замечаю, что на сопке за окном, расположенной как-раз на уровне моего этажа, стоит мужик в потрепанном плаще и красной шапке-бини. Характерные движения рук под плащом не оставляют сомнений в том, чем он занят.
Ну и район! Чертыхнувшись, резко задергиваю занавески. Но мой невидимый рогатый друг предпочитает не появляться, хотя обычно не упускал случая язвительно прокомментировать что-нибудь подобное. Небось обиделся за наш ночной разговор. Того, что он решил послышаться меня и уйти, я даже допустить не могу, слишком уж он своенравный.
Надеваю джинсы, сидящие на мне неожиданно свободно и светлую футболку. Обуваю кроссовки. Кладу в задний карман джинсов сложенный вчетверо карандашный рисунок маяка, который уже слегка потёрся оттого, что я везде таскаю его с собой.
По сопке до сих пор бродит неприкаянным призраком онанист в красной шапке, но во дворе дома тихо и о ночном убийстве напоминают лишь осколки разбитых бутылок и бурое пятно на асфальте, которое я, поежившись, обхожу по широкой дуге. Чтобы немного сэкономить, с сопки спускаюсь пешком, а уже на площади сажусь в автобус пятьдесят четвертого маршрута и еду в центр.
Настороженно приглядываюсь к улицам за окном. Вчера город показался мне иным. Красивым и сияющим. Это всё из-за Марка. В его присутствии мне всё кажется ярче. А сегодня снова туманно, серо и пасмурно. Горожане, как обычно спешат по своим делам, словно охваченные каким-то общим желанием куда-то торопиться, нестись сломя голову.
Сама я и без спешки успеваю на собеседование вовремя. И если бы за это давали работу, я бы её точно получила. Но менеджер, лет тридцати, встречает меня без особого энтузиазма. Осматривает придирчиво и высокомерно выдает:
— Не думаю, что вы нам подходите, девушка.
— Почему?
Согласна, я сегодня далека от совершенства, но и ничем не хуже нее.
— Вы — блогер и в целом, насколько я знаю, личность достаточно неоднозначная, можно даже сказать — скандальная. А скандалы нам не нужны.
— Вот как? — щурюсь от негодования я, но тут же сама себя одергиваю.
Да, я могу действительно устроить скандал, чтобы отстоять свое доброе имя. Но это лишь подтвердит мнение менеджера обо мне и никак не поможет получить работу. Потому не уверена, что игра стоит свеч. Отмахиваюсь и ухожу, не став ничего объяснять.
Драка с Зориной до сих пор негативно аукается мне. Наверное, это тоже часть кармы. При том, что я вообще уже не блогер и в соцсети несколько дней не заходила. Но слава «скандальной Авериной» все равно бежит за мной по пятам, как чертенок, от которого я теперь мечтаю избавиться в тщетной надежде стать лучше, чем есть на самом деле.
Оказавшись на улице, останавливаюсь на тротуаре у магазина. Теперь центр всегда будет напоминать мне о Нестерове. О том солнечном дне и букете сирени. Мне даже мерещится ее сладкий душистый аромат. Прохожие обходят меня с обеих сторон, но я просто стою, погрузившись в воспоминания, не переживая о том, что обо мне подумают.
Через дорогу тату-салон «Чертовка», с неоново-розовой вывеской. На ней девушка с характерными рожками и хвостом, одетая в обтягивающий латекс, игриво помахивает трезубцем. Когда я разглядываю ее, в голову приходит интересная мысль. Глупая и рассчитанная на авось, но, мысленно вцепившись в нее, как утопающий в спасательный круг, вхожу в двери салона.
Свет и уличный шум сразу же исчезают. Внутри полумрак. Играет рок-саундтрек из старого фильма «Королева проклятых» Майкла Раймера. Останавливаюсь у пустой стойки-ресепшн, освещенной несколькими свисающими с потолка лампами.
— Привет, — выныривает из-за стойки девушка лет двадцати с гнездом из разноцветных дредов на голове.
Она перебирала что-то в шкафчиках с внутренней стороны и теперь внимательно оглядывает новую посетительницу. Я, в свою очередь рассматриваю ее саму. На бледной коже за пределами кроп-топа и коротких шорт десятки татуировок разных форм, цветов и размеров. Лицо увешано колечками пирсинга. Челюсть движется из стороны в сторону от жвачки, которую их обладательница беспрестанно жует.
— Привет, — тоже здороваюсь я. — Мне нужен тату-мастер.
Девушка надувает из жвачки огромный розовый пузырь, лопает его зубами и с ленцой отвечает:
— Ну, предположим, я тату-мастер. Меня зовут Ирэн. Что и где колоть будем?
Видимо, здесь работает тот же принцип, что и в «Лжи», а на самом деле она — Ира. Но спрашивать, так ли это, не хочу, считая, что каждый имеет право на свою придурь. Молча выкладываю из кармана на стойку листок с рисунком маяка. Бережно расправляю пальцами.
— Прикольный, — резюмирует Ирэн, взяв смятую бумагу в руки и повертев так и сяк. — Можем сегодня, у меня как раз сегодня клиент в рехаб уехал, так что время есть.
— Сегодня у меня денег нет, — честно признаюсь я. — Но в конце недели будут.
Она усмехается и выдувает новый пузырь из жвачки.
— А у меня в конце недели не будет времени, так что давай сегодня. Я тебя знаю, Мила. Даже в Контакте подписана. И сейчас все говорят о твоем исчезновении. Давай так: я колю сегодня, но делаю это в прямом эфире. Мне хайп — тебе скидка и возможность отдать деньги тогда, когда будут, идет?
Она протягивает через стойку ладонь с длинными темно-фиолетовыми ногтями-стилетами. Раздумываю совсем недолго и решительно пожимаю прохладную руку:
— Идет. Но мне нужно не просто сделать тату. Мне нужно наколоть этот рисунок поверх другого.
— Не вопрос, — хмыкает Ирэн. — Показывай.
«Милашечка, что это ты задумала? — выглядывает из-за плеча чертенок. — Ты решила избавиться от меня… вот так?»
Надо же, явился. И даже про обиду свою забыл. А то, как он встревожен, наводит на мысль, что я на верном пути.
Глава 28. Новое начало
Have I the courage to change?
Have I the courage to change? Have I the courage to change today?
Courage to Change — Sia
(Перевод: Хватит ли у меня смелости, чтобы измениться? Хватит ли у меня смелости, чтобы измениться? Хватит ли у меня храбрости измениться сегодня?)
Кожа кушетки слишком холодная, а тонкая одноразовая пеленка, которой она застелена, совершенно не греет. Но сейчас мне плевать на дискомфорт. Мысленно, я словно не здесь. Стараюсь абстрагироваться от запаха антисептика, жужжания тату-аппарата и чавкающего звука, с которым Ирэн продолжает жевать свою жвачку, одновременно треща о чем-то во время прямого эфира, который параллельно ведет.
Но дело вовсе не в этих звуках. Я не хочу слышать того, как верещит чертенок с плеча, не желающий оставлять попыток меня переубедить.
«Глупая, ты же без меня точно в дурдом уедешь!
