Быстро придя туда, Исангел сразу же занял вершину холма, который возвышается около Триполи и составляет часть Ливанских гор. Он хотел использовать его как укрепление и в то же время перехватить воду, текущую с Ливана в Триполи по склону этого холма. Затем он сообщил обо всем случившемся императору и просил его соорудить надежное укрепление, до того как из Хорасана подойдут еще более крупные силы. Император поручил строительство этой крепости дуке Кипра и приказал ему срочно отправить с флотом в указанное Исангелом место все необходимые материалы и строителей. Вот все, что случилось к этому времени[1154].
Исангел разбил свой лагерь возле Триполи и, пустив в ход все средства, неустанно стремился овладеть городом. Боэмунд, узнав, что Цинцилук вошел в Лаодикию, перестал скрывать ту вражду к самодержцу, которую питал в глубине души, и послал своего племянника Танкреда с крупными силами для осады Лаодикии. Как только слух об этом дошел до Исангела, он без малейшего промедления прибыл к Лаодикии, встретился для переговоров с Танкредом и всяческими доводами стал убеждать его снять осаду крепости. Но после долгого разговора, увидев, что он не сумел склонить Танкреда на свою сторону и поет песни глухому, Исангел удалился оттуда и вернулся к Триполи. Танкред же отнюдь не отказался от осады. Цинцилук, видя упорство Танкреда и трудность своего собственного положения, запросил помощи с Кипра. Но так как на Кипре медлили, он оказался в отчаянном положении и, мучимый осадой и голодом, предпочел сдать крепость[1155].
8. Тем временем, место Готфрида[1156] ввиду его смерти должен был занять новый король. Те латиняне, что были в Иерусалиме, тотчас же призвали из-под Триполи Исангела[1157]. Но он все время откладывал свой отъезд. Когда же он отправился в столицу[1158] и в Иерусалиме поняли, что он {309} там медлит, они послали за Балдуином, находившимся тогда в Эдессе, и сделали его королем Иерусалима[1159]. Император радостно встретил Исангела. Узнав о том, что власть в Иерусалиме получил Балдуин, он удерживал у себя Исангела до тех пор, пока не прибыло войско норманнов под предводительством двух братьев, которых звали Бьяндраты[1160].
Император много раз советовал им двигаться тем же путем, что и предыдущие отряды, идти на Иерусалим вдоль берега и таким образом соединиться с остальным войском латинян. Но он не смог убедить их, так как они и не собирались соединяться с франками, а хотели идти другой дорогой, на восток, напрямик подойти к Хорасану и захватить его[1161]. Император, зная неудобства этого пути и не желая гибели такого большого войска (а их было пятьдесят тысяч всадников и сто тысяч пехотинцев[1162]), стал, как говорится, действовать другим путем. Убедившись, что они его не слушаются, он позвал Исангела и Циту и отправил их вместе с норманнами, чтобы они давали им добрые советы и по возможности обуздывали их неразумные порывы[1163]. Переправившись через Кивотский пролив и стремясь к Армениаку, норманны подошли к Анкире[1164]и с ходу овладели ею. Затем они переправились через Галис и подошли к одному городку. Его жителями были ромеи, и священники, надев священное облачение, неся в руках кресты и евангелия, смело вышли к христианам-норманнам. Но норманны бесчеловечно и жестоко убили не только священников, но и остальных христиан и беззаботно продолжали свой путь по направлению к Амасии.
Турки, опытные в военном искусстве, заняли все селенья на пути норманнов и сожгли все продовольствие, а затем с силой напали на них самих. Победу одержали турки. Это было в понедельник[1165]. Турки разбили шатры, устроили лагерь и сложили все снаряжение. На следующий день войска сразились снова. Турки окружили кельтов шатрами и не давали им ни выйти за продовольствием, ни вывести вьючный скот и лошадей на водопой. Кельты, уже предвидя гибель, не жалели больше жизней и на другой день – это была среда, – хорошо вооружившись, завязали бой с варварами. Турки взялись было за копья и луки, но не стали ими сражаться, а выхватили из ножен и обнажили мечи, бросились в рукопашный бой и сразу же обратили норманнов в бегство. Норманны, добравшись до своего лагеря, стали искать чьего-нибудь совета.
Но благородного самодержца, их лучшего советчика, которым они пренебрегли, не было с ними. Им оставалось лишь «спросить мнение Исангела и Циты; при этом они осведомились, {310} нет ли поблизости какой-нибудь территории, подвластной самодержцу, чтобы там укрыться. Оставив в лагере снаряжение, палатки и всех пехотинцев, они сели на коней и как можно быстрей помчались к приморской части Армениака и к Павраку[1166]. Турки же все разом ворвались в лагерь и полностью его разграбили. Затем они бросились преследовать норманнов, настигли и уничтожили пехоту, а некоторых воинов взяли в плен и увезли в Хорасан, чтобы показать их своим[1167].
Вот какие подвиги совершили турки в борьбе с норманнами. Исангел и Цита с немногими уцелевшими всадниками прибыли в царственный город[1168]. Самодержец принял их, дал много денег и, когда они отдохнули, спросил, куда они намерены теперь отправиться. Они пожелали в Иерусалим. Самодержец щедро одарил латинян и отправил их морем, предоставив все на их усмотрение. Исангел покинул столицу[1169] с намерением вернуться к своему войску и вновь подошел к Триполи в жажде овладеть этим городом[1170]. Но потом на него напала смертельная болезнь, и, прежде чем испустить последний вздох, он позвал к себе своего племянника Вильгельма[1171], передал ему как бы в наследство все завоеванные им крепости и назначил его предводителем своих войск. Узнав о смерти Исангела[1172], самодержец сразу же отправил дуке Кипра письмо с приказом[1173] послать к Вильгельму Никиту Халинца с большой суммой денег, дабы склонить Вильгельма на сторону самодержца и побудить его принести присягу в том, что он будет хранить нерушимую верность императору, как хранил ее до самой своей кончины его покойный дядя Исангел.
9. Самодержец, узнав, что Лаодикия взята Танкредом, отправил Боэмунду письмо следующего содержания: «Тебе известны клятвы и обещания, которые давал Ромейской империи не ты один, но все вы. Теперь же ты, первый нарушив клятву, завладел Антиохией и наряду с другими крепостями подчинил себе даже Лаодикию. Итак, уйди из Антиохии и изо всех других городов, как требует справедливость, и не навлекай на себя новую войну». Боэмунд прочел императорское письмо и, не имея возможности прибегнуть к обычной своей лжи – факты с полной очевидностью свидетельствовали об истине, – сделал вид, что согласен с содержанием письма, а виновником всех зол, свершенных им самим, объявил императора и написал ему так: «Виноват в этом не я, а ты. Обещав следовать за нами с большими силами, ты не захотел подтвердить свое обещание делом. Мы же, подступив к Антиохии, три месяца[1174] сражались с неприятелем, терпя много лишений, и испытали такой голод, какой не испытывал еще никто из людей, так что многие {311} из нас ели даже мясо, запрещенное законом[1175]. В то время как мы стойко переносили все это, тот, кого ты дал нам в помощники, верный слуга твоего владычества Татикий, бросил нас среди всех опасностей и ушел[1176]. Мы вопреки всякой вероятности взяли город и даже обратили в бегство пришедшие на помощь антиохийцам войска из Хорасана. Справедливо ли, чтобы мы так легко оставили то, что добыто нашим потом и страданиями?»[1177]
Когда император по возвращении послов прочел письмо Боэмунда, он понял, что это по-прежнему тот же самый Боэмунд, нисколько не изменившийся к лучшему; он понял, что необходимо стеречь границы Ромейской империи и по мере возможности пресекать необузданные замыслы Боэмунда. Поэтому он послал с Вутумитом в Киликию большое войско, в том числе отборных представителей воинского сословия – отважных людей, щитоносцев Арея; среди них выделялись Барда и главный виночерпий Михаил, оба во цвете лет и с первым пушком на щеках. Еще с детства самодержец взял их к себе, обучил воинскому делу и вручил их Вутумиту как самых преданных людей вместе с тысячью других отважных кельтов и ромеев. Они должны были сопутствовать Вутумиту и во всем ему подчиняться, но в то же время секретными письмами постоянно извещать императора обо всех событиях. Император спешил захватить всю Киликию, чтобы облегчить себе затем поход против Антиохии.
Вутумит выступил со всем войском и достиг Атталии. Там Вутумит обнаружил, что Варда и главный виночерпий Михаил не подчиняются его воле, и тогда, чтобы не взбунтовалось войско, а все труды не оказались напрасны и ему бы не пришлось покинуть Киликию безо всякого результата, он немедленно сообщил обо всем самодержцу и просил избавить себя от их присутствия. Самодержец, зная, какой вред приносят обычно подобные вещи, быстро обратил их обоих и всех других казавшихся ему подозрительными к другим начинаниям. Он в письме приказал обоим юношам немедленно отправиться на Кипр, находиться при Константине Евфорвине, получившем в то время власть дуки острова Кипра, и во всем ему подчиняться. Они были рады письму и быстро отплыли на Кипр. Однако юноши и к дуке Кипра все то недолгое время, что у него провели, относились со своим обычным бесстыдством. В результате и он стал косо смотреть на них. Оба юноши, помня постоянную заботу о них императора, в письмах постоянно нападали на дуку и просили отозвать их в Константинополь. Самодержец, который вместе с ними отправил на {312} Кипр и других знатных людей, казавшихся ему подозрительными, распечатав их письма, испугался, как бы юноши не заразили своим недовольством и других, поэтому тотчас же приказал Кантакузину взять их с собой. Тот прибыл в Киринию, вызвал их и забрал с собой.
