«Интересно, сколько я проживу, если вдруг решительно откажусь? — подумал д'Артаньян. — Пожалуй, ровно столько времени, сколько ему понадобится, чтобы броситься к двери и крикнуть вооруженных сообщников, так как, когда человеку предлагают участвовать в таком вот дельце, поблизости непременно спрячут парочку вооруженных сообщников на случай непредвиденных осложнений…»
— Господа, неужели я похож на человека, способного упустить такой шанс?! — воскликнул он непринужденно. — Простите за прямоту, но мы, провинциальные рубаки с пустым кошельком, просто вынуждены быть циниками и хвататься за любую возможность… Я хорошо представляю, какие выгоды ждут человека, оказавшегося на вашей стороне в таком вот предприятии…
— Боюсь, шевалье, вы не вполне представляете все выгоды дружбы с нами и верного служения нам… — вкрадчиво сказал Гастон Анжуйский.
— Простите, принц? — поднял бровь д'Артаньян.
— Весь вопрос в том, насколько далеко простирается ваш цинизм, — сказал Сын Франции с тем же коварным и хитрым выражением.
— Дьявольщина! — воскликнул д'Артаньян. — А если я вас заверю, что он вообще не стеснен границами, рубежами и препятствиями?
— Он мне нравится, черт возьми, — сказал принц Конде. — Не то что все эти идеалисты, с ними вечно хлопот полон рот… По-моему, вы можете говорить с ним откровенно, принц. Во-первых, он жаждет сделаться персоной, а во-вторых, вне всякого сомнения, хорошо представляет, чем для него чревата измена, так что нет нужды брать с него страшные и прочувствованные клятвы, которые люди циничные все равно нарушают без зазрения совести…
— Герцогиня, — в приступе внезапного озарения произнес д'Артаньян, повернув голову так, что их лица почти соприкасались. — я правильно понял произнесенные вами стихи? Вы ведь не зря упомянули, что смерть будет одинаково безжалостна и к Господину, и к Прелату… Сдается мне, охотники не ограничатся одним зверем… Ваши замыслы направлены гораздо дальше . Выше, я бы выразился…
— Вы видите в этом что-то пугающее? — небрежным тоном, словно случайно положив руку на эфес шпаги, осведомился принц Конде. — Или категорически для вас неприемлемое?
Д'Артаньян ощутил, как напряглась прильнувшая к нему герцогиня, и понял, что настал кульминационный момент.
— Быть может, я и разочарую вас, господа, — сказал он, — но замысел этот мне не кажется ни пугающим, ни неприемлемым, а только лишь крайне выгодным.
Брат короля и кузен короля обменялись быстрыми взглядами, после чего Конде медленно убрал руку с эфеса. Гасконец физически ощутил, как ослабло витавшее в воздухе напряжение.
— Я же говорила вам, что он подходит, — сказала герцогиня.
— Что бы мы делали без вас, Мари… — усмехнулся герцог Анжуйский. — Дорогой Арамис, вам, как и многим провинциалам, наверняка приходилось охотиться?
— Конечно.
— И вы разбираетесь в охотничьих собаках?
— Неплохо.
— Вы воспитываете щенков, отбираете лучших…
— Случалось не единожды.
Герцог Анжуйский прищурился:
— А случалось ли вам топить еще слепых щенков? Тех, из кого заведомо не могло выйти никакого толку?
— Бывало, — сказал д'Артаньян.
— Собственно говоря, этим нам и предстоит заняться. Вполне возможно, какой-нибудь чувствительной натуре утопивший хилого щенка собачник покажется варваром и палачом — но человек понимающий-то знает, что это делается не из склонности к мучительству, а ради улучшения породы… пожалуй что, в интересах самого щенка, в противном случае обреченного на болезни и прозябание…
Д'Артаньян подумал мельком, что мнением самих щенков, строго говоря, никто никогда не интересовался. Могло оказаться, что у них имелась своя точка зрения, решительным образом расходившаяся с намерениями владельца псарни. Но он промолчал: как бы там ни было, в словах его собеседника был свой резон — в доме д'Артаньяна не раз топили слабых и болезненных щенков, из которых не могло вырасти ничего толкового, и эта печальная процедура знакома каждому завзятому собачнику…
Принц Конде сказал с мимолетной улыбкой:
— Поскольку нашему другу Анжу неприятно, да и не по-христиански, пожалуй что, обсуждать некоторые вещи, я возьму на себя эту нелегкую обязанность, которую мы должны исполнить для блага Франции… Людовик мне родственник, но приходится повторить вслед за древним мудрецом, что истина в данный момент дороже. Действительность же такова: быть может, во Франции нет второго менее приспособленного для роли короля человека, нежели мой кузен Людовик. Бывали в истории короли-тираны, подобно Людовику Одиннадцатому, бывали королиразвратники вроде Генриха Четвертого, но они привсехихнедостаткахбыли подлинными королями. Они правили, и не так уж плохо. Меж тем мой кузен не способен управлять решительно ничем, даже стойкостью определенных частей тела… Да-да, вы зря улыбаетесь, герцогиня! Это тоже имеет огромное значение. Франции нужен наследник, черт побери! Но мало кто верит, что его в состоянии смастерить кузен Луи. В кого он только такой удался, прах его забери? Довести молодую, очаровательную супругу до того, что она то вынуждена брать уроки любви у нашей очаровательной Мари, то, рискуя многим, тайком пускать к себе английского ветреника, который ее в настоящую минуту и охаживает… Моя чрезмерная откровенность вас не шокирует, любезный Арамис?
— Не сказал бы, — кратко ответил д'Артаньян, легонько отстраняя под простыней шаловливую ладошку герцогини.
— Отлично… Так вот, хороший охотник всегда знает, какого щенка следует побыстрее утопить, потому что от него не будет толку. А у нас речь идет о королевстве! Наш друг Гастон, — похлопал он по колену сидевшего в напряженногорделивой позе брата короля, — совсем другое дело. Он решителен, смел, обладает всеми необходимыми качествами для человека, достойного занять трон. Да и способность к производству здорового потомства уже доказал не один раз, пусть и, как бы это деликатнее выразиться, неофициально… Самое пикантное, что законы королевства некоторым образом на нашей стороне. Видите ли, Арамис, есть во французских законах такое правило: если король по тем или иным причинам не в состоянии исполнять свои обязанности — или сам подпишет соответствующий эдикт, — то первый принц крови, в данном случае Гастон, может объявить себя Главным Наместником королевства… а отсюда уже недалеко и до коронации. У меня найдутся в парижском парламенте люди, которые подкрепят этот закон целой грудой комментариев и прочих юридических целесообразностей. Все будет законно…
— Значит, существует два заговора? — спросил д'Артаньян.
