Для связи был оставлен контактный телефон Морин Петон. Всего пятьдесят пять фунтов, курс длится три дня, в течение которых можно было выяснить, КЕМ ТЫ ЯВЛЯЕШЬСЯ.
Я несколько минут поиграл с вопросом, стоит мне идти или нет, но вскоре очень быстро устал от такой игры в предсказания. Оставив журнал на столе, я съел две тарелки теплых голубцов. С трудом встал из-за стола из-за набранного веса: ел я по несколько раз в день, и вокруг талии и груди начал скапливаться жир, но меня это не волновало.
Я полагал, что меня уже ничто не сможет сдвинуть с места. Я повидал, услышал и пережил все. Но я ошибался. У судьбы в рукаве всегда припасен козырь, и она достает его тогда, когда мы меньше всего этого ожидаем. Халинг был мастером своего дела; я пришел к выводу о том, что он не стал бы заниматься каким-то непонятным бизнесом. Если я и мог кому-то верить, то только ему. Я вспомнил ритуалы инициации, проводимые им в Стокгольме, после которых нас всех трясло от полученного заряда энергии. Что с ним произошло за все эти годы? Откроет ли он снова для меня какой-нибудь новый мир?
Я снял номер в маленьком дешевом отеле в лондонском Эрлз-Корт. Молодежь называла эту часть города Долиной Кенгуру, так как работники здесь, в основном, были из Австралии и Новой Зеландии. Распаковываясь и убирая сумку в большой потертый шкаф, я чувствовал, как в моем животе «ползали муравьи». Ощущение было не из приятных, но в этот раз я с удовольствием принимал его. После стольких месяцев вялой опустошенности и бесцельности я снова ощущал жизнь, я чувствовал, что меня поджидает что-то неизведанное, с чем мне придется скоро столкнуться. Теперь я знал, зачем пришел, и что мне нужно делать. Я взял сумку с необходимыми вещами, спальный мешок для «Интенсива» и пошел навстречу неизвестности.
«Интенсив Просветления» проходил в Центре «Восток-Запад», что располагался рядом со станцией метро Финчли Роуд. Когда я выходил, в метро не было почти никого. На обратной стороне пригласительной карты на «Интенсив» был нарисован простой маршрут, и я пошел вниз по улице, разглядывая номера домов. По тротуару напротив, вровень со мной, шли двое людей, один из них был светловолосым, среднего возраста и в толстых очках, другой — помладше, с длинными волосами с проседью спереди. Оба тащили рюкзаки с притороченными к ним спальными мешками. «Должно быть, они идут туда же», — подумал я. Человек в очках, словно прочитав мои мысли, махнул рукой, явно приглашая перейти на другую сторону улицы.
— «Интенсив», да? — поинтересовался он, протягивая мне руку. — Я Джефф Чендлер.
Из бормотания молодого человека я понял, что его звали Дэйвом.
— Это твой первый «Интенсив»? — спросил Джефф.
— Да, но я проходил через нечто подобное.
— Это отличается от всего того, что ты раньше переживал. «Интенсив Просветления» не из легких, но и вознаграждение за него высоко. Я психиатр и смею заверить тебя, что таким вещам в университете не учат.
Фасад старого здания, в которое мы вошли, был выложен из темного кирпича. На первом этаже находился уже закрытый книжный магазин, на втором — диетический ресторан. «Интенсив» проходил на чердаке. Пол просторной комнаты был устелен хлопковой тканью, на стенах висели большие яркие янтры, использующиеся последователями системы «Арика» Оскара Ичазо. В комнате уже собралось двадцать человек со спальными мешками, одетых в спортивную или просто в старую одежду. Судя по их разговорам, нетрудно было догадаться, что многие из них встречались друг с другом ранее. Халинга не было видно. Я был прав, участники «Интенсива» ничем не отличались от собирающихся на семинарах и тренингах по АСТ, «Арике», сциоларгии, вокруг духовных гуру, недавно прибывших с Востока.
Из опыта предыдущих курсов я усвоил, что нужно было занимать место в углу, чтобы рядом над ухом не храпел какой-нибудь из участников. Для меня не было неожиданностью, что в комнате более чем прохладно — я взял с собой толстые нижние рубашки, длинные панталоны и свитер. Высокая стройная сорокалетняя женщина с выступающими, как у кролика, передними зубами попросила нас заплатить за «Интенсив».
— Я Морин из Канады, — прошепелявила она, — я организатор этого «Интенсива».
Мы уселись на пол, собравшись вокруг кресла на приподнятой дощатой платформе, с которой Учитель должен был обращаться к нам. В комнате царило напряжение, большинство молча погрузились в свои мысли, а остальные начали переговариваться шепотом.
Халинг вошел в комнату легким уверенным шагом, слегка покачиваясь по пути, словно проверял прочность пола кончиками ступней. Он уселся в кресло и, поджав ноги под себя, осмотрел комнату. Он почти не изменился. Пожалуй, лишь набрал пару фунтов, его некогда белокурые волосы приняли серовато-пепельный оттенок, а морщины на лице стали выделяться сильнее. Молча окинув взглядом собравшихся, он заговорил, его голос, каким я его помнил, стал менее звучным и более низким, когда он переходил на медленный темп речи.
— Меня зовут Бьерн Халинг. Я буду вашим Мастером на этом «Интенсиве Просветления». Ваша единственная цель на этом Интесиве — это гнозис, или просветление, которое по своей сути, — он наклонился вперед в кресле, выделяя каждое слово, — есть прямое переживание Истины... — Сидящие рядом со мной участники наклонились, словно пытались пойти Халингу навстречу. — Нет никаких гарантий, что вы испытаете просветление, — продолжил он. — Иногда каждый переживает его на «Интенсиве», иногда никто... Создатель «Интенсива Просветления», Чарльз Пегден, больше известный под именем Йогендра, признал тот факт, что обычно около трети всех участников переживают это состояние сознания. Я согласен с ним, но не нужно загружать вас процентами. Преимущество системы Йогендры заключается в том, что вам не нужно верить ничему новому. Более того, любое убеждение, что у вас есть, представляет собой преграду, отделяющую вас от прямого переживания Истины. Не нужно менять ничего в жизни; нужно быть открытым всему, что попадает в поле вашего сознания, — он вытянул руки ладонями вверх, — тогда ваши шансы испытать прямое переживание чрезвычайно велики.
Некоторые из участников опечалились, когда услышали, что просветление им не гарантируют. Ни в пригласительной карточке, ни в газетном объявлении, нигде не было информации о таком исходе. Халинг же говорил об этом как о возможном результате.
— Мистики, святые и гностики переживали божественный свет души, — продолжил Халинг. — Тайные школы Древней Греции преследовали целью пробудить в памяти этот внутренний свет, являющийся сутью человеческого существа. Прямое переживание света называлось гнозисом, освобождающим знанием. Это инициация самой Истины. Переживая фундаментальный сдвиг в сознании, неофит вступает в храм света, изменившись навсегда. — Он снова вытянул руки, закрыл глаза и, с выражением принятия на лице, свободно произнес: — Просветление, гнозис, прямое переживание Истины — это наша невидимая церковь. Дверь к Истине отворяется сама перед открытым сердцем...
Он произносил слова так, будто бессознательно следовал за своими размышлениями, свободно переходя от одной фразы к другой, словно шагая по камням на реке. Сделав несколько глотков из стакана с водой, он положил его на столик рядом с собой и продолжил:
— Те из вас, кто пришел на «Интенсив» в первый раз, или же те, кто был уже на нем, но не получил прямого переживания Истины, будут работать над первым коаном: «Кто я?» Вихри человеческой истории не затронули этот вопрос. Для нас, на Западе, со времен Сократа и по сегодняшний день этот вопрос является главным для человека. Другие могут поработать над коанами: «Что есть „Я“, что есть Жизнь, что есть другое существо?»
После этой речи мы были предоставлены сами себе и расположились на отдых. Я не смог заснуть до утра. Я застыл. Перед глазами крутились картинки. Я сделал переоценку своих личных интересов, побудивших меня идти на «Интенсив», и оценил шансы на успех, но весь этот процесс происходил так, будто я пробирался сквозь туман. Я сходил пару раз в туалет, выпил немного воды и раскашлялся. А потом никак не мог лечь так, чтобы мне было удобно, ворочался из стороны в сторону, лежал то на спине, то на животе, но никак не мог занять удобного положения для сна. В животе образовалась неприятная пустота, ладони потели, а по всему телу бегали мурашки.
В шесть утра, когда предполагалось, что мы начнем работать, Халинг выступил с еще одной речью. Он рассказал о том, чем отличается просветление от весьма похожих, но по существу менее ценных переживаний, таких как инсайты, состояния эйфории и оккультные феномены.
— Некоторые из этих переживаний могут перетекать в просветление, но само просветление можно пережить и без них, спокойно и неуловимо, так как иногда люди даже и не знают, что они уже и без того были просветленными.
Эта часть презентации звучала нелогично. Как же так возможно, чтобы просветленный человек не знал, что он просветлен? Словно внемля моей критике, он заметил:
