Также происходит и с едой. Если бы мы съели весь свой запас европейских продуктов и нам пришлось бы перейти на пищу эскимосов, мы чувствовали бы себя мучениками. Но попробуйте оставить маленький запас – чашку муки, спичечную коробку чаю, четверть килограмма сахару— всё совершенно меняется. Ты уже счастлив и делишь с эскимосами их пищу, прекрасно зная, что всегда можешь отведать того, что хочешь. Но когда остаётся лишь неприкосновенный запас, никогда до него не дотронешься. Так иногда бывает с людьми, которые умирают от голода, – после их смерти всегда что-нибудь остаётся, – они не решаются съесть последнее, а потом уже слишком поздно!»
П. Фрейхен. Зверобои залива МелвиллаИногда путешественники выбирают очень своеобразные схемы питания на маршруте, некоторые из них, несмотря на отсутствие гуманности, являются чрезвычайно эффективными. Например, в сталинские времена у зэков, решившихся на побег в безлюдной местности, было принято брать с собой молодого и неопытного товарища, единственное преимущество которого заключалось в большой мышечной массе. После того как сэкономленные на скудном лагерном пайке припасы заканчивались, несчастного убивали во сне и съедали.
Красная смородина.
Примеров поедания тел своих погибших спутников во время страшного голода в мире странствий довольно много. Случаи людоедства были отмечены и в экспедиции Д. Франклина. и на зимовке лейтенанта Грили.
«Ехали мы с мужем от Иглулика к Понд-Инлет, и приснился ему ночью сон, что его друг съеден своими близкими. На другой день мы поехали дальше, и случилось такое диво, что наши сани стали застревать в снегу, но как ни посмотрим, что такое случилось, видим – ничего нет. Так ехали мы весь день и вечером разбили палатку…
Тут услыхали мы звуки – не то зверь перед смертью воет, не то человек вопит вдалеке. Когда подъехали ближе, стали различать слова. Но сначала в толк их взять не могли, как будто они откуда-то из далека-далека доходили. Как будто и слова и не слова, и голос совсем надорванный. Мы прислушались ещё и ещё. чтобы разобрать отдельные слова в этом вопле, и наконец поняли, в чём дело. Голос прерывался на каждом слове, но пытался выговорить вот что: „Недостойна я больше жить с людьми, я съела свою семью“.
Мы с мужем расслышали, что это женщина: поглядели друг на друга и сказали: „Людоедка! Что с нами теперь будет?"
И только увидали мы маленький навес из снега и обрывка оленьей шкуры. Голос всё время бормотал что-то невнятное. Когда мы ещё приблизились, то увидали обглоданную человечью голову.
А под навесиком сидела на корточках женщина лицом к нам. Веки у неё были кровавые, так много она плакала.
„Кикак – ты, обглоданная кость моя, – сказала она, – я съела своего мужа и детей".
Кикак – такое имя она дала моему мужу.
Сама она была кожа да кости, и крови совсем как будто не осталось в ней, и мало что на ней самой было, потому что она съела большую часть своей одежды, и рукава и подол – всё до пояса. Мой муж наклонился к ней, и она зашептала:
„Я съела твоего товарища по праздникам певцов".
Муж мой ответил: „Ты хотела выжить и потому выжила".
…Мы бросили свою поездку и повезли женщину назад в Иглулик, там у неё был брат. Потом она поправилась и теперь замужем за великим ловцом Игтуссарссуа, у которого стала любимой женой, хотя у него была уже раньше жена. Да вот и всё, мне больше нечего рассказать об этом самом жутком случае в моей жизни…»
К.
Расмуссен, Великий санный путьНо, естественно, никто не может рекомендовать поедание людей как один из способов выхода из какой бы то ни было чрезвычайной ситуации. Однако стоит помнить, что путь этот существует и даже в относительно недавние времена был довольно распространён среди попавших в безвыходное положение людей. Причём основным фактором, лимитировавшим людоедство, были особенности человеческой психики. Например, разбившиеся в Андах пассажиры авиалайнера DF-112. питавшиеся телами своих погибших товарищей, так до конца и не оправились от того, что были вынуждены заниматься людоедством. Трое из них получили сильнейшее психическое расстройство и до самой смерти находились в психиатрической клинике, шестеро сменили имена и живут с другими паспортными данными. Эскимоска из рассказа Расмуссена сумела благополучно пережить свою трагедию и стала примерной женой.
А уголовники сталинских времён, видимо, изначально, на ментальном уровне, уже были людоедами.
Питание домашними животными
На первый взгляд питание животными, которых человек изначально рассматривает как ближайших друзей, многими рассматривается практически как людоедство. Но тем не менее это – далеко не самое новейшее изобретение человечества. Ещё гунны раннего Средневековья не делали разницы между верховыми, вьючными и «мясными» лошадями. Аналогичным образом поступали индейцы юго-запада США – апачи. Они не колеблясь съедали своих лошадей и уходили в неприступные горы пешком. Следующих своих коней они отбивали у неосторожных путников.
Курильский чай.
В начале XX века у значительной части цивилизованного мира вызвало возмущение использование ездовых собак в качестве пищи для других собак Руалом Амундсеном. Он совершенно прагматически решил кормить одних собак в путешествии другими собаками.
«Но больше всего способствовало нашему успеху применение собак. Причина этого в кратких словах следующая: наш метод достижения полюса состоял в том, что мы с места нашей зимовки предприняли несколько повторных поездок к югу и устроили по определённому направлению и на расстоянии нескольких дней пути друг от друга склады продовольствия, вследствие чего могли проделать поход к полюсу и обратно, не таская взад и вперёд наши запасы. Эти склады мы устроили очень быстро и в каждом из них оставили потребный минимум припасов для обратного пути.
Учитывая расстояния между этими складами и количество продовольствия, оставляемого в каждом из них. я мог уменьшить вес забираемого продовольствия, присчитав к нашим запасам и мясо собак, тащивших продовольствие.
Так как эскимосская собака даёт около 25 килограммов съедобного мяса, легко было рассчитать, что каждая собака, взятая нами на юг, означала уменьшение на 25 килограммов продовольствия как на нартах, так и на складах. В расчёте, составленном перед окончательным отправлением на полюс, я точно установил день, когда следует застрелить каждую собаку, то есть момент, когда она переставала служить нам средством передвижения и начинала служить продовольствием. Этого расчёта мы придерживались с точностью приблизительно до одного дня и до одной собаки. Более чем что-либо другое, это обстоятельство явилось главным фактором достижения Южного полюса и нашего счастливого возвращения к исходной путевой базе».
Р.
Амундсен, Моя жизньАмундсена можно осуждать или поддерживать, но одно остаётся неоспоримым – использование верховых, вьючных или ездовых животных в пищу даёт путешественнику очень большое преимущество при выполнении каких-либо очень жёстко поставленных задач – будь то переселение народов, разбойничий набег или достижение Южного полюса.
Высокоэнергетические продукты
Когда смотришь на тундру с высоты, кажется, что всё на ней расположено очень близко. И замысловатые загогулины термокарстовых (протаявших в мерзлоте) озёр, и островки небольших кустарников, и длинная мохнатая лента тополевого леса, прорезающая равнину наискосок… Это пойма реки Убиенки, наша цель, наше убежище от жары, источник дров и рыбы. Но до неё – пятнадцать километров. И пятнадцать этих километров проведены линейкой по карте, а на ней. как известно, не показано ни глубоких ям между кочками, ни неожиданно откуда берущихся глубоких промоин – скорее не промоин, а стоков с этих красивых тундровых озёр, ни зарослей ольхи в человеческий рост – с плеча горы они кажутся крохотными кустиками, которые я сейчас рассматриваю. И карта вместе с человеческим глазом не учитывает того, что нога будет по колено проваливаться между кочек, а потом с хлюпаньем выдёргиваться из раскисшего за лето грунта, сверху будет печь беспощадное летнее чукотское солнце, а в глаза тыкаться мельчайшая кровососущая мошка-белоножка…
Приготовление пищи на биваке.
Совершенно обессилевший, ты вдруг выходишь под кроны пойменных тополей, устраиваешься на галечниковом берегу, разводишь костёр, проглатываешь первую кружку крепчайшего чая с таким количеством сахара, что кажется, ещё немного – и ложка встанет колом в этом растворе. Съедаешь несколько ломтиков халвы и чувствуешь, что по жилам потекла совершенно другая кровь, тугая и пьянящая голову, как лёгкое вино. По-нашему это называется «взбодриться», а по-научному – «употребить высокоэнергетические продукты».
