class="p1">– Добро пожаловать, господин Ледяной скульптор! Вы наконец-то получите возможность подробнее рассказать о вдохновении, которое вы получили от инопланетянина. Конечно, на сей раз вам придется работать не со льдом, раз вы не можете использовать лед. Мы хотим создать скульптуру, которая будет существовать вечно.
– Зачем? – недоуменно осведомился Янь Дун.
Руководитель группы посмотрел на главу отделения, потом снова на Янь Дуна.
– Неужели вы еще не поняли? Мы хотим воздвигнуть памятник человечеству.
Янь Дун растерялся еще сильнее.
– Надгробный памятник, – пояснил стоявший поблизости художник. Он был длинноволос, одет в какое-то тряпье и сразу наводил на мысль о декадансе. В одной руке он держал полупустую бутылку гаоляновой водки, к которой, видимо, постоянно прикладывался, поскольку был явно навеселе. Спиртное осталось с Океанской эпохи и теперь стоило намного дешевле воды.
Янь Дун растерянно посмотрел по сторонам.
– Но… но ведь мы еще живы.
– Так ведь, если ждать, пока помрем, мы точно ничего не успеем, – ответил начальник отделения. – Нужно готовиться к худшему и, значит, думать загодя.
Руководитель группы кивнул.
– Это будет итоговое произведение человеческого искусства, и оно должно стать величайшим. А что может быть для художника выше, чем участие в подобном творении?
– Вообще, фигня все это… И даже хуже, – пробурчал длинноволосый, взмахнув бутылкой. – Надгробные памятники ставят для потомков, чтобы им было где помянуть нас. А у нас потомков не останется, так за каким… спрашивается, нам громоздить это надгробье?
– Будьте осторожнее в выражениях. Речь идет о монументе, и только о монументе, – с важным видом поправил его руководитель группы и со смехом повернулся к Янь Дуну. – Однако идею он выдвинул весьма впечатляющую. Он предложил, чтобы каждый житель нашего мира пожертвовал по зубу, из которых будет собрана гигантская таблица. Если на каждом зубе выгравировать по одному слову, мы таким образом уложим на таблице самую подробную историю человеческой цивилизации. – Он указал на модель, похожую на белую пирамиду.
– Это просто кощунство по отношению к человечеству! – выкрикнул один из бритоголовых. – Ценность человечества заключается в его мозгах, а он хочет увековечить наши рудиментарные зубы!
Лохматый отхлебнул из бутылки.
– Зубы… Зубы отлично сохраняются.
– Подавляющее большинство человечества все еще живо, – повторил Янь Дун.
– Но долго ли оно проживет? – сказал длинноволосый художник. Его речь неожиданно сделалась внятной. – Раньше бывали дожди – теперь их нет. Реки высохли. Уже три года как мы не видим урожаев. Девяносто процентов фабрик прекратили производство. И надолго ли нам хватит запасов еды и воды?
– Вот ты, шишка на ровном месте! – без всякого почтения заявил бритоголовый, указав пальцем на руководителя группы. – Уже пять лет тут ошиваешься, а все еще не достал с орбиты даже одного кубика льда.
Начальник расхохотался.
– Если бы это было так просто! Спустить на землю один кубик мы, с современными технологиями, можем без особого труда. Поднатужившись – сотню. Если из кожи вылезем – осилим тысячу. А вот сбросить обратно все двести тысяч блоков льда, которые сейчас крутятся вокруг Земли – совсем другой вопрос. Если использовать нашу, так сказать, конвенционную технику, один ракетный двигатель сможет затормозить и заставить войти в атмосферу один ледяной блок. То есть нам придется построить невесть сколько многоразовых космических ракет и снова и снова запускать их в космос. Это же колоссальный инженерный проект! А если учесть наш уровень технического развития и доступные ресурсы, то выяснится, что бо́льшая часть препятствий на его пути попросту непреодолима. Мы же должны будем при этом спасти экосистему Земли, верно? Но если мы начнем прямо сейчас, нужно будет сбросить половину блоков за четыре года – по двадцать пять тысяч за год. На это уйдет больше ракетного топлива, чем человечество за год тратило бензина в Океанскую эпоху! Вот только это будет совсем не бензин. Это жидкий водород, жидкий кислород, азотноватый ангидрид, несимметричный диметилгидразин и тому подобное. Чтобы все это произвести, понадобится в сотни раз больше энергии и природных ресурсов, чем для производства бензина. Уже по одному этому план нереален.
Длинноволосый кивнул.
– Говоря высокопарно, Судный день не за горами.
– Вовсе не обязательно, – возразил руководитель. – У нас ведь имеются еще и кое-какие неконвенционные технологии. Это вселяет некоторую надежду. И мы работаем в этом направлении, однако просто обязаны готовиться к худшему.
– Именно поэтому я и приехал сюда, – вставил Янь Дун.
– Чтобы готовиться к худшему? – не без ехидства уточнил длинноволосый.
– Нет, потому что некоторая надежда все же остается. – Он повернулся к руководителю бюро. – Вы пригласили меня сюда, исходя из каких-то своих соображений, но я приехал, руководствуясь собственными. – Он указал на непомерно объемную дорожную сумку. – Проводите меня, пожалуйста, в сектор восстановления океанов.
– Да что тебе там делать? – изумился бритоголовый художник. – Там заседают ученые и инженеры.
– Моя основная специальность – прикладная оптика. – Янь Дун посмотрел куда-то в пространство, за спины художников. – И я способен не только грезить наяву тут, вместе с вами, но и делать что-то полезное.
* * *
Янь Дун был настойчив, и руководитель группы «Монумент» все же отвел его в сектор восстановления океанов. Там царило совсем другое настроение. Все деловито сидели за компьютерами. Посреди зала возвышался питьевой фонтанчик, и ученые могли пить, когда хотели. Поистине королевская щедрость! Но вряд ли следовало этому удивляться – ведь именно на этих людей мир возлагал наибольшие надежды.
Янь Дуна представили начальнику сектора – впрочем, его должность именовалась «ведущий инженер», – и он без предисловий сказал:
– Я привез проект уничтожения ледяного кольца.
Раскрыв сумку, Янь Дун достал оттуда белую трубу в руку толщиной и цилиндр метровой длины. Затем подошел к окну, выходившему на солнечную сторону, высунул цилиндр за окно и встряхнул. Цилиндр развернулся наподобие зонтика с зеркальным покрытием на вогнутой стороне – точь-в-точь параболический рефлектор для солнечной печи. Трубу Янь Дун присоединил к отверстию на дне параболоида и сориентировал рефлектор так, чтобы солнечный свет сфокусировался на ее конце. Из другого ее конца вырвался тонкий луч света, падавший на пол ослепительно ярким пятном. Поскольку труба стояла не перпендикулярно полу, пятно имело форму вытянутого овала.
– Этот световод сделан из новейшего оптоволокна, – пояснил Янь Дун, – с очень малым коэффициентом затухания. Рабочая оптическая система, конечно, должна быть гораздо больше. Впрочем, в космосе параболический рефлектор даже всего двадцати метров в диаметре может создать на другом конце световода точку с температурой выше трех тысяч градусов.
Янь Дун посмотрел по сторонам. Его демонстрация отнюдь не произвела того эффекта, на который он рассчитывал. Инженеры удостоили его конструкцию лишь беглого взгляда и без единого слова вернулись к своим экранам.
