7. Мученик индустриализации
У Рыкова в истории сложилась репутация заядлого сторонника НЭПа и мелких крестьянских хозяйств, чуть ли не противника «будней великих строек» социализма. Это упрощение, удобный, но далеко не точный стереотип. Не забудем, что Рыков имел отношение ко всем планам будущей индустриализации, был инициатором и куратором многих направлений, которые впоследствии стали витриной советской державы, державы товарища Сталина. Он немало сделал для подготовки промышленного рывка, хотя и смотрел на него иначе, нежели неистовые ревнители индустриализации.
Я планов наших люблю громадьё, Размаха шаги саженьи, Я радуюсь маршу, которым идем В работу и в сраженье, —
писал Маяковский в 1927 году, в рыковском 1927 году.
Рыков удостоился еще одной специфически советской почести. После Гражданской войны многим казалось, что жизнь отныне кардинально изменится по всем направлениям. И если мы поем, что вот-вот «на небо залезем, разгоним всех богов», то и к святцам приглядываться не стоит. Молодой советской стране нужны новые имена! Революция породила множество неологизмов. Они проявились и в списках распространенных образцов ономастики. В начале двадцатых годов в колыбелях качались младенцы с небывалыми, странными именами, от которых так и веяло бойкими идеологемами того времени. Причем случилось это вовсе не по разнарядке сверху. Напротив, официально «советские имена» никак не поощрялись. Нередко и в те времена в научной литературе их называли образцами безвкусицы. Но в народе решили: если уж мы отказались от прошлого, включая всевластие церкви, значит, и детей следует называть принципиально иначе, чем прежде. По-новому. Не по святцам, а в честь знаменательных явлений новой жизни. Кроме того, некоторые товарищи, называя сыновей и дочерей в честь Владимира Ленина и Карла Маркса, старались продемонстрировать лояльность к установившимся порядкам. А вообще-то это был творческий угар. Родители почувствовали дух свободы — и решили, что могут свободно выдумывать имена — самые несуразные, какие на душу лягут. Имена, которые подскажет утренняя газета или голос радиодиктора. Знаковым явлением советской власти с ее первых шагов стали аббревиатуры. ВЦИК, РКП(б), РВС, МОПР, да и сама страна называлась РСФСР, а с 1922 года — СССР. Любовь к сокращениям каждый день в газетах высмеивали сатирики. Начиная с Владимира Маяковского, у которого в комедии «Баня» одного из героев гордо называют по должности — главначпупс. Это звучит заведомо смешно. Но простодушные родители без тени юмора называли своих чад Дотнарами (дочь новой эры), Лагшмиварами (лагерь Шмидта в Арктике) и Изаидами (иди за Ильичом, дитя! — не имя, а призыв). Некоторые новые имена хорошо вписывались в ту или иную национальную традицию. Владлен и Вилен гармонично звучат по-русски. Изиль (иди за Ильичом!) звучит на еврейский манер, а Карлены прижились в Закавказье. Имя Дамир (даешь мировую революцию!) хорошо вписалось в татарскую и башкирскую среду. Появившееся в 1920-е годы имя Ким (Коммунистический интернационал молодежи) идентично популярнейшему корейскому имени. От имен, появившиеся в честь Рыкова, — Аир и Аира — веяло атмосферой фантастических романов. Это самые простые сокращения — Алексей Иванович Рыков. Имя оказалось достаточно популярным, да и благозвучным. Кстати, схожее по звучанию имя было и есть у тюркских народов и образовано оно от слова «ай» — «лунный».
![]()
Членский билет Рыкова в Обществе старых большевиков. 1927 год [РГАСПИ. Ф. 124. Оп. 1. Д. 1678. Л. 11]
Впрочем, сам Рыков (как и его коллеги по Совнаркому и ЦК) над этим только посмеивался — и считал эту манеру атавизмом неизжитого варварства, подобострастия перед начальством. Хотя… Владлены и Владилены прижились, имя в известной степени прошло проверку русской речью.
После осуждения Рыкова почти все Аиры, как по команде, стали Андреями или Иринами. Но некоторые все-таки сохранили свои первоначальные имена. Правда, мало кто подозревал, что в них зашифрован Рыков, — скорее виделось нечто связанное с интернационалом.
Что и говорить, существование такого имени — самое точное свидетельство известности, даже популярности политика. Тут и никаких социологических опросов (которых в те годы просто не было) не нужно. Кстати, в Сибири Рыков не раз встречал траву аир — ее отвар считали болеутоляющим и успокоительным. Кроме того, аир использовали как пряность вроде имбиря или лаврового листа. Ассоциация нового имени с этой болотной травкой не раз заставляла Рыкова улыбнуться.
Рыков, кроме прочего, руководил Обществом друзей воздушного флота, предшественником всем известного (или тоже уже полузабытого?) Осоавиахима.
Перелистаем историю отечественной авиации. 12 мая 1927 года поднялся в воздух первый самолет конструкции молодого (сказать точнее — еще почти юного) Александра Яковлева, названный АИР-1. То есть — Алексей Иванович Рыков. С тех пор и до нашего времени 12 мая 1927-го считается днем рождения яковлевского ОКБ. В 1927 году летчик-испытатель Юлиан Пионтковский совершил на АИР-1 беспосадочный рекордный перелет из Севастополя в Москву протяженностью 1420 километров за 15 часов 30 минут. Конечно, председателя Совнаркома радовали такие новости. Прошел даже слушок, совершенно ложный, что молодой красавец Яковлев стал зятем председателя Совнаркома. На самом деле его первой женой была приемная дочь наркома путей сообщения Рудзутака.
Когда имя Рыкова вычеркивалось из учебников и триумфальных книг, а если и оставалось — то лишь в черном ореоле «оступившегося», а точнее «врага», — Яковлев несколько лет продолжал выпускать новые АИРы. Но после расстрела Алексея Ивановича эта марка вышла из употребления. На сей счет существует любопытная легенда. Дескать, вызвали Яковлева в «компетентные органы» и спросили, что означает это АИР. Тот нашелся — видимо, давно уже обдумывал этот ответ. «Air — по-английски это воздух. Вот я и называю так советские воздухоплавательные машины». Рыков оказался ни при чем. Но вместо АИРов появились Яки.
Вскоре конструктор стал любимцем Сталина, одним из главных его советников по авиационным делам. С именем «лучшего друга летчиков» и ассоциируется легендарное советское авиастроение.
Постепенно определилось еще одно направление рыковской стратегии. Он постоянно сопротивлялся увеличению военного бюджета. Иногда даже прибегал к политическим аргументам — мол, мы боремся за дело мира, а «большое накопление пушек через известный период времени требует, чтобы они начали стрелять». Об этом он говорил на V съезде Советов СССР в мае 1929 года, будучи там основным докладчиком. Тогда же Рыков говорил об ускоренной индустриализации страны, согласившись с планом группы Сталина. Вопрос милитаризации оставался тогда для него последним бастионом.
Но долгое время именно Рыков держал руку на пульсе индустриального строительства — возможно, помимо своей воли. Пожалуй, аграрное хозяйство увлекало его сильнее, чем индустрия. Но и всех директоров и почти всех возможных кандидатов в директора заводов и крупных фабрик он знал лично. Многих — со времен Гражданской войны, когда «дергал» их на предмет снабжения армии, а многих ставил на высокие посты, выуживая из небытия. Профессионалов не хватало остро — и во многом именно поэтому капитаны промышленности часто съезжались в Москву на различные совещания. На самых крупных Рыков присутствовал неизменно, и к его слову — решающему — прислушивались. Традиции высокопарного чинопочитания в те годы в исполнительной власти не наблюдалось: еще велико было осознание (быть может, иллюзорное) того, что революция всех сделала равными. И общались они достаточно свободно.
Пожалуй, первой по-настоящему «великой стройкой» советской власти стал Турксиб. Поскольку проект был связан с обороной страны, решение о строительстве этой трассы было принято на одном из первых заседаний Совета труда и обороны СССР, проходившем под председательством Рыкова. Изыскания четко наметили маршрут будущей трассы: Семипалатинск — Аягуз — Актогай — Алма-Ата — Чокпар — Чу — Луговая. Работы развернулись одновременно с севера и юга навстречу друг другу — от Семипалатинска и от Луговой. Были созданы два управления строительства — Северное и Южное. С такой организацией работы отечественные железнодорожники столкнулись впервые.
