большая часть варваров была подхвачена водоворотами рек и утонула, а их тела образовали как бы мост для бежавших позади[1133].
После длительного преследования кельты повернули назад и заняли турецкий лагерь, где нашли все снаряжение варваров. Они хотели тут же забрать с собой всю собранную турками добычу, но она была столь велика, что лишь в течение тридцати дней ее с трудом удалось перенести в Антиохию. Здесь кельты ненадолго задержались, чтобы передохнуть от тягот войны; в то же время они, беспокоясь об Антиохии, искали человека для охраны города[1134]. Им оказался не кто иной, как Боэмунд, домогавшийся этого еще тогда, когда город не был взят. Предоставив ему всю власть в городе, они сами отправились в Иерусалим[1135]. По дороге они захватили много приморских городков; те же, которые были лучше укреплены и требовали более длительной осады, они, спеша к Иерусалиму, пока не трогали. Окружив его стены и приступив к осаде, они после месяца непрерывных штурмов взяли город[1136] и убили много жителей – сарацин и евреев[1137]. Когда же все покорились и уже никто не оказывал сопротивления, они вручили всю власть Готфриду и назвали его королем[1138].
7. Когда властитель Вавилона[1139] Америмн[1140] узнал о походе кельтов, о том, как был взят ими Иерусалим и что даже Антиохия и многие другие окружающие ее города захвачены кельтами, он немедленно собрал и выслал против них большое войско из армян и арабов, из сарацин и агарян. Кельты, узнав об этом от Готфрида, тотчас же вооружились, подошли к Яффе и стали ожидать их прибытия. Затем они перешли оттуда в Рамлу, где принял муку великомученик Георгий, встретились с войском Америмна и вступили с ним в бой. Победу быстро одержали кельты. {307}
На следующий день вражеский авангард напал на них сзади; латиняне были разбиты и спаслись бегством в Рамлу. Только графа Балдуина не было с ними: он бежал еще раньше – не из трусости, а чтобы позаботиться о своем собственном спасении и достать войско для борьбы с вавилонянами. Вавилоняне же подступили к Рамле, осадили ее со всех сторон и вскоре взяли. При этом много латинян было убито, еще больше было пленниками уведено в Вавилон. Затем все вавилонское войско поспешно обратилось к осаде Яффы. Так всегда поступают варвары. Балдуин же, о котором было сказано выше, объехал все захваченные франками селения и собрал там немало всадников и пехотинцев; он составил из них значительное войско, напал на вавилонян и нанес им сильное поражение[1141].
Император, услышав о поражении латинян под Рамлой, был очень огорчен пленением графов[1142]. Зная их цветущий возраст, силу и славное, как у древних героев, происхождение, он не мог стерпеть, чтобы они оставались пленниками на чужбине. Поэтому он позвал к себе некоего Вардала, послал его в Вавилон, дал ему много денег для выкупа и вручил ему письмо к Америмну относительно графов[1143]. Прочтя письмо самодержца, Америмн отпустил всех графов охотно и без вознаграждения, за исключением Готфрида[1144]. Его он еще раньше вернул за выкуп его брату, Балдуину. Император принял с почетом прибывших в столицу графов, дал им много денег и, когда они хорошо отдохнули, довольными отправил на родину. Готфрид же, восстановленный в сане короля Иерусалима, послал своего брата Балдуина в Эдессу[1145].
Тогда же самодержец приказал Исангелу поручить Лаодикию[1146] Андронику Цинцилуку, а Мараклею[1147] и Валан[1148]– людям Евмафия (в то время дуки Кипра), самому же двинуться дальше и по мере сил стараться овладеть остальными крепостями[1149]. Исангел, повинуясь письму императора, исполнил приказание[1150]. Передав крепости вышеназванным лицам, он отправился к Антараду[1151] и овладел им без боя. При этом известии Атабег Дамасский[1152] собрал большие силы и выступил в поход против Исангела. Поскольку у Исангела было слишком мало сил против такого огромного войска, он решился на решение скорее разумное, чем храброе. Доверившись местным жителям, он сказал им: «Я укроюсь, где-нибудь в этой огромной крепости, а вы, когда придет Атабег, не открывайте ему правды, а уверьте его, что я в испуге бежал».
Атабег, придя, спросил про Исангела. Поверив, что тот убежал, он, усталый с дороги, разбил свою палатку вблизи {308} стен крепости. Поскольку жители проявили к нему полное дружелюбие, турки, ничего не подозревая и не опасаясь никаких враждебных действий, выпустили коней на равнину. В полдень, когда солнце отвесно бросает свои лучи, Исангел хорошо вооружился и, внезапно открыв ворота, ворвался со своими воинами (их было около четырехсот) в середину турецкого лагеря. Не щадя жизни, вступили с ним в бой те из турок, кто привык мужественно сражаться, а остальные пытались найти спасение в бегстве. Но широкая долина, где не было ни болота, ни холма, ни оврага, отдала их в руки латинян. Все они стали жертвой мечей; в плен были взяты немногие. Так, хитростью победив турок, Исангел отправился в Триполи[1153].
