— Есть.
— Оставь их при себе. Займись делом — это помогает.
— Мое дело — воевать! — немедленно вспылил Леон.
— Вот и прекрасно. Тогда помоги Полидевку управиться с новобранцами. Поучи их, подними дух, произнеси речь-другую. Поинспектируй тылы. Вообще, больше бывай на людях. Только Аконтию не мешай, с производством он и без тебя управится. Займись связью — это самое слабое место, хотя Парис старается. И не ищи себе проблем, они сами тебя найдут. А теперь извини, мне некогда.
И старик снова уткнулся в свои схемы.
На последнем издыхании вечерних сумерек раздали ужин — одни лесные фрукты да орехи, и тех понемногу.
— А мясо? — спросил Леон.
— Спохватился, — буркнул Полидевк. — Который день уже нет мяса.
Леон почесал в голове. Вот странно — не заметил. Ел ведь последние дни со всеми и, как все, пихал что-то в рот, а что пихал — не вспомнить.
— Причина?
— Удивительное дело, — сообщил Умнейший. — Звери стали зашептываться намного хуже. Вчера шептуны за драконом пошли, так он их сожрал. Я слышал, что и в других местах творится то же самое. Шептуны давно жалуются, и Парис ничего понять не может… Да что Парис — морочники не справляются! Только сегодня двое свалились от перенапряжения — еле успели их подменить. Представляешь себе, что это такое — очнувшийся дракон в цехе? Я уже дал команду строить где только можно водяные колеса для привода, так будет надежнее.
— Колеса так колеса, — капризно выпятил губу Полидевк, — а пища все равно нужна. Мне от твоих колес сытней не станет.
— Худей! — ядовито встрял Парис. — Что это за генерал — с брюхом. Тыловая крыса, жировик. В окопе застрянешь, китель порвешь.
— Окопы для солдат, для генералов — блиндажи. Я знаю.
— Для тебя слишком большой блиндаж потребуется. Ты хоть подъем переворотом на перекладине когда-нибудь делал?
— Не делал я никаких переворотов и не стану!
— Тише, тише, — успокоил их Леон. — Разорались. Кто-нибудь может толково объяснить, что случилось со зверьем и почему именно сейчас?
— Толково вряд ли, — ответил Умнейший. — Пока имеются две основные гипотезы. Согласно первой, животные инстинктивно чувствуют приближение зоны очистки, ну и вынужденная миграция драконов, видимо, сыграла не последнюю роль. Зверье взбудоражено. Ну а согласно второй, надо думать, виноваты мы сами, создав чрезмерную нагрузку на природу, — до сих пор в одной местности столько народу не собиралось. Есть, правда, и другие гипотезы…
— Гипотезы есть, — перебил Леон, — а где мясо?
— В лесу, — буркнул Полидевк.
— Ну так достаньте его из леса!
В ту ночь Умнейший нашел Леона сидящим на одинокой скале, торчащей из леса над лагерем при заводе. Задрав голову так, что отвисла челюсть, вождь неотрывно смотрел в безлунное звездное небо. Там, пересекая Великий Нимб, упрямо ползла с севера на юг страшная чужая звезда. Вождь молчал, но Умнейшему на один сумасшедший миг показалось, что он разговаривает с чужой звездой, и немыслимый этот разговор был похож на кружение двух бойцов в короткой критической паузе, когда оба противника уже знают: один, последний удар решит, кому из них быть победителем.
Наверно, ему только показалось так. Какое понятие о поединке мог иметь абориген этого сонного, счастливого, утонченно-примитивного мира? Чужая звезда ушла за горизонт. Вождь очнулся, деловито оглядел спящий лагерь, и тогда Умнейший подумал, что, может быть, был не так уж не прав.
— Мы ее убьем когда-нибудь. — Леон ткнул пальцем вверх. Голос его звучал хрипло.
— Да, конечно. — Умнейший позволил себе улыбнуться, зная, что в темноте его улыбка останется незамеченной. — Обязательно убьем. Если дела так пойдут и дальше, то, пожалуй, лет через пятьсот можно будет попытаться.
Леон столь долго молчал, что Умнейший понял неуместность своей шутки. Он уже был готов забормотать слова оправдания, когда Леон тяжело проронил:
— Я должен ее убить. Я сам.
Он еще немного помолчал.
— Сначала Железных Зверей, потом — ее.
Глава 4
Поднимая волну, не жди, что изменишь уровень океана.
Приписывается Умнейшему
Низкий глухой рык, донесшийся из чащобы, заставил вздрогнуть, и где-то там размеренно и даже на слух как-то лениво простучал «льюис», выпустил одну длинную очередь и замолчал. Зато ожил лес — треском ломаемых ветвей, ревом разбуженного зверя, криками охотников, выдирающихся из цепких объятий кустарника, — на просеку высыпали люди и тотчас же скрылись в зарослях на противоположной стороне, а вслед за ними — напролом! — с неотвратимой мощью стенобитного тарана на размахе, круша в щепу деревья, выскочил громадный подраненный дракон.
Несколько мгновений он стоял на просеке, возвышаясь, точно утес, тер окровавленную морду короткими передними лапами и ревел так, что закладывало в ушах и с ветвей сыпались слизнивцы. Один глаз дракона вытек, другой смотрел точно на Леона: не он ли — обидчик, чьи укусы на расстоянии столь разящи и болезненны?
Обе деревянные пушки ударили без команды. Картечь осыпала голову зверя, в то время как литое чугунное ядро, прожужжав, ударило в мягкое брюхо. Брызгами полетела чешуя. Дракон всхрапнул, покачнулся и взревел сильнее прежнего. Снова заработал «льюис», и дракон перестал реветь. Не упал — лег на просеку, вытянувшись во всю свою длину, поскуливая и вздрагивая, словно был не в силах смириться с тем, что его взяли так просто, без шептуна. Пришлось потратить еще одно ядро, чтобы быстрее умирал, и тогда дракон умер.
— Здоровенный какой, — сказал охотник с «льюисом» на плече. — Как только я от него ноги унес — не пойму.
— А ведь самка, да еще стельная, — заметил другой. — Зря мы ее так…
Никто ему не ответил. На Леона избегали смотреть.
— Слушать меня! — резко махнул рукой Леон. — Это мясо. Никакая не самка, а мясо на целый день, понятно? Свежуйте, режьте на части, а носильщиков я пришлю. С сегодняшнего дня ваша обязанность — только охота. Оружия вам подкинем. Рабочие должны быть сыты; не будет добычи — спрошу с вас. Понятно?
— Поня… — не договорив, охотник захрипел. Выгнулся, падая, держась обеими руками за тонкую оперенную стрелку, торчащую у него из горла.
— Эт-то что такое… — начал Леон, свирепея от того, что опять что-то пошло не по смазке, но еще не осознавая, что произошло не так и почему, — и не успел продолжить. Негромкий короткий свист — и охотники попадали без команды. Один из них шипел и дергался, послужив мишенью для второй стрелки.
— Не лежать! Трое вправо, трое влево… Пулемет!
Леон сам повел огонь из «льюиса», обрабатывая каждое подозрительное шевеление в зеленой чаще, расстрелял два диска, — а когда охотники, рассыпавшись цепью, прочесали участок леса, вынужден был признать, что лупил впустую: не нашли ни убитых, ни живых. Словно лес выдохнул стрелки сам, мстя за убитую не по правилам драконью самку. Мало того: Леон обнаружил в своем набедреннике еще одну застрявшую стрелку, а кто в него стрелял, откуда и когда — сказать не мог. Осторожно попробовав острие стрелки на язык, Леон сплюнул: яд!
Шумел лес и отныне казался чужим. Неизвестных стрелков в чащобе не подобьешь — уползут без ущерба, и нет их. Нашли лишь брошенное кем-то охотничье копье и следы бегства — хозяин копья ушмыгнул в такой бурелом, где на первый взгляд пролез бы только человек, начисто лишенный костей.
— А наконечник-то зазубренный, — проронил один из охотников.
Леон и сам это видел. Скверное копье. Будто бы сделанное человеческими руками, да не то, не такое. Рана от него — ни одному знахарю не зашить… Для чего человеку зазубренные копья? Разве мало убить животное по-простому?
Или не животное.
Второй стрелок уже не дышал. Возвращение в лагерь никак нельзя было назвать веселым.
— А ты заметил интересную вещь? — спросил Умнейший, выслушав подробности нападения. — В лагерях беженцев нет ни одной Хранительницы, можешь спросить у Полидевка. И по деревням их почти не осталось.
— Нам же лучше, — буркнул Леон.
— Ты так считаешь? А я думаю, что мы допустили серьезную ошибку. Слишком долго они исподволь правили Простором, чтобы безропотно сойти на нет. Нисколько не удивлюсь, если нападение организовано при их участии. Кстати, не слишком далеко от нашей зоны, главным образом на юге, существуют обширные области, из которых под нашу защиту не перешел пока ни один человек. С чего бы?
Леон пожал плечами.
— Какой им смысл мешать нам? Это же конец.
— Ты представить себе не можешь, на что способны женщины, потерявшие власть и влияние, да и я не могу, хотя пытался… — Умнейший покусал губы. — Надеюсь, ты сделал надлежащие выводы из сегодняшней неприятности.
