— Нормально? Это то, чего ты ожидал? — взволнованно спрашивает она.
— Ты нанесла макияж, — замечаю я.
— Да. Это ведь свадьба. Если я появлюсь там со своими тёмными кругами под глазами, то буду выглядеть ужасно.
Мне нравятся её тёмные круги под глазами больше, чем пухлые губы, покрытые помадой, куча макияжа и слишком красивые глаза. Я боюсь, что кто-нибудь увидит моё сокровище, и оно ему тоже понравится. И этот кто-то будет куда сговорчивее, чем я.
— Каван, тебе не нравится? — спрашивает Таллия, и та печаль, которая сквозит в её глазах, убивает меня.
— Ты очень красивая. Мне нравится. Поехали.
Таллия садится в машину, и мы направляемся в поместье за городом.
— Никто обо мне не знает, кроме Дейзи и Кифа, да? — спрашивает Таллия.
— Нет, я никому о тебе не говорил. Ещё Дарина знает. Но я не уверен, что она там будет.
— То есть ты впервые ведёшь кого-то на подобное мероприятие.
— Да. Я никогда не приходил туда с женщинами. Хотя иногда приходил со шлюхами, чтобы никто не посчитал меня геем.
Но зачастую предпочитаю быть там один, потому что я на работе.
Каждый приём — это моя работа.
— Тебе всегда приходится присматривать за Ноланами? Они что, сумасшедшие?
— Ещё хуже. Они все воюют друг с другом. Долгая история, но нас она не касается. Не пугайся, если увидишь их ссору. Это для них нормально.
— Странно.
— Ещё как. Вероятно, ты увидишь мою мать, — мрачно говорю я. — И её мужа.
— Ох, — шумно вздыхает Таллия. — Она снова вышла замуж?
— Нет. Когда я убил своего отца, то мы заранее уже подготовили его копию. То есть нашли мужчину, заплатили ему и сделали пластические операции, чтобы он был похож. Свои сложности.
В общем, теперь она живёт с ним, а он уже много лет играет роль моего отца.
— И твоя мама согласилась? — ужасается Таллия.
— Она больше любит деньги и роскошь, которую дарит высшее общество. Её такая альтернатива устроила.
Таллия поджимает губы, а я наблюдаю за тем, как она хмурится, обдумывая мои слова.
— Ты же помнишь о том, что я убил своего отца?
— Да, помню. Просто всё это чуждо для меня, и немного страшно.
Выходит, что иногда можно встретить людей, которые просто играют свои роли, а настоящий человек давно мёртв.
— Выходит так. В моём мире к этой уловке прибегают многие.
Кто-то из-за наследства, кто-то из-за репутации, а кто-то по каким-то своим причинам. Но я не общаюсь с матерью и её мужем. Давно уже не общаюсь. Я для неё умер, как и она для меня.
— Наверное, это лучшее решение в твоей ситуации.
— Что? — удивлённо приподнимаю брови.
— После того, что ты мне рассказал о себе, о том, как к тебе относились и что с тобой сделали, то уж лучше быть одному, чем рядом с такими чудовищами. Так для тебя безопасней, — уверенно говорит Таллия.
— Я думал, что ты испугаешься, убежишь или откажешься от меня.
Ты шокируешь меня, Таллия. Постоянно. Я жду от тебя одного, а ты делаешь всё наоборот.
— Наверное, потому что ты мне дорог, Каван. Я готова со многим смириться, но не с безразличием и ложью. Поэтому я считаю, что, если ты так решил для себя, значит, для тебя это правильно, и никто не имеет права лезть к тебе со своими правилами. Это твоя жизнь.
Твоя семья. Твоя работа. А остальное лишь временно, — Таллия пожимает плечами и отворачивается к окну.
— Ты для меня не временна, Таллия. Рядом с тобой я счастлив. Я другой с тобой. Ты это всё, чего бы я хотел в своей жизни.
Услышав мои слова, Таллия расслабляется и дарит мне смущённую улыбку.
— Порой я поступаю нелогично, но очень боюсь потерять тебя. Я совершаю ошибки, но прошу тебя дать мне шанс исправить их. Я учусь и каждый день буду стараться стать лучше. Я обещаю. — Подхватываю её руку и целую пальцы Таллии.
Глава 41
Каван
С одной стороны, я хочу, чтобы все увидели Таллию и завидовали мне. С другой стороны, я боюсь показать ей тех, кто может её увидеть. Точнее, конечно, это ревность и нежелание делиться.
Но выбора у меня нет, потому что мы уже приехали к закрытому поместью Фарелла, где и будут происходить церемония и банкет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Вау, здесь так красиво, — восхищённо шепчет Таллия, пока я веду её по асфальтированной дорожке, с расставленными по бокам свечами и огоньками на земле.
— До Рождества ещё очень долго, — хмыкаю я.
— Это романтично, Каван. Всё так волшебно. Я никогда не была на свадьбах. Но эта… Господи, какой огромный дом! А людей сколько.
— Всего пятьдесят человек. Это маленькая церемония, по меркам Ноланов. Когда Слэйн собирался жениться в первый раз, было около семисот человек.
— Семьсот человек? О господи. Откуда так много знакомых? — ужасается Таллия.
— Необязательно знать всех. Род Ноланов очень древний, и для них важно приглашать всех, кто имеет вес в обществе.
— Выходит, что Слэйн был женат до встречи с Энрикой?
— Нет. Именно на ней он и собирался жениться, но Энрика бросилась со скалы.
— Что? — взвизгивает Таллия. Её глаза полны страха, а я мудак.
— Эй, не нервничай. Энрика странная, как и Слэйн. На самом деле она не собиралась покончить с собой. Она… хм, проверяла чувства Слэйна и доказала ему, что он любит её. Долгая история, но… Таллия, посмотри на меня, — я ловлю взгляд девушки, а в её зрачках застыл ужас, — они поженились тайно без гостей. У них всё хорошо. Мне сложно объяснить, почему она так поступила, и почему это было важно, но могу сказать, что это помогло Слэйну. Теперь он не отлипает от её юбки. Так что не бойся. Это для них нормально.
— Но ведь это ненормально для тебя, да? — тихо спрашивает Таллия.
— Для меня это ненормально. Мне не нужны такие жертвы.
Потому что я, в отличие от Слэйна, никогда не буду отрицать своих чувств, когда они появятся. Я честно себе в них признаюсь и не буду заставлять женщину вытягивать из меня эти слова клещами.
— Признаешься, — едва слышно повторяет Таллия.
— Да, признаюсь. Я не вижу ничего плохого в том, чтобы влюбиться. Вероятно, я непохож на мужчину, который верит во всю эту чушь, но она есть. Любовь существует. Я знаю об этом. Так что всё хорошо. Да?
— Ага, — кивает Таллия и натянуто улыбается мне. Что я сказал не так? Таллия точно не в порядке, и она о чём-то сильно задумалась.
— Каван!
Я поворачиваю голову и вижу Кифа, идущего к нам. Он выглядит паршиво. Не знаю, как ему удалось объяснить свою хромоту, синяки, перевязанную голову и медленную походку, но он жив. Наверное, это хорошо.
— Таллия? Я удивлён, но в то же время безумно рад тебя видеть.
Ты спасла меня, — Киф широко улыбается своими чёртовыми потрескавшимися губами, и я кривлюсь.
— Я тоже рада видеть тебя живым. И не стоит меня благодарить, как и преувеличивать мой вклад. Я лишь осмотрела тебя. Как ты, Киф? — взволнованно и сопереживающе спрашивает его Таллия.
— Держусь. С утра я был в похоронном бюро, и завтра состоятся похороны моей матери. Сегодня свадьба моего отца. Я в грёбаном аду, Таллия. Я схожу с ума, — признаётся Киф.
— Ох, мне так жаль. Прими мои соболезнования и… наверное, поздравления. Это жутко слышится. Просто жутко. Не знаю, как ты держишься. Ты очень выносливый и сильный мужчина, — Таллия мягко улыбается Кифу, а тот чуть ли не превращается в лужу умиления. Какого хрена?
— Если бы женщины говорили мне подобное хотя бы раз в неделю, то я был бы ещё сильнее.
— Ну, выходит, что один раз уже есть, — смеётся Таллия. — Ты можешь дать мне свой номер телефона, и я буду писать тебе об этом каждый понедельник.
— Отличная идея. Я…
— Какого хрена ты флиртуешь с моей девушкой? — рычу я, дёргая Таллию к себе.
— Это был…
— Мне насрать, ясно? Даже не смотри на неё. Если она и будет кому-то говорить про силу мужчины, то только мне. Найди себе кого-нибудь другого, — злобно цежу я.
— Мда, вот и поговорили. Но мне всё равно, я накачал себя наркотиками и даже не воспринимаю тебя, как угрозу, Каван. Таллия, ты прекрасна. Встретимся на банкете. Вы можете пройти в сад, там располагаются все гости. Поболтаем позже, — Киф как ни в чём не бывало продолжает мило улыбаться МОЕЙ девушке, а затем ещё и подмигивает ей, направляясь к другим гостям.
