— Разумеется, — проговорила девочка. — Мы потеряли папеньку, и маменьку тоже. Мы позаботимся о нем, а господин Грейвс будет заботиться о нас.
— Кажется, он хороший человек. Вы любите его?
— Ах, очень любим!
— Я рад. Тогда мы доверяем ему и наделяем полномочиями. — Хью глубоко вздохнул, и его веки затрепетали. — Мой брат обещал, что так или иначе прибудет ко мне, — вероятно, так и вышло. — Он закрыл глаза. — Простите, дорогие мои. Я очень устал.
Спустя несколько часов, когда взрослые сидели на ярком летнем солнце и наблюдали за детьми, игравшими и увлеченно беседовавшими посреди лужайки, к ним вышла Рейчел в сопровождении госпожи Сервис. Наклонившись, девушка обняла сестру за шею. Все поглядели на нее. Она выпрямилась и утерла глаза.
— Всего несколько мгновений назад. Он скончался.
Мисс Тренч поглядела на детей, болтавших на лужайке. Стивен уже заделался рабом Сьюзан, а младший сын старого графа смотрел на Джонатана, словно на бога.
— Станем ли мы говорить детям?
Грейвс устремил взгляд в ту же сторону.
— Позволим им поиграть еще немного. Времени у нас достаточно.
Поднявшись, Краудер двинулся прочь от семейного сборища. Только спустя несколько минут, когда Харриет нашла его под дубом, анатом понял, что ноги сами принесли его туда. Он поднял взгляд, когда госпожа Уэстерман подходила к нему, — ее руки были скрещены на талии, а зеленые глаза смотрели вниз, в землю.
— Их любовь была чуждой и порочной, верно, Краудер? — Он не ответил. Встав рядом с ним, Харриет прислонилась к огромному стволу дерева. — Нынче утром я получила письмо от сквайра, — продолжила госпожа Уэстерман. — Он пригласил нас с Рейчел отобедать у него, щедро сдобрив послание выражениями сочувствия и благосклонности. Мне придется поехать, хотя, боюсь, я могу подавиться его угощением.
Краудер повернулся к ней — его глаза блестели.
— Я получил похожее письмо, но я слишком ревностно оберегаю свою репутацию чудака, чтобы принять приглашение. Если мне понадобится общество, я лучше выпью с Майклсом или отобедаю здесь.
— И когда же это, сэр, вам может понадобиться общество?
Краудер поклонился.
— Боюсь, привычка общаться незаметно пробралась в мою жизнь. Вероятно, я снова удалюсь в свое логово, когда мы закончим обсуждать события нескольких последних дней. У меня никогда не возникнет интереса — ни истинного, ни притворного — к тому, как вы намереваетесь улучшить верхние луга или где можно купить особо изящную ткань лишь за долю ее обычной цены. Если ваш выбор падет на подобные темы, мадам, вы больше меня не увидите.
Харриет рассмеялась, отчего ее рыжие кудряшки задергались, и Краудер почувствовал, что этот звук придал ему бодрости.
— Не сомневаюсь, что вы стремитесь вернуться к своим ножам.
— К моим «орудьям мрака» — так однажды назвала их ваша сестра. Насколько я помню, это случилось в то утро, когда я рассматривал ее эскизы кошек.
— «Орудья мрака говорят нам правду».[36] Верно. Как странно, что она цитировала «Макбета» еще до того, как у нас возникло подозрение… — Харриет бросила взгляд вверх, в густую листву над головой. На ее шее заплясали блики света. — У леди Торнли было столько мощи, в одном ее маленьком пальчике заключалось столько непреклонной силы, сколько даже при большом желании не отыщешь во всем моем существе. Мне интересно, что бы с ней сталось, родись она в иной семье.
— Вы говорите так, словно восхищаетесь ею, — ласково улыбнувшись, заметил Краудер.
Харриет задумалась, по-прежнему вглядываясь в шевелящуюся листву.
— Нет. А может, да. Я просто понимаю, что никогда не боялась ее так, как следовало. Мне и в голову не приходило, что она способна на подобные поступки. Уикстид занимался вымогательством, однако я сомневаюсь, что без нее он пошел бы на убийство.
— Я уже понял: недооценивать красивую женщину — ошибка. — Краудер помедлил. — Подобные женщины могут сильно испугать.
Снова рассмеявшись, Харриет отстранилась от дуба.
— Каким же льстецом вы стали, Краудер. — Затем, уже взяв его под руку и собравшись отвести на лужайку, к общей компании, она внезапно остановилась. — Мы чуть было не потерпели неудачу. Похоже, стены и огромный дуб не такая уж и надежная защита, как это может показаться, однако, несмотря ни на что, я все равно поступила бы так, как поступила. А вы, Краудер?
Вздернув брови, он поглядел на собеседницу.
— Разумеется, нет. Если бы я только знал, во что все это выльется, я остался бы в постели и уволил бы служанку за то, что она не была достаточно непреклонной.
Харриет улыбнулась.
— Неужели? Если бы записка подвела, я испробовала бы иной метод — стала бы со всей мочи распевать матросские песни, пока вы не поднялись бы и не вышли из комнаты.
Похоже, Краудер пришел в ужас, и Харриет рассмеялась.
Эпилог
8 июня 1778 года
Спустя восемнадцать месяцев после приезда из Америки, отобедав в Кейвли-Парке и поздно вечером возвращаясь домой верхом, Хью ощущал себя почти счастливым. Неразбериха первых дней, проведенных в замке Торнли, начала рассеиваться. Поначалу он почти ничем не занимался — лишь существовал да распивал запасы отцовского погреба, однако вскоре после этого, с тех пор как он познакомился с коммодором Уэстерманом, его супругой и особенно с мисс Тренч из Кейвли, с ним начало что-то происходить. Он стал решительней управлять поместьем, замечал, когда совершались ошибки, и вдруг понял, что, пристрастившись к делам, несколько воодушевился. Тревога и сны все еще не отступали, однако каждая новая встреча с мисс Тренч, каждый вечер, когда он ложился спать не совсем пьяным, каждое утро, посвященное делам, умаляли ужасы, и к нему приближался свет.
Нынче вечером что-то произошло. Он не знал, что именно, однако какой-то взгляд, какое-то слово Рейчел — он, словно молитву, шептал ее имя — помогли смутной слабой надежде распуститься в его сердце. Хью улыбнулся про себя. Не все еще потеряно. И его собственные прегрешения, и грехи отца можно искупить усердным трудом и подлинными чувствами. Он создаст поместье, достойное уважения; его мачеха и единокровный брат будут жить в довольствии. Его здоровый глаз засиял во мраке, однако мысленно он был так далеко, что заметил человека, лениво бродившего в тени, лишь когда поравнялся с воротами.
Человек стоял и глядел на всадника. Лицо чужака было загорелым и грязным с дороги, а у его ног, как заметил Хью, лежал узел.
— Капитан Торнли.
Все вокруг колыхнулось и закружилось. В ноздри Хью ударил запах пороха. Ему вдруг стало дурно.
— Уикстид.
— Рад, что вы по-прежнему помните меня, сэр.
Рука Хью задрожала на поводьях, отчего его лошадь начала переминаться с ноги на ногу. Он попытался как следует откашляться, чтобы снова заговорить.
— Значит, вот как это начинается?
Клейвер плюнул в дорожную пыль у себя под ногами, а затем выпрямился, улыбаясь.
— Если можно так выразиться, сэр, я полагаю, вы правы. Да. Это начинается так.
Историческая справка
Все обстоятельства и ведущие фигуранты «Орудий мрака» выдуманы, однако два персонажа существовали на самом деле и заслуживают внимания.
Джон Хантер (1728–1793) был чрезвычайно влиятельным врачом в георгианском Лондоне и действительно владел чем-то вроде частного зоопарка, в котором однажды содержались леопарды; коллекция его образцов и препаратов по сей день выставлена в Хантерианском музее при Королевском колледже хирургов, что находится на Линкольн Инн Филдс в Лондоне. Описание его жизни рекомендую читать в книге Уэнди Мур «Человек с ножом».
Стивен Пакстон (1734–1787) родился в Дареме, однако до самой смерти был знаменитым лондонским виолончелистом. Его музыку долгое время обделяли вниманием, но самая первая запись его «Концерта», который Сьюзан слушает в лавке отца, имеется в наличии на сайте звукозаписывающей компании «Классика виолончели» www.celloclassics.com в исполнении Себастьяна Комберти.
Мятеж лорда Гордона погрузил Лондон в хаос со 2-го по 7-е июня 1780 года. В конце концов власти призвали войска, и сотни мятежников были расстреляны. Некоторых бунтарей также казнили, хотя сам лорд Джордж Гордон не был обвинен в государственной измене.
Я в большом долгу перед великими историками Георгианской эпохи, особенно перед Амандой Викери, автором книги «Дочь джентльмена: жизнь женщин в георгианской Англии» и Роем Портером, написавшим «Плоть в век разума», а также перед многими другими. Великолепная биография Фанни Берни, написанная Клэр Харман, также вдохновила меня и послужила отличным источником.
Во всех неточностях, анахронизмах и просто ошибках виновата я сама.
Примечания
