Кто у тебя останется? Матери ты не нужна. Брат о тебе вспоминает раз в пятилетку, друзей у тебя теперь нет, мужика нормального — тоже, да без меня ты совсем одна останешься! Что делать-то будешь без моих советов, Милашечка?» — взывает к моему разуму он, но я старательно его игнорирую.
Я ведь и так одна. И всегда была одна. Последние десять лет у меня не было ни нормальной семьи, ни нормальных друзей, ни нормального мужчины. При этом судьба поиздевалась, показав на примере Дубининой, что дружба все-таки существует. Свела с Марком, чтобы я поняла, что такое настоящая искренняя любовь. Но, оказалось, что я не достойна ни того, ни другого.
«Ты достойна всего, дорогуша! Поехали домой, ты там успокоишься, мы все обсудим и всё будет хорошо, обещаю тебе!»
Не будет. Я сама усугубила ситуацию до крайности и окончательно запуталась. Но продолжаю идти напролом, поддавшись какому-то иррациональному чувству, что поступаю правильно. Чувству, что если и есть в моей жизни какой-то путь, ведущий к Марку, то это именно он.
«Чушь и ересь! — в отчаянии чертенок топает ногами по моему плечу. — Нестерову ты нравилась именно такая — шизанутая! Именно такую тебя он считал совершенством! А без меня ты станешь обычной среднестатистической бабой, которая ему и даром не нужна!»
А я итак ему даром не нужна, так что ничего не теряю.
«Теряешь, Милашечка! Теряешь меня! Останови эту жвачную татуировщицу, пока не поздно! Жалеть же будешь!»
Молчу. Я и без того только и делаю, что жалею. Слишком много глупостей уже наворотила. Незачем нарушать традицию.
«Мы ведь столько с тобой прошли».
Прошли. Только теперь наши пути разошлись, и я уже решила, что дальше должна идти одна. Но когда следующая фраза невидимого чертенка обрывается на полуслове, из горла вдруг вырывается непроизвольный всхлип.
— Мил, всё норм? — беспокоится Ирэн, ни на секунду не переставая жевать.
Отвечаю сдавленно:
— Да.
Знаю, что это не блеф. Не очередной прикол. Он не вернется, потому что внутри неожиданно стало пусто и горько, словно действительно часть оттуда изъяли. Так глупо. Мы ведь и правда столько вместе пережили, а даже не попрощались толком.
Чувствую, как слезы хлынули из глаз и льются ручьями так, что не остановить. Раньше я редко плакала, но с появлением в моей жизни Нестерова, делаю это с завидной регулярностью.
Ирэн снова интересуется:
— Может перерыв нужен?
— Не нужен, — отзываюсь я, и вру: — Продолжай. Всё в порядке.
— Потерпи, совсем немного осталось. Старую картинку уже не видно совсем. Хотя, чертенок прикольный был, я бы такого не забивала.
Ее слова лишь усугубляют положение. Я снова всхлипываю. «Жвачная татуировщица», как напоследок успел окрестить ее чертенок, и представить себе не может всю степень его прикольности и вообще незаменимости лично для меня.
Больно, горько и одиноко почти так же, как после разрыва с Нестеровым. Только тогда мое одиночество не было абсолютным, как сейчас. Думаю, чертенку бы это польстило. Но он уже никогда об этом не узнает.
Прячу заплаканное лицо, уткнувшись в кушетку, но Ирэн не отстает. То ли ловит на мне хайп, заставляя отрабатывать обещанную скидку, то ли просто пытается отвлечь:
— Мил, нас почти четыре тысячи человек сейчас смотрят. И вопросы задают. Правду рассказывает Береза?
Ради ответа приходится повернуться:
— Честно говоря, не знаю, что он рассказывает, — отзываюсь я глухо, догадываясь, что ничего хорошего.
— Говорит, что ты пропала из соцсетей потому, что вы с ним расстались, а без него ты ни на что не способна. Но, зная его, как-то не верится.
Фыркаю, на какое-то время забыв о собственном горе:
— Для того, чтобы расстаться, нужно было встречаться. А Береза всегда был во френдзоне.
— Тогда почему ты исчезла? Дело в скандале с Зориной? Отсутствии договоров на рекламу?
Интересный вопрос, а ответ на него слишком личный. Я не готова таким делиться. Поэтому, как можно более обтекаемо произношу:
— Не только. У меня не было цели никуда исчезать. Но один человек заставил меня пересмотреть приоритеты. И красивый фасад, за которым я столько лет пряталась в соцсетях, стал ненужным. Есть более важные вещи. Простые, искренние и настоящие.
— Ого, — безошибочно учуяв запах сенсации, Ирэн отвлекается от работы, перестав колоть иглой тату-машинки кожу на моей лопатку. — Судя по всему, речь о новом мужчине! Расскажешь о нем?
Качаю головой:
— Не стану. Пусть это останется в секрете. К тому же, его все равно нет ни в одной соцсети. Но моя жизнь сейчас стала совершенно другой. Не такой, которую хотели бы видеть мои подписчики. И я сама — больше не та, к кому они привыкли. Многие отписались и были правы. Пока я в поисках себя, в соцсети меня не тянет.
— Это понятно по твоему маяку, — хмыкает татуировщица, протирая кровоточащую кожу на моей лопатке антисептиком.
Кажется, она закончила работу. Спрашиваю недоуменно:
— А что, маяк имеет какой-то смысл?
— Ага, — кивает Ирэн. — Поиск себя, новое начало, веру и надежду на лучшее. Или ты видишь в нем что-то другое?
— Другое. Но этот смысл мне тоже подходит.
Мы разговариваем ещё немного, потом Ирэн завершает эфир. Я получаю от неё рекомендации по уходу за татуировкой и разрешение перевести деньги за работу тогда, когда они у меня будут.
Попрощавшись, выхожу на улицу.
Я пробыла в тату-салоне несколько часов и за это время солнечные лучи, пробившиеся даже сквозь туманную дымку, прожарили центральные улицы словно оладьи на сковородке. Горожане, утирая блестящие от жары лица, передвигаются перебежками от магазина до магазина, спасаясь под прохладой мощных кондиционеров.
А я снова застываю, чувствуя тепло, исходящее от разогретого на солнце асфальта и не имея ни малейшего представления о том, что делать и куда идти.
Апатия сковывает мышцы, опускает плечи, давит затылок и делает дыхание медленным и редким. Чертенок сказал бы взять себя в руки и вспомнить о том, кто я. Но теперь его нет, а на вопрос о том, кто я, ответить непросто.
Заставляю себя сделать несколько шагов и всё же бреду в сторону автобусной остановки, намереваясь ехать домой.
Вчера я чувствовала, что тону. Теперь я на самом дне. Нет друзей, нет денег, нет популярности, нет Нестерова. И даже чертенка, бывшего моим верным спутником последние десять лет, тоже больше нет.
Зато есть инертность, тараканы, криминальный дом и жуткая собака по соседству. Кажется, в этом городе, глядящего на меня с укоризной окнами исторических двухэтажек, меня теперь вообще ничего не держит.
Дойдя до остановки, нахожу на скамейке пустующий уголок
