Это, как в России, простите за некулинарное сравнение, та же, например, бардовская песня. Ей не нужна, кто понимает, красивая обёртка в виде концертного зала «Россия» или Кремлёвского Дворца съездов. Её любят те, кто ценит в песне именно то сладкое сердцу зерно, за которым они поедут хоть на Крайний Север, хоть в палатку, хоть снова какой-нибудь БАМ строить… пусть и без привычных тёплых санузлов.
Если среди читателей есть такие люди, хотя бы один, кто уже познал толк в жизни, кто действительно знает, что такое свежая морская — на выбор! — рыба на углях, либо на раскалённой сковороде, тот хорошо поймёт, что чувствовали гости из далёкой русской окраины, впервые познавшие гурманское счастье. Кто не пробовал, да ещё, не дай Бог, вообще не обладает даром вкусовой фантазии, рассказывать им, как бередить душу ребёнка, не гуманно это, и не этично. Пусть уж сами — идут, едут, находят, и… Пробуйте, ешьте, наслаждайтесь… Приятного вам аппетита, господа!
Да, чтоб не упустить! К вкусовым ощущениям обязательно нужно добавить соответствующий антураж, оборудование и дизайн интерьера кафе. Свободно свисающая, например, тёмно-зелёная широкая рыбацкая сеть, с пузатыми яркими поплавками, тёмными водорослями, искусно выполненными чучелами крабов на ней, морскими звёздами, меч-рыбой, другими диковинными обитателями морских глубин, во всю одну большую длину стены; двухсотлитровые старинные, из толстого тёмного дерева, округлые деревянные бочки — на попа — вместо столов; морские раковины в роли пепельниц; свечи в трёхрожковых залитых воском подсвечниках; свободно разгуливающий, морской прохладный ветерок в глазастые, распахнутые окна кафе, и упоительный шум океана… К этому, чужой, иноземный, волнующий слух и сознание, говор и женский смех, и… В кружках холодное пиво!
И ещё деталь. Вообще сказочная! За варочно-жарочной плитой хозяйничают два — по виду — настоящих морских корсара. С мокрыми от жары шейными платками, в рваных тельняшках. Один, как и положено, с чёрной повязкой на глазу, за поясом два старинных кремнёвых пистолета. Другой на деревянном будто бы протезе, за поясом широкий кривой нож. Оба раскрасневшиеся от горячей плиты, и крепкого эля… А может быть и рома. По лицам и не разобрать, какой напиток они пили… Красные лица и красные! Это и не важно. Любой напиток, из серии пиратского винного ассортимента, русскому человеку что самогон… У пиратов странные в своё время причуды были: имели полные сундуки драгоценных камней, золота-серебра, а пили чёрте что — голимый, говорят, самогон. Но, эти повара, потомки тех морских корсаров, хорошо видимо толк в крепких напитках знают, на витрине у них не одна сотня всякого разного вина и водки выставлена. Все страны представлены, и российская даже водка этикеткой красуется… Ух, ты! Это приятно!
Молодые парни-повара работали быстро, весело, сноровисто, улыбаясь и подмигивая посетителям. Конечно же, женщинам они подмигивали. Только им. Их здесь довольно много, улыбчивых, любопытно оглядывающих…
Как в сказке всё… И по отдельности всё очень приятно, а уж в месте-то и подавно.
Едва языки там русские гости не проглотили. Вот так!
Такого рода потрясений у русских гостей Таи и её семьи впереди было много, очень много — Европа же, что ж вы хотите! Но если оставить только крупные впечатления, как самородки на промывочном старательском лотке, то останутся особо запоминающиеся. Именно о них сейчас…
Во-первых, как они там живут — строители капитализма! И это не реклама, как кто-то может быть подумал. Их действительность. Для них, это всего лишь проза жизни.
Для сравнения. На момент приезда гостей, СанСаныч, там, у себя на Родине, считался наверное неплохо стоящим на ногах предпринимателем — если уж в Европу по делам приехал! — толк в жизни знал, и общественный вес имел. По крайней мере, так он думал.
У Таи с Шульцем, он программистом средней руки, как представила Тая, в одной местной небольшой компании работает, есть свой дом «о трёх» этажах. Естественно двумя ванными комнатами, живыми цветами украшенный палисадник перед стеклянными входными дверями, и аккуратным небольшим двориком с другой стороны дома, полностью в цветах. Тая не работает, точнее ещё ни дня здесь не работала. Она только собирается поступать на учёбу. С детьми пока дома сидит. Это у них уже второй дом. Первый продали — переехали в чуть больший. Но они уже присмотрели себе другой, третий, ещё лучше, ещё просторнее…
— Куда ещё больше? — переспросила Татьяна, оглядывая просторную гостиную.
— Да! — поддержал СанСныч, невольно сравнивая свою двухкомнатную хрущёвку. — По-моему прекрасно.
— Что вы! — восклицает Тая. — Нет. Там у девочек будет свой целый этаж. И у нас с Шульцем тоже. Да и гостиная будет побольше. И двор больше. Там и бассейн для девочек будет…
— У-у-у!
— Даже бассейн!
— Это здорово.
— Нет, в Голландии это нормально! — ответила Тая. — Бассейн-то маленький, пятиметровый, детский.
— Такой маленький бассейн?! — посочувствовала Таня.
— И гараж есть? — СанСаныч вспомнил о главном для автомобилиста.
— Обязательно. У нас же две машины. На одной Шульц на работу ездит, на маленькой, на другой мы отдыхать выезжаем… Но это редко. Машина большая, много газойля тратит… Мы в основном на маленькой или на велосипедах…
Кстати, до этого разговора гости уже с удивлением для себя заметили, пешком здесь голландцы вообще, кажется, не ходят, либо на машинах, либо на двухколёсной технике, в основном на велосипедах. Велосипедов здесь преогромное множество. Не как в Китае, отметил СанСаныч, но много. Везде проложены специальные широкие велосипедные дорожки, и оборудованы стоянки.
— А куда здесь можно выезжать? — интересуется СанСаныч, имея в виду, что итак здесь всё хорошо, какой ещё нужен отдых.
— Что вы! Здесь есть куда поехать! В позапрошлом году, например, мы ездили в Париж на машине…
— В Париж?! — восхищённо воскликнула Татьяна. — И как там?
— А, ничего особенного, — небрежно отмахнулась Майя. — Я первый раз там была, но нам не понравилось. И грязно в Париже, и шумно, и машину негде поставить, и чувствуешь себя как на большой деревенской барахолке… Точно-точно, я не шучу!.. Нам, в общем, не понравилось. Больше мы туда, решили, не поедем. А вот в Швейцарии нам очень понравилось. Мы в Альпах в прошлом году были…
— В Швейцарских Альпах! На машине? — теперь уже изумился СанСаныч. Они-то тоже, там, в России, почти постоянно, каждое лето выезжали семьёй на пять-семь дней в сторону Владивостока, это всего лишь восемьсот километров в один конец, к морю. Но абсолютная необустроенность берега, туманы и дожди сводили весь, для СанСаныча, отдых в сырой палатке, грязи, без сухих дров для костра, постоянно гаснущем примусе, туалете в кустах, к тоскливому ожиданию окончания терпения у Татьяны… А она, ради шума моря, пенных высоких и даже спокойных волн, готова была вообще не замечать все другие житейские неудобства. А СанСанычу, если откровенно, и трёх суток было более чем достаточно. Для него, получалось, не отдых, а ежедневные поездки по деревням или в город: за продуктами, за пресной водой, за сухими, если удастся, дровами, на автозаправку… Все тебе красоты.
— Да, на машине, — легко продолжила Тая. — Тут же всё рядом: пять часов — и ты в Париже, чуть больше или меньше, и ты в другой стороне: в Альпах, например. Европа же, СанСаныч. И сервис везде очень высокий. И границы прозрачные… Здорово мы тогда и на лыжах покатались, и на санках. И солнце там! Позагорали! И горы! Чудо! И воздух! А какой там воздух, Таня!.. Просто изумительный!.. Чистый-чистый! И снег такой же… Таточка тогда первый раз в своей жизни снег там увидела, всё говорила «много маёзына!» Это она про мороженое так… — Майя с улыбкой повернулась к дочери. — Таточка, ты помнишь снег в Альпах?
— Да! — блеснув восторженно глазёнками, немедленно сообщила Тата. — Я его ея. Кусный, и хаёний.
— Хо-ло-одный, надо говорить, — по-слогам, поправляя, произнесла мама и продолжила. — И тепло там, загорать даже можно, и прекрасно. Обязательно съездите, Таня, вам понравится. — Посоветовала гостям.
— Да, конечно, обязательно туда съездим. — Не уверенно пообещала Таня.
И СанСаныч тоже довольно неопределённо кивнул головой, буркнув, — ага! — и перевёл разговор на более понятные ему «рельсы». — Тонкие очень. — Сказал он, с сомнением указывая на стенки их дома. В его хрущовке, да и вообще в стране, стены всегда полуметровые. — Не холодно, вам, зимой-то? — имея в виду ещё и большое остекление дома.
— Нет, что вы! У нас же котёл свой… Вот переключатель: когда холодно, добавил несколько делений, и тепло на этаже… И на остальных этажах такие же есть переключатели… Где надо, там и сделал тепло… локально. За этим у нас Шульц следит, это его хозяйство.
Шульц, не понимая языка, так же приветливо улыбаясь, согласно закивал головой, и наклонившись к младшей дочери о чём-то коротко её спросил. Она в свою очередь легко и свободно что-то ему ответила на непонятном для гостей языке, жеманничая и кокетливо сверкая на них глазками. Выслушав её, он преувеличенно, на публику, энергично закивал головой: «Я, я! Папа зер гут!»
