Автомобиль плавно набрал скорость и быстро скрылся за поворотом деревенской дороги. Сергей Георгиевич повернулся и пошел к дому. В окне был Марик, который продолжал махать рукой, очевидно, уже дедушке. «Жизнь — это мгновенья, нанизанные на ось времени». Сергей Георгиевич вспомнил свой афоризм. С годами мы, порой того не замечая, передаем свою ось времени следующим поколениям. Может быть, это и подметила Маша?
День третий, обед
За столом остались Сергей Георгиевич, Татьяна Александровна и Юрий Михайлович. После продолжительного разговора с Юрием Михайловичем о концепции и строительных проблемах создаваемого клуба йоги, Наташа ушла укладывать Марка.
— Он хорошо спит днем? — поинтересовался Юрий Михайлович.
— Да, но иногда бывает, что дольше укладываешь, чем он спит, — уточнил Сергей Георгиевич. — Юра, предлагаю перейти в гостиную, там продолжим разговор.
Татьяна Александровна убирала посуду со стола, когда на телефон Сергея Георгиевича, оставленного в столовой, поступила СМС-ка. Сергей Георгиевич продолжал беседу с другом и не обратил внимания на характерный звук телефона.
— Сергей, возьми телефон, тебе сообщение, — предупредила Татьяна Александровна.
Пока Сергей Георгиевич шел к телефону, поступило еще сообщение.
— Первая СМС-ка от Олега Борисовича. Благодарит за прием, сообщает, что Маша в диком восторге. Приносит извинения, если Маша доставила какие-то неудобства.
— Какие неудобства? — удивилась Татьяна Александровна. — Нормальная, воспитанная девушка. Скрасила нам время.
— Второе письмо от Маши, — сказал Сергей Георгиевич, который успел второе сообщение. — Благодарит за внимание и возможность сфотографировать птиц. Уже успела показать фотографии, всем понравились. Полный восторг.
— Вот и хорошо. Так, Юра и Сергей, я иду смотреть свой сериал, оставляю вас одних. Надеюсь, в холодильнике найдете все, если надумаете кушать. А насчет выпивки — это вы знаете лучше меня.
— Таня, оставайся, мы с Юрой в гостиной не будем тебе мешать, смотри сериал в столовой, — попытался скорректировать действия супруги Сергей Георгиевич.
— Да, Таня, телевизор нам не будет мешать, мы в гостиной обойдемся без телевизора, нам бы поговорить, — подтвердил Юрий Михайлович.
— Нет уж, обойдусь без комментариев. Тут есть любитель иногда высказать свое мнение по поводу сериалов, — твердо сказала Татьяна Александровна.
— Юра, это она на меня намекает, — улыбаясь, сообщил Сергей Георгиевич.
— Не намекаю, а говорю прямо. Ладно, я пошла на второй этаж, если что понадобится, зовите.
* * *
— Ладно, Наташа, я пошла на второй этаж, не засиживайся, все проверь перед тем, как включить охранную сигнализацию.
Татьяна Александровна медленно поднялась на второй этаж, заглянула в кабинет Сергея Георгиевича, который внимательно посмотрел на жену и спокойно спросил:
— У Наташи что-нибудь случилось?
Татьяна Александровна на мгновенье задумалась, словно оценивала, в каком объеме дать информацию, чтобы не расстраивать супруга. Решив эту житейскую задачу, рассказала о возникшей проблеме:
— Помнишь, я говорила тебе об одной клиентке, которая ходила к Наташе?
— Жена одного состоятельного человека, которая была серой мышью? — переспросил Сергей Георгиевич, догадавшийся, о ком шла речь.
— Да, ее муж банкир средней руки, — подтвердила Татьяна Александровна. — Он звонил Наташе, потребовал, чтобы она прекратила принимать его жену.
— Угрожал? — тревожно спросил Сергей Георгиевич.
— Нет, но какие-то намеки были. Наташа сказала ему, что это решение должна принять его жена, только она.
Наташа, мучительно завершив учебу в Финансовой академии при Правительстве РФ, куда она блестяще поступила, с рвением погрузилась в учебу в МГУ, где получила второе высшее образование в области психологии. Работая психоаналитиком в частом порядке, она медленно обрастала клиентурой. Среди них она выделила женщину, полную страхов, сомнений и неуверенности в себе.
— Насколько я помню, Наташа говорила, что эта женщина преобразилась, — стал вспоминать Сергей Георгиевич.
— Так и было, — подтвердила Татьяна Александровна. — Но, очевидно, это не понравилась мужу. Его, возможно, испугали изменения в жене. Нарушился, в его понимании, мир, в котором ему было комфортно и привычно.
— Есть мужчины, которые боятся расцвета жены, ее развития. Таким женщинам надо соответствовать. А если нет желания, сил, таланта и возможностей? Тогда они превращают жен в серые мыши, и можно ни о чем не беспокоиться, не волноваться, сведя все лишь к финансовому обеспечению.
На следующее утро они вернулись к этой теме.
— У этой женщины есть ребенок? — поинтересовался Сергей Георгиевич.
— Да, двое.
— Тогда муж добьется своего. Он будет давить на нее, шантажировать детьми, угрожать, что отнимет детей.
— Ты так думаешь? Может быть, отстанет, успокоится, и они придут к согласию.
— Хорошо было бы, но, раз он обратился к Наташе, там дело обстоит серьезно.
— Жаль, — грустно заметила Татьяна Александровна, — жаль эту женщину и жаль Наташу. Она очень гордилась своей работой.
— Что делать, такова жизнь. Таня, поинтересуйся, она с тобой откровенна, чтобы на Наташу не было давления. Такие вещи лучше пресекать на корню.
По дороге в университет Сергей Георгиевич размышлял о незнакомой семье. Что там доминировало: борьба за лидерство или это стремление мужа к конформизму? Ответ кроется в семье, которую он не знал. В каждой семье свой мир, свои войны, свои пакты и соглашения. Только люди тратят огромные усилия на напряжение и боевые действия, когда изначально можно было потратить незначительное усилие, чтобы поддержать друг друга и сообща достигнуть того, что потом ищется через большие потери — времени, здоровья и доверия. И не всегда достигается. Кто знает, что и как мы сделали неправильно, ошибочно?
* * *
Юрий Михайлович сидел в кожаном кресле, говорил лениво, словно боялся вспугнуть громким словом атмосферу, возникшую в гостиной. Сергей Георгиевич расположился на диване, между ними на журнальном столике стояли сырная и фруктовая тарелки и начатая еще за обедом бутылка водки.
— Юра, хочешь вина?
— Давай. Водка не идет.
— Ее я пью мало и редко, — признался Сергей Георгиевич, — все-таки предпочитаю вино. У меня есть интересная бутылка, ее подарил Сергей Дарчоевич, ты его знаешь.
— Стоматолог? В гости заезжал?
— Нет, купил в конце деревни участок, будет застраиваться.
Разговор плавно перешел на знакомых, однокурсников. Юрий Михайлович поднял бокал с красным вином так, чтобы свет люстры позволил бы определить цвет вина. Смотрел долго, потом отметил:
— Какой густой гранатовый цвет. — И неожиданно спросил: — Помнишь, гранатовое дерево у Кетино во дворе?
— Конечно, помню, старое раскидистое дерево, стол под ним, маленькая сахарница и небольшая ваза с вареньем. Когда созревал инжир, помнишь, тетя Тамара просила собрать его, а потом угощала нас инжировым вареньем. И еще… помнишь, кульман, который стоял у тети Тамары в кабинете.
— И куча ватманов. У меня перед глазами стоит картина: маленькая женщина перед большим кульманом.
— Она много работала, вечные проекты реконструкций зданий. Знаешь, она одно время привлекала и Таню к этой работе.
— Таню? — удивленно спросил Юрий Михайлович.
— Да, ты с Кетино тогда жили в Чугуеве. А Таня копировала какие-то чертежи и зарабатывала карманные деньги. Потом у нее были «сладкие» деньги, которые заменили «трикотажные» деньги, но их масштабы назвать карманными язык не повернется.
— Кто считает мои бывшие деньги? — поинтересовалась Татьяна Александровна, входя в гостиную.
— Сериал благополучно закончился? Никого не потеряли в родильном доме, разобрались с клоном, и справедливость восторжествовала? — с иронией спросил Сергей Георгиевич.
— Это мелко. В жизни мне не хватает переживаний, вот и смотрю сериалы для повышения адреналина в крови. Но не уходите от ответа и скажите, какие деньги считаете?
— Юра не очень верит, что тетя Тамара давала на дом работу.
— Юра, был такой эпизод в нашей жизни. Я делала копии, немного чертила. Сейчас и не вспомню.
— Таня, а какие деньги Сергей называет «сладкими» и «трикотажными»? — с любопытством спросил Юрий Михайлович.
Татьяна Александровна улыбнулась, возможно, вспомнила молодость, жизнь в Тбилиси.
