Сигтрюгр обернулся и посмотрел на меня.
— Лорд Утред! — взволнованно окликнул он меня. — Лорд Утред!
— Не слепой! — откликнулся я.
Он рассмеялся. Мой зять обожал войну. Он был прирожденным воином, норвежцем, и мы с ним видели одно и то же. Если человек правит при помощи страха, он должен быть победоносным. Обязан держать в повиновении своих сторонников, показывая, что непобедим, что судьбой ему уготованы победы и богатства. Wyrd bið ful āræd. Судьба неумолима. Властвующий над всем и вся страхом не может позволить себе ни единого поражения. Отпустив заложниц, Сигтрюгр перерезал путы страха. Однако те, кто сейчас в нерешительности, недолго будут колебаться. Стоит им заметить, что копейщики Рагналла разметали колючую преграду и ворвались в форт, что воины Рагналла захлестнули стены, что на вершине вала топоры рубят в щепы наши щиты, как они присоединятся к битве. Люди хотят оказаться на стороне победителя. За считанные мгновения после того как они увидят, что воины Рагналла заполонили наши укрепления и обходят нас с флангов, они испугаются, что победа Рагналла повлечет за собой месть для тех, кто остался позади.
Мы с Сигтрюгром видели, что им нельзя дать ни малейшего проблеска надежды на победу Рагналла. Мы не могли отстоять форт несмотря на то, что тот был создан для обороны. Наступающих воинов Рагналла более чем достаточно, чтобы подавить нас числом. Вид этих воинов, пробивающихся в форт, втянет в сражение и остальную часть армии Рагналла.
Стало быть, нужно показать оставшейся армии Рагналла намек на его поражение.
Нужно дать им надежду.
Оставить наше укрытие.
И напасть.
— Вперед! — прокричал я. — Вперед, убьем мерзавцев!
— Иисусе, — вымолвил за моей спиной Финан.
Мои люди на мгновение замялись, но не из робости, а от удивления. Всю ночь мы готовили их к защите форта, а теперь выступали из него, чтобы обрушить клинки на врага. Я спрыгнул со стены в ров.
— За мной! — закричал я. — Убьем их!
Люди раскидали в стороны колючую преграду. Остальные карабкались по стенам, спрыгивали в ров и строились в стену из щитов у дальней стороны форта.
— Не останавливайтесь! — кричал я. — Вперед, убьем их!
Сигтрюгр со своими всадниками посторонились с нашего пути. Мы двигались вдоль плоской вершины холма, стуча клинками по щитам. Враг пораженно остановился.
Людям нужен боевой клич. Я не мог просить их кричать «За Мерсию», поскольку большинство моих воинов были не мерсийцами, а норманнами. Я мог бы прокричать имя Сигтрюгра, и несомненно все бы его подхватили, ведь мы сражались за его корону. Однако какой-то порыв заставил меня прокричать иное имя.
— За Мус! — проревел я. — Лучшую шлюху Британии! За Мус!
Последовало молчание, вслед за которым мои люди разразились хохотом.
— За Мус! — проревели они.
Враг видит, что его противник смеется? Это почище любых оскорблений. Воин, со смехом идущий на битву — человек с уверенностью. Уверенностью, ужасающей врага.
— За шлюху! — прокричал я. — За Мус!
И по рядам моих воинов прокатился клич. Даже те, кто никогда не слышали о Мус, прознали, что она шлюха и притом отличная. Клич пришелся им по вкусу. Все смеялись и выкрикивали её имя. С именем шлюхи на устах шагали они в объятия смерти.
— Мус! Мус! Мус!
— Ей следует их наградить, — буркнул Финан.
— Не сомневайся! — откликнулся мой сын с противоположного фланга.
Рагналл кричал своим копейщикам выступать, но те не сводили глаз с Сигтрюгра, который вместе со своими всадниками прискакал к правому флангу Рагналла. Он обращался к тем, кто не присоединился к атаке, и кто теперь стоял позади стены из щитов Рагналла. Зять побуждал их ударить по Рагналлу.
— Просто убейте их! — закричал я и прибавил шагу.
Нам следовало сблизиться с врагом прежде, чем сомневающиеся решат, что мы обречены. Людям нравится быть на стороне победителя, так что нам необходима победа!
— Живей! — прокричал я. — За шлюху!
Тридцать шагов, двадцать, и ты уже видишь зрачки тех, кто попытается тебя убить, видишь острия копий, невольно останавливаешься, вскинув щит. Страх перед битвой овладевает тобой, вонзает в тебя когти, время останавливается, наступает тишина, пусть кругом вопят тысячи людей. В это мгновение от страха сердце колотится как загнанный зверь, и ты должен с головой окунуться в этот страх.
Потому что враг испытывает то же самое.
Ты пришел его убить. Ты чудовище из его страшных снов. Противостоящий мне норманн слегка пригнулся, опустив копье и приподняв щит. Я знал, что тот или поднимет, или опустит копье, стоит мне приблизиться. Я хотел, чтобы он поднял копье и намеренно опустил щит, прикрыв ноги. Пройдя через множество сражений, я даже не задумывался, зная, что должно произойти. И действительно, норманн изготовился, взлетело копье, метя мне в грудь или шею, я же поднял щит. Скользнув по щиту, копье взлетело вверх, и мы столкнулись.
С грохотом схлестнулись щиты, сталь забарабанила по дереву, люди выкрикивали боевой клич. Я кольнул Осиным Жалом в щель между двумя щитами. Стоящий за мной воин топором подцепил вражеский щит и потянул вниз. Мой противник еще старался вытянуть назад копье, когда я вогнал ему сакс под ребра. Я почувствовал, как клинок пробил звенья кольчуги, вспорол кожу под ней и процарапал по кости. Провернув клинок, я выдернул его, и на мой щит со звоном опустился меч.
Справа меня защищал Финан, коля своим саксом. Мой противник выпустил копье — слишком длинное оружие для стены из щитов. Им пробивают бреши в стене из щитов, но оно совершенно бесполезно при защите. Норманн схватился за свой сакс, но прежде чем клинок покинул ножны, я полоснул Осиным Жалом по испещренному чернильными воронами лицу. Из распоротого лица хлынула кровь, ослепив врага и мгновенно окрасив кровью его короткую бороду. Второй удар, на этот раз в горло, свалил противника наземь. Стоящий за ним норманн перешагнул через павшего и нанес удар, что отскочил от моего щита и вспорол руку моему сыну. Я едва не споткнулся о павшего врага, который еще пытался кольнуть меня саксом.
— Добей его! — прокричал я стоящему позади и стукнул щитом мечника, который, дико завопив, вновь попытался нанести удар. Мой щит навалился на врага, а Осиным Жалом я проткнул его бедро, распоров от паха до колена. По шлему звякнул клинок. Над головой взметнулся топор, и я проворно пригнулся, подняв щит. Топор расколол железный обод и расщепил ивовые доски. Щит надо мной наклонился, а я, заметив кровоточащее бедро, нанес очередной удар. На этот раз свирепо ткнул вверх, и противник, завопив, выбыл из сражения. Финан разворотил скулу воину с топором и вновь замахнулся саксом, метя в глаза.
