Бонвилан взял хрустальный графин и налил стакан бренди.
— Половину, говоришь? Ты уверен? Готов рискнуть моей жизнью?
— С неохотой.
— У меня есть идея. — Бонвилан высыпал в стакан щепотку порошка. — Почему бы не уточнить дозу на музыканте? — Он напустил на себя грустный вид. — Но ты с такой теплотой относишься к слепым, да и я хотел бы послушать еще что-нибудь из его репертуара.
Султан почувствовал, как по спине заструился пот.
— Нет никакой необходимости ничего уточнять, маршал. Мы и раньше применяли этот метод.
— Но не на мне. Я хочу, чтобы ты испытал его на себе. Тогда я буду уверен.
— Но на то, чтобы оправиться, уйдет несколько часов, — слабо запротестовал Султан. — А я буду нужен вам сегодня.
— Ты уже мне нужен, капитан. — Бонвилан протянул ему стакан. — Как раз для этого.
— А если появится Летчик?
— Этот мальчишка? Я с ним справлюсь. Я участвовал в нескольких кампаниях, Султан, и прекрасно владею мечом. Прошу тебя, выпей это, капитан. Или ты снова мне откажешь?
Султан почувствовал, что оказался в ловушке. Портреты многочисленных маршалов Бонвиланов сердито взирали на него со стен, подзадоривая отказаться.
«Я могу убить его, — подумал он. — По крайней мере, могу попытаться».
Однако это была битва разумов, и Султан уже проиграл ее. Слишком долго он безропотно выполнял приказания маршала.
«Я совершал чудовищные поступки. Чудовищные».
Султан Ариф вспомнил о вреде, причиненном им во имя Соленых островов, о множестве загубленных жизней, о тех, кто и сейчас томился в тюрьме.
Он протянул руку, взял стакан и выплеснул его содержимое в горло.
— Браво! — воскликнул Бонвилан. — Только поосторожнее со стаканом, он хрустальный.
Султан швырнул стакан на стол и стал ждать, когда подействует яд. Онемение конечностей — первый симптом отравления аконитом. Пальцы начало покалывать, и Султан уставился на них, словно они принадлежали другому человеку.
— Немеют, — сказал он.
— Превосходно! — воскликнул Бонвилан. — Начинается.
Султан слишком хорошо представлял себе, какие страдания его ожидают. Ему еще повезет, если он вообще выживет.
— Сыграй что-нибудь печальное, — приказал Бонвилан скрипачу, хотя тот не мог слышать его. — Нужно развеселить капитана.
Час спустя Султан скреб пальцами ковер, легкие жгло огнем, каждый вдох был, точно удар кинжала. Бонвилан присел рядом на корточки и щелкнул пальцами, привлекая его внимание.
— Вот теперь, капитан, — добродушно сказал он, — в следующий раз, когда я прикажу тебе убить слепого, ты сделаешь это. Понял?
Султан не то кивнул, не то просто спазматически дернул головой. В любом случае, Бонвилан не сомневался, что урок усвоен.
Мост Святого ПатрикаНастало время лететь. Закат и отлив. Мост из глинистого сланца стал гладким, как никогда, двигатель был заправлен. Ничто больше не удерживало Конора — кроме чувства тревоги.
Он сидел на плоских камнях, высматривая в небе птиц.
— Ты не слышишь летучих мышей? — спросил он Линуса.
Тот сидел рядом, вытянув на песке длинные худые ноги.
— Летучих мышей?
— Да. Если где-то поблизости есть логово летучих мышей, они могут повредить пропеллер.
Линус помолчал.
— Нет. Никаких летучих мышей. Но кто-то крадется по гребню. Я слышу шарканье. Сильное шарканье.
Конор встал и обернулся, вытянув шею, чтобы лучше видеть. Вдоль гребня, словно зубы в огромном рту, выстроились горожане, и число их увеличивалось с каждым мгновением. Они таращились вниз, на Летчика.
— Весь Килмор здесь, — простонал он.
— А ты рассчитывал, что будешь раздавать алмазы, сооружать на побережье машину тяжелее воздуха и при этом сохранишь все в секрете? Ты — Летчик и летишь, чтобы дать бой Бонвилану. Он тут непопулярен.
— Смотри, они зажигают фонари.
Линус похлопал себя по виску.
— Я не могу смотреть, мальчик. Я слепой, ты забыл? Кстати, разве тебе не будет пользы от света?
— Бог мой! — воскликнул Конор, — Конечно. Свет мне очень даже поможет.
— В таком случае пригласи этих добрых людей спуститься. Ведь уже через несколько часов все это не будет иметь никакого значения. Королева узнает правду; Бонвилан будет изгнан; и ты снова станешь сэром Конором Соленых островов.
— Еще неизвестно. Все может завершиться совсем иначе.
Линус встал и отряхнул штаны.
— Только не сегодня вечером, мой юный друг. Планеты выстроились в ряд; руны сложены; я нашел в траве четырехлистный клевер. Сегодня вечером, спустя три года, Конор Брокхарт восстанет из мертвых.
— Может быть, — ответил Конор. — Но надолго ли?
Большой СоленыйДвухлетний Шон Брокхарт лежал в постели, но не спал.
— По-моему, у него жар, — сказала Кэтрин, прикоснувшись тыльной стороной ладони ко лбу малыша. — Может, лучше остаться дома.
— Остаться дома, — улыбнулся Шон. Деклан, в полной форме, отчего плечи казались шире, стоял в дверном проеме.
— С Шоном все в полном порядке, дорогая. Будь он чуть посильнее, я взял бы его на военную службу прямо сейчас. Если не хочешь идти, просто так и скажи, не впутывай малыша в свои интриги.
Кэтрин расправила медали на груди мужа.
— Я была против с тех самых пор, как поступило приглашение. Это странно, тебе не кажется? Внезапное желание маршала устроить праздник в честь Конора?
Деклан нахмурился. За последние недели многое изменилось. Он стал самим собой впервые за долгие годы; точнее говоря, за три года. И хотя он по-прежнему был благодарен Хьюго Бонвилану за то, что тот сделал для Конора и семьи, его беспокоили методы этого человека, в особенности суровая дисциплина и даже жестокость, которые тот поддерживал на Малом Соленом. Не так давно люди Деклана рассказывали ему ужасные истории об этой тюрьме.
— Это не странно, а естественно. Хьюго тоже испытывает чувство вины. Ведь именно его люди охраняли короля. С Николасом всегда существовала проблема: он не желал, чтобы его жизнь проходила под охраной. Был чересчур доверчив.
— Поговори с Изабеллой, Деклан. Она ждет этого.
— А ты уже разговаривала с ней?
Кэтрин положила руку на плечо мужу.
— Она разговаривала со мной. Изабелла тоже обеспокоена. Ей нужен друг, к которому люди прислушиваются. Ты единственный, кто может бросить вызов Бонвилану.
Деклан не хотел выступать в этой роли.
— Маршал — мой начальник. И был очень добр к нам.
— Мне не хочется огорчать тебя, Деклан, но в последние годы ты витал в облаках, был слеп и глух к несправедливости, которая становится нормой на Соленых островах. Мечта Николаса создать Утопию для людей — теперь это мечта Изабеллы. Но не Хьюго Бонвилана. Он хочет стать премьер-министром. Всегда хотел.