Пользуясь полной неразберихой, парящей в вестибюле, Григорий побежал к сидящей на полу Насте — ее зовут Настя, это он помнит. Он схватил ее под мышки и потащил в единственное подходящее место — в свою подвальную комнату. Кажется, по дороге туда девушка потеряла сознание.
У себя в комнате Григорий посадил ее на стол, прислонил к стене, брызнул на нее водой, пощупал пульс — и убедился, что Настя жива, хотя еще немного не в себе.
Григорий торопился поделиться своей радостью с другими, он схватился за мобильник, чтобы сообщить Важному человеку: добыча, на которую тот не очень-то и рассчитывал, оказалась в руках Григория! Но мобильник предательски не реагировал на суматошные тычки пальцев Григория. Он взбешенно тряс телефон — техника никогда не внушала Григорию доверия, ручная работа всегда надежнее. Питание? Батарейки?! У него не было на это времени в последние дни, нет и сейчас. И вот он сидит в подвале со своей бесценной добычей и без связи.
По коридору пару раз прошлись менты, но Григорий запер дверь и не выдал себя ни единым звуком. Он прислонился к стене и быстро-быстро жевал «Стиморол», целую пачку зараз. Это всегда его успокаивало. Хотя бы на время.
Менты ушли, коридор был пуст, но они наверняка остались наверху, в вестибюле. Сейчас помощь нужна Григорию, как никогда прежде. Без нее он не представлял, что делать.
Девушка негромко произнесла какие-то непонятные звуки — наверное, ей снится сон. В комнате был выключен свет, и когда девушка пришла в себя, медленно оторвала спину от стены и села, то Григория она не увидела.
Но он был здесь. И, лишенный инструкций, помощи, поддержки, он сделал то, что умел делать хорошо.
Он приставил лезвие ножа к горлу Насти. Она послушно замерла, и это понравилось Григорию. Некоторое время они оба не шевелились.
Интересно, помнит ли Настя, что они уже встречались три года назад. Тогда все вышло не очень удачно, но все же...
— Ты знаешь, кто я? — спросил Григорий.
— Я вас не вижу, — ответила Настя.
— Разве это обязательно?
По телу девушки прошла дрожь, Григорий ощутил ее через лезвие ножа. Главное, чтобы она не стала кричать. Если она будет кричать, придется ее ударить.
По телу Насти прошла новая волна дрожи.
— Разве это обязательно? — повторил Григорий, но он уже не был уверен, что это хорошая идея — разговаривать с Настей.
Девушка снова вздрогнула, ее шея приближалась и удалялась от лезвия. Если она вздрогнет сильнее, то может порезаться, и Григорий отвел нож подальше.
Снова наступил тишина. А потом Настя негромко произнесла:
— Я знаю, кто ты.
Григория эти слова застали врасплох. Он уже перестал ждать ответа, а тут...
— Я знаю, кто ты.
Григорий настороженно ждал ее слов, однако то, что Настя затем произнесла, подействовало на него так, будто это ему приставили нож к горлу, а не наоборот.
— Тебя послал Химик, — неожиданно уверенным голосом сказала Настя.
Нельзя было так называть Важного человека, это его старое неправильное имя, которое сам Григорий никогда не решился бы выговорить, но она это делает. Григорий хотел приказать ей, чтобы она не смела так говорить, но тут Настя произнесла еще несколько слов, и вот они-то окончательно обескуражили Григория.
— И я знаю, что с тобой делать, — сказала она.
Григорий почувствовал, как мир под его ногами в мгновение ока исчез. Он не успел даже испугаться.
Он исчез вместе с этим миром.
4
Поначалу подвал и вправду казался Бондареву необитаемым. Мерцали лампы дежурного освещения, шумела вода в трубах, шуршали, соприкасаясь с линолеумом, подошвы самого Бондарева, стучало его сердце, кровь пульсировала в венах, но ничего сверх этого. Палец, замерший на курке, влажнеет от пота. Бондарев подошел к комнате, где он уже был однажды. Он остановился. Он уже готов был пинком распахнуть дверь, как вдруг...
Дверь открылась, и оттуда очень спокойно, очень обыденно вышла девушка лет восемнадцати-девятнадцати. На ней были голубые потертые джинсы, тонкий свитер, слегка поношенные ботинки. Она что-то отряхнула с ладоней, потом аккуратно закрыла за собой дверь, будто там остался спящий ребенок, поправила волосы и наконец уделила внимание Бондареву.
— Здравствуйте, — приветливо сказала девушка. — Меня зовут Настя Мироненко.
— Очень приятно, — ответил Бондарев. Больше никаких слов у него сейчас не было.
Девушка помогла ему наводящими вопросами:
— Вы не меня ищете?
— Тебя... — Бондарев с запозданием опустил автомат. — Я... Короче, я о тебе позабочусь.
— Это хорошо. — Настя испытующе посмотрела на него и потом сделала вывод: — По крайней мере, вы не от Химика.
Эти слова бьют Бондарева как молотом по голове. Он не успел ляпнуть никаких глупостей, потому что слышал сзади шорох, обернулся и увидел майора Афанасьева, который осторожно спускался в подвал.
— А, ну вот тут еще твой отец, — озвучил Бондарев то, что Настя и сама видела. — То есть отчим. Он что-то важное хочет тебе сказать.
— Я тоже хочу ему кое-что сказать. Мне давно надо было это сделать, — сказала Настя. Она обошла Бондарева и быстрым шагом направилась к Афанасьеву, который на миг застыл от изумления, а потом бросился Насте навстречу.
Бондарев встряхнул головой и утешил себя мыслью о том, что если бы он как следует выспался, то, наверное, быстрее бы соображал и хоть что-нибудь понял бы в этом...
И, наверное, он не забыл бы заглянуть в комнату Григория Крестинского.
Но он забыл. И пока его утомленные глаза смотрели, как Афанасьев осторожно трогал Настю за плечо, а потом, уже дав волю эмоциям, прижал к себе и что-то быстро сказал ей на ухо, за спиной Бондарева дверь открылась снова.
Он резко обернулся и мгновенно понял, кто и зачем. Но и Крест не терял времени даром.
Бондарев врезал по нему короткой очередью с бедра — Крест взвизгнул от боли, оставил на стене кровавый след, но уже миновал Бондарева и мчался к своей цели, вперед.
Бондарев вскинул автомат, но побоялся зацепить Настю или майора. Он крикнул:
— Настя!!!
Однако Настя — или это показалось утомленным глазам Бондарева — обернулась даже чуть раньше его крика. Крест мчался на нее, и в те немногие секунды, что оставались до столкновения, Бондарева потрясли глаза Насти. Она смотрела на приближающегося убийцу, и страха в ее зрачках было столько же, сколько у пассажира метро, наблюдающего, как поезд подходит к платформе.
Потом они столкнулись, и Бондарев, будучи не в силах ничего изменить, мог лишь слышать короткие вскрики боли.
Он различил три голоса.
Глава 44
Каждому свое
1
Маятник юркнул в лифт первым, а последним из его людей шел Большой Лева — вот ему-то и разрубило плечо автоматной очередью. Лева с воплем крутанулся на месте и этим кручением убил себя: вторая очередь через распахнувшийся чердачный люк снесла ему полголовы. Большой Лева рухнул, перегородив путь к лифту.
Морозова дернула Лену назад, потом перевернула тело одного из мертвых парней Маятника, вытащила из кармана его куртки пистолет, проверила обойму.
В этот момент сверху снова дали короткую очередь, от которой из ковровой дорожки полетели клочки. Морозова взвесила пистолет в руке, прицелилась и дважды выстрелила в сторону люка. Обмен любезностями состоялся.
— Что в тебе такого ценного, что за тобой присылают вертолет? — поинтересовалась она у Лены.
— Во мне ничего. Я всего лишь гарантия одной сделки, но, видимо, плохая гарантия...
— Что за сделка?
— Эти люди должны урегулировать все мои проблемы с Маятником и с Леваном. А взамен им должны передать одну вещь.
— Какую вещь?
— Не знаю. Женя не сказал. Они договаривались по телефону.
— Наверное, ценная вещь. И куда Женя за ней поехал?
— В Ростов, я думаю. Он сам из Ростова.
— Фамилия?
— Мезенцев.
— Возраст?
— Тридцать... пять? Или что-то около этого.
— Лапша, срочно пробей инфу на Евгения Мезенцева, — скомандовала Морозова. — Год рождения с шестьдесят восьмого по семьдесят второй. И если там есть Бондарев, пусть бежит сюда. Потому что тут уже десант высаживают!
— Это вы с кем разговаривали?
— Сама с собой. Так что твой Женя? Когда он должен был приехать? — Морозова разговаривала и держала на прицеле люк. Там пока наступило затишье.
— Он уехал почти месяц назад. Один раз позвонил, еще с дороги... И все. Мне нельзя было уходить из гостиницы, он ведь мог позвонить сюда. Но я ждала, ждала, и ничего не происходило. Никто больше не позвонил, и никто не приехал. Я не знаю, что случилось.
— Сейчас разберемся, — обнадежила ее Морозова. — Это как раз мое любимое занятие. Я очень не люблю непонятных событий, а у тебя целая куча такого добра. Так дело не пойдет...
Раздался внезапный металлический грохот, и Морозова озабоченно почесала стволом переносицу. Эти уроды наверху что-то делали, но вот только что?
