Все стояли молча около девушки, которая затихла, как будто прислушиваясь к разговору живых. Галанин недовольно ворчал: «Все таки жаль, зря погибла и за кого еще? за эту сволочь Сталина! Дура! Исаев, довольно киснуть! Где здесь староста Станкевич? Сюда его! Где колхозный хлев? Где колхозники? Попрятались, сукины сыны. Идем. Нельзя терять ни минуты. Степан, смотрите в оба пока я не управлюсь, берите под свое начальство всех агрономов с Исаевым и Столетовым, да за одно берите и Аверьяна, а то он у меня здесь под ногами вертится и мне мешает. Я сам управлюсь. Ага, вот и Станкевич, наконец соблаговолил. Подите сюда, дайте мне на вас полюбоваться, на моего верного слугу!»
***
В просторной теплой комнате старосты, Галанин допрашивал Савелия, качал головой и внимательно смотрел в знакомое бородатое лицо: «Да, понимаю… приехала из города и собиралась дальше на Комарово. Вы думали, что она на немцев работала. Хорошо, допустим, сделаем вид, что вам верим. Теперь, вот что: я приехал чтобы здесь реквизировать 120 коров, немедленно выгоняйте их на улицу И назначьте погонщиков, пять человек. Я дам еще двух полицейских. Гнать прямо на Комарово, отсюда рукой подать. Взять с собой еды на два дня. Предупреждаю вас, что если с коровами, что нибудь случится в дороге, вернусь сюда, сожгу Озерное и вас всех погоню в лес, к партизанам. Ну, живее, я вам покажу кузькину мать. Сволочи. Идем. Живо у меня!»
Через час стадо ревущих коров потянулось на север, на Комарово. Пока кормили коней, Галанин и Станкевич гуляли по колхозу. Галанин хмуро смотрел на испуганных жителей, не отвечал на их низкие поклоны, обошел колхозные амбары, конюшни и хлева: «Да, Станкевич, всего у вас много. Партизанам, конечно, тоже помогаете, кормите их… молчите и не оправдывайтесь. Я понимаю, их ведь много и они хорошо вооружены. Конечно, трудно… Скажите, когда они были у вас в последний раз? Вчера? Вот видите! Ну, ничего, когда они еще раз нагрянут, скажите им, что я вернулся, пусть папаша приготовится. Скажите ему, что нам двоим тесно в районе. Один должен сдохнуть, или белогвардеец Галанин или комиссар Соболев! Не говорите, что вы от них бегаете. Это врать вы можете Шульце или Шуберу, а не мне. А что это у вас здесь?»
За околицей снежные бугры, занесенные снегом, колья и кресты спускаются к озеру… бедное колхозное кладбище осененное несколькими согнувшимися под снегом деревьями. Проваливаясь по сугробам, Галанин ходил между могил, искал, за ним, опустив голову, тащился Станкевич. Остановились около новых крестов, Галанин рукой стер с них снег прочел: Нина Сабурина. 1. 2. 42 года. Сорвал фуражку, закрыл глаза, потом оглянулся на два других креста, на отца и сына, на те же страшные даты, спрашивал глухим голосом бледного Станкевича: «Подробности этого преступления я знаю. Но ты мне скажи, кто? Кто донес этим преступникам? Ведь знаешь!» Савелий не отвел глаз, отвечал спокойно: «Да кто же как не бабы наши проклятые. Все они, суки проклятые, с длинными языками. Ведь как жалко. Все Красников старался, жид проклятый. Чистый дьявол!»
Галанин схватил его за горло: «Молчи, ни слова больше. Так говоришь, бабы! Не верю, не обманешь. Ну ничего, все равно узнаю и тогда…» Еще раз посмотрел на кресты и колья, сжал кулаки: «Савелий, колья убрать. Или кресты, или ничего. И кладбище привести в порядок. Сам здесь лежать будешь. И эту трактористку похоронить здесь и крест поставить с датой 11 февраля. Еще много здесь ляжет, над всеми кресты. Я приеду, проверю». Галанин смотрел как в зимних сумерках от него уходил Станкевич, вздрогнул, напрягая свои глаза: Савелий шел от него быстро бесшумной волчьей походкой… вспомнил слова Конева… ему было страшно…
***
Глухой ночью с четырьмя лыжниками доехали до развилка на Парики. У темной сторожки лесника встретились с Вильде и его солдатами. Вильде бодро рапортовал, что весь день вел перестрелку с партизанами, сначала у Дубков, а потом недалеко от Париков. Потерь не было. В сумерках партизаны неожиданно ушли на север, он их преследовал километров пять, потом вернулся к сторожке, согласно приказания.
Галанин довольно улыбался: «Хорошо, очень хорошо! Все было так, как мы и хотели. У меня тоже нет потерь и коровы уже давно в Комарово. Спасибо, Вильде! Я не замедлю сделать соответствующий доклад вашему начальству. Теперь вот что: домой мы не поедем. Я передумал, мы с вами ознакомимся с районом. Отправляйте ваших солдат в город с донесением вашему коменданту, мне оставьте пулеметный расчет, скажем, человек пять с пулеметом, надежных, храбрых людей и поедем по колхозам и совхозам, начнем с совхоза «1-го мая», отсюда близко, каких нибудь пять километров! Там заночуем, т. к. все устали, а мы с вами в особенности. Распорядитесь поскорее!»
Через несколько минут грузовик двинулся в город с довольными солдатами. Вильде со своими солдатами на санях, из которых угрожающе торчал пулемет, ехал непосредственно за Галаниным, Степан с лыжниками бежали впереди, замыкали колонну остальные сани с уплотненными агрономами. И все было так как решил Галанин, несмотря на нытье Аверьяна, ночевали спокойно в совхозе 1-го мая. Ночь прошла спокойно и партизаны, растерявшиеся от неожиданных маневров белогвардейца, осторожно преследовали грузовик с немцами, возвращавшимися в город, на почтительном расстоянии, думая, что преследуют весь его отряд.
***
Потеплело и на лес упал туман, покрыл собой дороги и сделал призрачными деревья, кусты, столбы и дома. В этом тумане разъезжали агрономы Райзо, Галанин со своей свитой, из полицейских, и немцы под командой Вильде. Объезжали колхозы и совхозы, подсчитывали на местах наличие скота, зерна, инвентаря и проверяли работу старост. За ними гонялись партизаны папаши, веселые и Красников, в надежде поймать и уничтожить банду немцев, белогвардейца и их слуг, агрономов.
Но сильно мешал туман, плохие и вдруг ставшие неточными сведения из города и из колхозов и совхозов. И болезни тоже! Долгая и лютая зима сильно отозвалась на здоровьи партизанов, жизнь в холодных сырых землянках, недостаток теплой одежды и крепкой обуви, недостаток соли, полное отсутствие медикаментов. Люди болели, умирали от тифа, остальные слабели. Ждали с нетерпением теплых дней, чтобы отогреться и набраться сил на солнышке для дальнейшей борьбы за родину и Сталина. Но хотя злоба против немцев и изменников не проходила, даже крепчала, после неудачной атаки города не любили отходить далеко от лагеря, где чувствовали себя в безопасности со своими окопами, минометами и пулеметами. Поэтому приказания папаши хотя и исполняли, но вяло и неохотно.
11 февраля после неудачной засады у Дубков вернулись на остров, доложили о неустойке товарищу Соболеву, который немедленно отправил новых людей на Озерное, оттуда было получено донесение, что Галанин появился там, убил Настю, реквизировал скот и погнал его на Комарово. Пришли туда поздно, Галанин исчез, исчезли и коровы. Сильная группа лыжников двинулась к городу, чтобы нагнать Галанина с агрономами. Другие погнались за коровами, тоже напрасно. Коровы успели войти в Комарово, около города догнали немцев в их грузовике, которые успели во время спуститься к мосту и его переехать. А Галанин оказался в совхозе 1-го мая, где преспокойно пил водку и потом ночевал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
