время как три очаровательных молодых джентльмена топтались поблизости, ожидая паузы, когда они могли бы броситься ей на помощь. Находясь в таком положении, она была не в состоянии контролировать Джо, которую, казалось, обуял дух озорства, и она безудержно болтала, как словоохотливая леди. Несколько голов склонились над ней, и Эми напрягала слух, чтобы расслышать, о чём шла речь, потому что обрывки фраз наполняли её любопытством, а частые раскаты смеха возбуждали её желание разделить веселье. Можно себе представить, как она страдала, когда до неё доносились фрагменты разговоров, подобных этому:
– Она великолепно ездит верхом.
– Кто её учил?
– Никто. Она тренировалась в верховой езде и держала поводья, сидя прямо на старом седле, закреплённом на стволе дерева. Сейчас она может ездить верхом на чем угодно, потому что не знает, что такое страх, и конюх задёшево даёт ей лошадей напрокат, так как она обучает их осторожно возить дам. Она так страстно увлекается верховой ездой, и я часто говорю ей, что если из неё не выйдет ничего другого, она может стать объездчицей лошадей и таким образом зарабатывать себе на жизнь.
Услышав эти ужасные слова, Эми с трудом сдержалась, так как создавалось впечатление, что она довольно легкомысленная молодая леди, а такие особы вызывали у неё отвращение. Но что она могла поделать? Пожилая дама едва достигла середины рассказа, и задолго до того, как он был закончен, Джо снова сорвалась, делая ещё более забавные откровения и совершая ещё более страшные промахи.
– Да, в тот день Эми была в отчаянии, потому что все хорошие лошади были разобраны, и из трёх оставшихся один жеребец был хромым, другой – слепым, а третий – таким упрямым, что надо было сунуть комок грязи ему в пасть, чтобы он тронулся с места. Милое животное для приятной поездки, не так ли?
– Какого же она выбрала? – со смехом спросил один из джентльменов, которому понравилась эта тема разговора.
– Никакого. Она слышала о молодом жеребце на ферме за рекой, и хотя ни одна леди никогда не ездила на нём верхом, она решила попробовать, потому что он был красив и энергичен. На её усилия было действительно жалко смотреть. Некому было подвести лошадь к седлу, поэтому она сама отнесла седло к лошади. Бедняжка, она действительно переправилась через реку на лодке, взгромоздила седло себе на голову и направилась к сараю, к крайнему изумлению старика-фермера!
– Так ей удалось на нём покататься?
– Конечно, и она отлично провела время. Я ожидала, что увижу, как её привезут домой по частям, но она прекрасно справилась с этим жеребцом и была душой компании.
– Ну, я считаю это отважным поступком! – И юный мистер Лэмб бросил одобрительный взгляд на Эми, гадая, что такого могла сказать его мать, чтобы заставить девушку так покраснеть и почувствовать себя столь неловко.
Через мгновение она ещё больше зарделась и смутилась ещё сильнее, когда разговор внезапно перешёл на тему одежды. Одна из юных леди спросила Джо, где она купила такую красивую желтовато-серую шляпку, которую она надевала на пикник, и глупая Джо, вместо того чтобы просто назвать место, где она была куплена два года назад, непременно должна была ввернуть с излишней откровенностью:
– О, это Эми её покрасила. Шляпки таких тёплых оттенков нигде не купишь, поэтому мы красим их сами в любой цвет, какой пожелаем. Очень удобно – иметь сестру-художницу.
– Какая оригинальная идея! – воскликнула мисс Лэмб, которая находила Джо очень забавной.
– Это ничто по сравнению с некоторыми другими её блестящими достижениями. Этой девочке всё по плечу. К примеру, она захотела надеть голубые сапожки на вечеринку Салли, поэтому она просто покрасила свои старые грязно-белые сапожки в самый прекрасный небесно-голубой оттенок, какой вы когда-либо видели, и они выглядели в точности как сшитые из атласа, – добавила гордившаяся сестрой Джо, и Эми настолько разгневалась, что успокоилась бы, лишь запустив в сестру своим кошельком для визиток.
– На днях мы прочли ваш рассказ, и он нам очень понравился, – заметила старшая мисс Лэмб, желая сделать комплимент литераторше, вид которой, надо признаться, в тот момент не соответствовал этому образу.
Любое упоминание о её «сочинениях» всегда плохо действовало на Джо, которая либо становилась суровой и выглядела оскорблённой, либо резко меняла тему, как сейчас:
– Жаль, что вы не смогли найти ничего лучшего для чтения. Я пишу эту чушь, поскольку она хорошо продаётся и нравится обывателям. Вы собираетесь в Нью-Йорк этой зимой?
Поскольку рассказ Джо «очень понравился» мисс Лэмб, в этих словах не было ни признательности, ни лести. Едва сказав это, Джо поняла, что допустила ошибку, но, боясь усугубить ситуацию, внезапно вспомнила, что именно она должна первой собраться уходить, и сделала это с такой внезапностью, что трое слушателей не успели ей ответить.
– Эми, нам пора уходить. До свидания, дорогая, заходите к нам. Мы просто жаждем вас увидеть. Я не осмеливаюсь приглашать вас, мистер Лэмб, но если вы к нам заглянете, думаю, будет бессердечно вас не принять.
Джо сказала это, так забавно подражая манере Мэй Честер, что Эми как можно быстрее покинула комнату, испытывая сильное желание рассмеяться и расплакаться одновременно.
– Ну? Я хорошо справилась? – спросила довольная Джо, когда они уходили.
– Хуже и быть не могло, – сокрушённо ответила Эми. – Какая нелёгкая тебя толкнула рассказывать эти истории о моём седле, о шляпках, сапожках и обо всём остальном?
– Ну, это забавно и веселит людей. Они знают, что мы бедны, поэтому нет смысла притворяться, что у нас есть грумы, что мы покупаем по три-четыре шляпки за сезон и что всё у нас так же легко и прекрасно, как у них.
– Тебе не следовало бы рассказывать им обо всех наших женских уловках и выставлять нашу бедность в совершенно неприглядном виде. У тебя нет ни капли настоящей гордости, и ты никогда не поймёшь, когда надо придержать язык, а когда говорить, – в отчаянии сказала Эми.
Бедняжка Джо выглядела смущённой и молча тёрла кончик носа накрахмаленным носовым платком, словно наказывая себя за свои проступки.
– А как мне вести себя в этом доме? – спросила она, когда они подошли к третьему особняку.
– Как тебе будет угодно. Я умываю руки, – последовал короткий ответ Эми.
– Тогда я дам себе волю. Там есть мальчики, и мы отлично проведём время. Видит бог, мне нужно немного сменить обстановку, потому что элегантность плохо сказывается на моём организме, – грубовато ответила Джо, огорчённая своим неуместным поведением. Восторженный приём со стороны трёх мальчиков постарше и нескольких славных ребятишек быстро успокоил её расстроенные чувства, и, оставив Эми развлекать хозяйку и мистера Тюдора, который, как оказалось, тоже зашёл в гости, Джо посвятила себя молодым людям и нашла перемену обстановки бодрящей. Она с большим интересом слушала рассказы о колледже, безропотно ласкала пойнтеров и пуделей, от души соглашалась, что «Том Браун – молоток»[82], невзирая на неподобающую форму этой похвалы, и когда один юноша предложил посмотреть на водоём с черепахами, с готовностью последовала за ним, сопровождаемая улыбкой их матушки, поправлявшей чепец, весьма пострадавший от её дочерних объятий, по-медвежьи неуклюжих, но ласковых и более дорогих для неё, чем самая безупречная причёска, созданная руками вдохновенной француженки.
Предоставив сестру самой себе, Эми продолжила развлекаться в своё удовольствие.
Дядя мистера Тюдора женился на англичанке, приходившейся троюродной сестрой ныне здравствующему лорду, и Эми относилась ко всей этой семье с большим уважением, потому что, несмотря на своё американское происхождение и воспитание, она испытывала то почтение к титулам, которое преследует даже лучших из нас. То было непризнанное преклонение перед древней верой в королей, приводившее граждан самой демократической страны в мире в восторг при появлении паренька с соломенными волосами и королевской кровью. В этом преклонении до сих пор есть что-то от любви юной страны к Старому Свету, подобно любви взрослого сына к властной маленькой матери, что держала его при себе, пока могла, и отпустила с ворчанием, когда тот взбунтовался. Но даже удовольствие от разговора с дальним родственником британских аристократов не заставило Эми забыть о времени, и когда прошло надлежащее количество минут, она неохотно оторвалась от этого благородного общества и огляделась в поисках Джо, горячо надеясь,
