обратил бы никакого внимания.
— Оптимальный вариант для данного упражнения, — висела перед моим внутренним взором светящаяся подсказка на эльфийском языке.
Глава 36
Как ни странно, большого удивления или страха не было. Наоборот, меня охватило ликование, все-таки мой организм подошел к тому моменту, когда заложенные кристаллом Эдриэль, знания начали обнаруживать себя.
— Жаль, что Андрус этого не узнает, — мелькнула мысль, — он ведь не раз повторял, что эти базы так и останутся в спящем режиме.
Я схватил камешек, который услужливо указала, сформировавшаяся, наконец, извилина головного мозга, про которую когда-то упоминала Эдриэль и, доверившись новому необычному чувству, уверенно бросил его поперек быстрого течения. Отец, с легким возгласом удивления, попытался сосчитать круги на воде, но сразу же сбился и повернулся ко мне.
— Однако! — восхищенно воскликнул он, — ты Сашка, не перестаешь меня удивлять, я даже не видел камня, только его следы на воде. М-да, — добавил он с сожалением, — тебя бы в мою команду лет двадцать назад, такой кадр ох, как пригодился!
— А сейчас уже никак? — спросил я.
Батя усмехнулся, а потом печально вздохнул.
— Сейчас никак, нет больше такой команды, и Советского Союза больше нет. А я на пенсии и служить этим уродам не собираюсь. Пусть им Скворец служит.
— Это ты про кого сказал? — спросил я.
— Да про приятеля своего, Сергея. Он все еще пытается карьеру делать, в мутной воде рыбку ловить.
Мне слова отца не понравились, звучало в них что-то нехорошее.
— Папа, но ты ведь его просил нам помочь, зачем же это сделал, если не доверяешь, может от этого будет еще хуже, — спросил я после недолгого раздумья.
Отец присвистнул.
— Ого! Да ты брат умнеешь не по возрасту, но, видишь ли, тут такое дело, он мне жизнью своей обязан, и обратиться кроме него не к кому. Так, что будем надеяться, что Серега не подведет.
Мне показалось, что отец сам не очень уверен в своих словах, но говорить на эту тему дальше не рискнул.
Батя допил пиво и поставил пустые бутылки на край тротуара и сразу из-за ближайшего дерева выскочил грязный оборванный мужик и сунул эти бутылки в авоську.
Отец вздрогнул от неожиданности, потом засмеялся.
— Во, видал — перестройка в действии. До чего страну суки довели! — скрипя зубами, сказал он, — бомжи так и караулят момент, бутылки подобрать.
Для меня же этот мужик неожиданностью не стал, Он уже несколько минут назад был внимательно рассмотрен моей охранной системой и признан безвредным. Однако, слово бомж было незнакомо, и я сразу попросил его объяснить.
— Ну, это просто расшифровывается, — сказал отец, — лицо без определенного места жительства. Алкаши всякие, неудачники по жизни, бродяги разные, раньше их сразу, куда надо определяли, лечили, а сейчас до них никому дела нет, вот и выживают, как могут. Одни побираются, другие в мусорных баках копаются или бутылки по паркам собирают.
— Понятно, — сказал я, хотя ничего понятного не было, в голове не укладывалось, как это можно жить на чердаках, в подвалах, не мыться неделями, ходить в рванье, собирать бутылки и все это совершенно добровольно.
Ладно, — сказал отец, — давай пошли домой уже поздно. Ох, и замаялся я сегодня с тобой бродить, это ты хорошую идею подал в деревню уехать. А здесь пришлось бы мне с тобой с утра до вечера болтаться по городу, мать вряд ли бы тебя одного решилась отпустить, а там сможешь гулять без сопровождения, оно тебе вряд ли нравится.
— Отчего же, — сказал я, — как раз нравится, мы столько никогда вместе не были, я тебя раньше не каждый день и видел.
— Это точно, — согласился отец, — служба у меня была не сахар, много с семьей не побудешь.
Батя первый выбрался на асфальт и подал мне руку, я взялся за нее, чтобы его не обидеть, хотя мог легко сделать все сам. В этот момент меня, как что-то кольнуло, и я увиделего ауру. От радости хотелось прыгать и скакать. Ко мне возвращается магия! Ура! Усилием воли я сдержался, хотя батя что-то заметил и спросил:
— Саша чего это ты задергался?
Я смотрел на него и не знал, что сказать и тут заметил тускло пульсирующую точку на лацкане его пиджака.
— Папа, — а что это у тебя? — спросил я, и взялся за этот лацкан.
На его внутренней стороне была приколота булавка с необычно большой головкой.
Зрачки у отца расширились, он тревожно огляделся по сторонам и потом беззаботно сказал.
— Ах, это! Да запачкался немного, будь другом, отряхни!
А сам в это время приложил палец к губам. Потом предложил:
— Да нет, давай я лучше вытряхну пиджак сам.
После чего он вытащил булавку, выкинул ее в кусты, несколько раз демонстративно встряхнул пиджак, тщательно осмотрел его и снова надел.
— Сашкец, как ты заметил жучок? — спросил он шепотом.
— Какой жучок, булавку что-ли? — переспросил я.
— Ну, да, булавку, — нетерпеливо шепнул он снова, — если видишь, посмотри нигде нет больше таких же.
Я глянул еще раз, но больше таких булавок или жучков, как назвал их батя, не увидел.
Отец вздохнул спокойней, и мы пошли в сторону дома. Но всю дорогу было видно, что батя напряжен и пытался кого то увидеть.
— Пап, — сказал я, — если ты ищешь машину, которая следовала за нами, то она пропала, как только мы ушли с набережной.
— Что мне сразу не сказал! — рассердился тот, — ты должен был сразу сказать, что за нами следят.
— Папа, да мне и в голову не пришло, что нами кто-то может следить, — удивился я, — думал, что просто совпадение.
Дальше до
