Время шло, Шуберу удалось снова овладеть инициативой, объявил шах, устало улыбнулся: «Ну, теперь вам уже наверняка конец! Попались! Да, да, весь ваш характер виден в этой игре, проигрались и продолжаете играть… так и с этими коровами! Ведь сознайтесь, что вы сделали глупость и продолжаете упорствовать, хотя сами видите, на какое безумие вы идете и толкаете ваших агрономов!» Галанину удалось наконец защитить своего короля пешкой, закурил и посмотрел на Шубера: «Я не понимаю, где вы видите у меня глупость?» — «Как в чем? Да в том, что вы все таки едете в Парики… Ведь это же глупость! Я сегодня говорил с Исаевым, он согласен снова реквизировать коров в городе и согласился начать завтра, так как нужно торопиться!»
Галанин встал. «То есть как, начнет? Г. оберлейтенант, я должен вам заметить, что я все таки с/х комендант и все коровы в районе мои. Ясно? У вас полиция и старосты с бургомистром, у меня коровы и лошади. Я вас просил дать мне охрану для моей поездки, вы отказали… дело ваше… обойдусь и без вас! И коров все таки реквизирую и во время сдам. И прошу вас не вмешиваться в мои дела. Командуйте, если вам нравится, вашим Ивановым, моего Исаева не трогайте. Он согласился начать реквизировать завтра здесь! Я покажу ему как соглашаться!» Шубер побагровел, вскочил: «Как вы смеете со мной так говорить? Вы — мальчишка со старым императорским солдатом. Да вы знаете, что вы еще без штанов под столом бегали, а у меня уже был железный крест. Но мы еще увидимся, г. Галанин, и поговорим с вами иначе. Вы будете раскаиваться в вашей дерзости!»
Он одел шинель, напялил на голову фуражку, хромал к двери, не желая слушать извинения Галанина: «Мне наплевать на ваши оправдания. Поезжайте ко всем чертям. Ничего у вас не выйдет. И на мою помощь не расчитывайте. Я не такой как вы! Если я тронул пешку, я ей хожу. Сказал не дам, значит не дам, ни одного солдата, ни одного полицейского. Погибайте с вашими идиотами агрономами!» Выбежал на кухню, пробежал мимо испуганной Веры, со страшным треском хлопнул выходной дверью.
Галанин остался сидеть за шахматной доской, записал расположение фигур, убрал игру со стола. Позвал Веру: «Вы может быть помните кому ходить, мне или ему. Ага, мне! Запишем! Мы кончим эту партию, когда я вернусь, положение мое трудное, но не такое уж безнадежное. Посмотрим. Ну, давайте же ужинать! я проголодался! Что у вас там? Котлеты? Прекрасно, давайте, я их люблю и, знаете, готовите вы очень хорошо». Вера довольно улыбнулась!
***
Рано утром приехали в с/х комендатуру трое саней с агрономами, Аверьян мрачно запрягал своего иноходца. С винтовкой не расставался, ходил на кухню к Капитолине, пил для храбрости водку и хитро шептал: «Я беру только одну обойму, сказал, стрелять до последнего патрона. Ладно, как только ее расстреляю, сейчас же сдамся! Какой я вояка? Пусть он сам воюет!»
У водопроводной колонки собирались бабы с коромыслами, большой невиданной толпой. Пришли даже те, которые до сих пор ходили за водой на реку, хотели напоследок посмотреть на отъезжающих. От души желали успеха Галанину и агрономам. Ведь иначе пришлось бы уже навсегда расстаться со своими коровами.
У себя на квартире Галанин отдавал последние распоряжения Аху, Киршу и Еременко, угощал агрономов на дорогу. Стол был заставлен водкой и закуской: Вера с Капитолиной приносили все новые колбасы и куски сала, давно так не ели и не пили служащие Райзо. Галанин сам следил, чтобы никто не остался в обиде и одновременно торопил: «Давай, давай… пока доедем до Париков, пока скот реквизируем… времени мало!» Отдав последние распоряжения Наташе Миленковой, которая оставалась на время отъезда Исаева и Бондаренко заведывать Райзо, точно в девять часов пошел к своим саням, за ним повалили полупьяные веселые агрономы.
Из окна смотрела на своего мужа, плачущая Евдокия, рядом с ней стояла Вера и старалась ее утешить, уверяла ее, что Аверьян скоро вернется живым и здоровым, но сама плохо верила и, к своему удивлению сомневалась и тревожилась за судьбу всех уезжающих, смотрела внимательно на комендантские сани и ушла вглубь комнаты, когда Галанин вдруг обернулся.
***
Спустились к реке. На дуге иноходца весело звенел колокольчик, остановились у бункера около моста: полицейские раздвинули рогатки, когда из бункера вышел Столетов с мешком: «Товарищ Галанин, и я с вами! Неужели вы могли подумать, что я вас оставлю в беде? После того, что вы с нами сделали? Нет, плохо вы знаете Столетова!
Принимайте еще одного бойца! Не беспокойтесь мешать вам не буду». Галанин молча показал ему место рядом с собой. Мешок положили в задние сани, где сидели Исаев и Бондаренко, двинулись дальше, проехали мост, поднялись на бугор, оглянулись назад в сторону города и сторожевой вышки и въехали в тихий заснеженный лес.
Был хороший санный путь, сытые лошади бежали бодро, колокольчик заливался веселой трелью. Галанин шутил с Аверьяном: «Не падайте духом. Я обещал вашей жене, что буду вас беречь… и буду. Да оставьте вашу винтовку в покое, возьмите вожжи в обе руки, смотрите как сани виляют. Если вы уже теперь теряете голову, что же будет с вами, когда появятся партизаны? Ну, подтянитесь же, черт вас побери!» Аверьян старался подтянуться, но с винтовкой не расставался, в одной руке винтовка, в другой вожжи. Проехав пять километров, остановились, чтобы размять ноги. Курили немецкие папиросы, которыми угощал Галанин, все были еще навеселе после обильной еды и выпивки.
Неожиданно из самой чащи прилетели как ветер шесть полицейских на лыжах, во главе с Жуковым. «Шаландин прислал в ваше распоряжение… извинялся, что мало. Шубер, конечно, ничего не знает». Когда двинулись дальше, через полчаса тяжело пыхтя мотором, подошел грузовик с немецкими солдатами. Высокий худощавый унтер офицер, выпрыгнул из кабинки, подбежал к остановившимся саням Галанина, передал ему запечатанный конверт от Шубера. Галанин улыбаясь прочел несколько строк, написанных старомодным готическим шрифтом: «Посылаю вам двадцать солдат с двумя пулеметами. Предупреждаю, что вы ответите перед военным судом, если хотя один из них пострадает из-за вашего глупого упорства. Не забудьте, что по вашему возвращению мы докончим игру и что ход мой. Комендант города К. Шубер, оберлейтенант».
Дальше двинулись уже в полной боевой готовности. Далеко впереди и по бокам лыжники Жукова. Затем сани с пулеметом, где сидел Галанин со Столетовым. Затем грузовик с пулеметом и немецкими солдатами и, наконец, в арьергарде остальные сани с агрономами. Без приключений доехали до развилки, где прямо шла дорога на Парики, а вправо еле намеченный путь на Озерное. Через густой осинник чуть намечалась санная дорога, да, видно недавно проехал кто то верхом. В стороне брошенная сторожка лесника, сделали привал, выслали дозоры, выпили и закусили все, немцы и русские. В холодной сторожке Галанин собрал всех, агрономов, Степана, унтер офицера. Развивал им свой план, а Аверьян подслушивал за дверью: «Буду говорить по немецки, чтобы всем было ясно, а вы, Исаев, переводите русским. Вот карта. Унтер офицер Вильде, у вас есть карта? Прекрасно. Теперь слушайте меня внимательно, если что не поймете, запомните, потом спросите, когда кончу. Вы, Вильде, с вашими людьми, идете дальше на Парики. До этого места, которое у меня подчеркнуто и которое называется Дубки. Там заранее развернетесь, на горке наверное будут партизаны, если не будут, то скоро появятся, подождете их, войдете о ними в соприкосновение, но в бой ни в коем случае не вступайте. Беспокойте их вашими пулеметами и старайтесь их там задержать как можно дольше. Если они будут отходить осторожно их преследуйте, войдите в Парики и постарайтесь там продержаться до вечера. А вечером возвращайтесь сюда и ждите нашего прихода. Если же они окажутся сильней вас, то уходите потихоньку в город и кланяйтесь от меня нашему коменданту, я сам тогда как нибудь вернусь. Но я крепко верю, что этого не случится и что наши славные солдаты не отступят перед этими бандитами. Теперь дальше: мы, Исаев с нашими лыжниками и агрономами поедем дальше на… Озерное. Я решил там реквизировать коров, меня там не ждут и мне не будет трудно исполнить это задание. Ясно?»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
